Город (СИ) - Белянин Глеб

* * *

Павел очнулся во тьме и холоде. В комнате без окон, где вместе двери была решётка. Вместе с ним, на полу, сидело ещё несколько людей. Среди них Фёдор Абросимов, которого поймали и посадили сюда ещё раньше. Ему обломали мечты, точно также как у того инженера сжигали его труды, а для писателя, для человека, преданного творчеству жизнь без мечты — это всё равно что смерть. Да и бессмысленная смерть мальчика-помощника била по нему ничуть не меньше. Это было видно, он сильно исхудал за это время, под глазами из неоткуда появились синяки. Убитый собственными душевными терзаниями и измученный ожиданием своей дальнейшей судьбы, Фёдор сидел поникший, без малейшего желания что-либо делать. Павел решил не трогать его и не заговаривать с ним.

Паша начал приходить в себя, боль к нему вернулась, и это возвращение он переживал тяжело. В паху было странное ощущение потери чего-то важного, хотя что ещё там такого могло утеряться? Борис со всей силы заехал ему туда ногой, отчего там ещё тогда что-то тихо лопнуло и колючими слезами отдалось на музыканте.

Было тихо. Никто не разговаривал, не шептался. Все ожидали своей участи.

Павел ещё не знал какие здесь порядки и сколько им времени ещё тут сидеть, а потому тихонько подтянулся на одних руках к ближайшему мужчине, сидящему у стены. Он был в сознании и что-то беззвучно нашёптывал губами. Наверное, молитву.

— Слушай, — оторвал его от занятия Скрипач. — Долго нам тут ещё сидеть?

— Ну тебе то уж точно, — мужчина начал тереть глаза, пытаясь разглядеть собеседника. — Тебя ведь только что притащили. Хотя, думаю, вот-вот вызовут.

— Почему это? — Изумился Павел. — Куда вызовут?

— Как куда? — Он ответил вопросом на вопрос. — На допрос. Выяснять, кто ты такой, зачем шпионил.

— Шпионил?

— А как же. В этой камере только шпионы и сидят, шпионы, повстанцы, и прочие. Допрос всегда ночью устраивают, а скоро солнце всходить начнёт. Так что, думаю, не долго мы будем знакомы.

— А почему ночью? — Паша сел поудобнее, притянул к себе колени.

— Однажды днём человек, — начал мужик. — Которому вынесли черный приговор, что означает ссылку на Чернуху, после того, как услышал, куда ему дорога, встал и выпрыгнул в окно. И умер, — он посмотрел наверх. — Вот чтоб из окон не сигали, для того и ночью вызывают. А тебя что, не ночью схватили?

— Ночью, — подтвердил догадку собеседника Павел.

— Ну вот. Всех посреди ночи хватают, чтоб проще было, во сне, так сказать. Вот и тебя тоже. А до утра тебя здесь держать никто не будет, помяни моё слово, вот-вот в замочной скважине раздастся скрежет ржавого тюремного ключа.

И как по сценарию, в коридоре послышались небыстрые шаги. Силуэт мужчины с ярко очерченным силуэтом дубинки на поясе подошёл к решётке. В замочной скважине послышался скрежет.

— А за что тебя сюда? — Успел спросить Павел, прежде чем охранник открыл решетку.

— Сорвал флаг Города со стены, чтобы пустить его на половые тряпки, — успел ответить мужчина, смеясь, прежде чем охранник вошёл внутрь.

Павла грубо подняли на ноги. Не взирая на боль в паху, ему пришлось встать. Стражник заломил ему руку и вывел в точно такой же тёмный и холодный коридор, повёл куда-то на свет, но прежде чем они дошли до этого света, мужик закрыл ему глаза рукой и запретил их открывать.

Только когда его посадили и привязали к стулу, только тогда, когда дали команду открыть глаза, он это сделал.

В комнате, куда он попал, было невероятно светло, так светло, что аж жгло глаза. Он почти ничего не видел, понял только то, что напротив него сидит человек, и он уже находится на допросе.

— Тринадцатый сектор, — послышался неизвестный хриплый голос рядом. — Поля, Бухта погибших кораблей, Ледовый замок, Надежда.

— А? — Павел разинул рот, куда тут же влетел кулак, стукнувшись прямо об зубы.

— Из какого вы города? На кого работаете? — Говорил чей-то голос как ни в чём не бывало.

— Я? — Его ударили ладонью по щеке, грубо и унизительно.

— Вопросы здесь задаём мы, будьте добры, отвечайте, — голос, который говорил, и рука, которая била, принадлежали явно разным людям.

— Я из этого города, из Города то есть, — Павел послушно заговорил, давая ответы на все вопросы, ответы на которые только мог дать. — Работал здесь скрипачом, позже…

И снова хлёсткий удар по щеке.

— Ай!

— Зачем же вы врёте, молодой человек. Я вас не знаю, никогда о вас не слышал. Вы не из нашего города, не из Города, то есть. Тринадцатый сектор, Поля, Бухта погибших кораблей…

— Тринадцатый сектор, — отрапортовал Павел.

По его лицу прилетел удар жёсткой наточенной на такие удары ладони. Щека ужасно горела.

— Да хватит уже, я же говорю! — Крикнул Павел в воздух, жмурясь и ничего не видя перед собой, результатом чего стал удар то ли кулака, то ли ноги, то ли ещё чего-то — его ударили под дых. Музыкант скрутился в болезненном спазме.

— Не перебивайте меня, молодой человек. Меры приличия всё же надо соблюдать, согласны?

Павел не мог разомкнуться, каждый глоток воздуха давался с трудом. Кто-то схватил его за волосы и, судя по всему, готовился к удару — Паша уже чувствовал приближение опасности. Начал чувствовать угрозу чей-то тяжелой суровой руки, наказывающей всё плохое и пресекающий всё запретное. Поэтому быстро собрался и прошипел сквозь зубы:

— Да, да, согласен.

Но это не помогло. Его всё равно огрели. На этот раз удар пришёлся по уху, отчего в ушах у него раздался звон. Он взвизгнул и за это получил ещё раз.

— Я не разрешал вам говорить, — послышался голос очень тихо сквозь мглистый омут, который окутал парня. — Всё-таки старших нужно слушаться, не так ли?

Павел молчал. Он начал приходить в себя, смог восстановить дыхание, но прямо по лицу и совершенно неожиданно прилетел ещё один удар, который разбил ему нос. Две тоненькие горячие струйки скатились по его губам и закапали на его одежду.

— Я же молчал! — Сказал Павел.

— Так а я же вам вопрос задал, — возмутился голос за столом напротив. — Почему вы молчали?

— Вы не дали разрешения говорить, — признался музыкант и снова получил зуботычину. Хотел взвизгнуть от боли, но удержался.

— А сейчас я разве давал разрешение говорить? — Спросил голос. — Вроде нет. Странный вы человек, совершенно не коммуникативный. Более того, я бы пометил вас как человека не дисциплинированного. Надо бы сослать вас на Чернодобывающую станцию, отгородить от нормального общества. Вы так не считаете?

Павел молчал. Получил удар ладонью по щеке. Продолжил молчать и получил ещё раз. Не выдержал и заплакал.

— Да, — произнёс он сквозь слёзы. — Я считаю я не дисциплинированный.

Его огрели жестким ударом в глаз, рассекая бровь, откуда точно также как из носа брызнула горячая кровь.

— Нет, ну вы совершенно не дисциплинированный человек. Я бы сказал, опасный для общества, — пуще прежнего возмутился голос. — Опять вы без разрешения говорите. Задача любого государства отгораживать общество от таких маргиналов и уродов как вы.

Павел молчал, голос похихикивал, чья-то рука также дрожала, что свидетельствовало о том, что хозяин руки находится в ужасно хорошем настроении, в полноценном приступе смеха.

— Скажите, а как ваше имя? — Спросил человек, посмеиваясь. — Говорить разрешаю.

— Павел, — ответил Скрипач. Его никто не ударил.

— Павел? Вам это имя совершенно не подходит. Давайте лучше будем звать вас Урод. Как вам идея? Говорить разрешаю.

— Хорошая, — сказал Урод.

— Теперь вы кто?

— Урод, — сказал Урод.

— Да, вы Урод. А вот скажите, вы вообще человек?

— Человек, — Урод сжался всем телом, ожидая удара. Он не знал, что отвечать и всеми силами пытался угодить голосу.

— Ой, знаете, на человека вы что-то не очень похожи. Вы больше похожи на… на Урода, — он еле-еле сдерживал спазмы смеха. — Особенно сейчас! — Человек не выдержал и разразился в заливистом хохоте, обладатель намеченной руки последовал его примеру. Комнату заполонил смех.