Дампир - Хенди Барб

Мальчишки были теперь так близко — в самом деле рукой подать. Крысеныш слышал каждое слово их бессвязной беседы. В основном они жаловались на строгость своих отцов, буйно хохотали и шумно отхлебывали из кувшина. Ему даже удалось учуять, что в кувшине у них именно вино.

Быстрее молнии Парко исчез за углом, и Крысеныш услышал, как мальчишеский хохот стих, а затем сменился пронзительными криками.

Голодный, возбужденный Крысеныш выступил из-за угла и увидел, что трое мальчишек лежат на земле со сломанными шеями, а Парко жадно пьет из горла светловолосого мальчишки, который был еще жив и в ужасе размахивал руками.

Низенький пухлый мальчик с темными волосами смотрел на это и пронзительно визжал. Почему он не убегает? Крысеныш вдруг ощутил себя свободным. Он был не как Рашед. Он был как Парко, а потому он схватил визжащего мальчишку и вонзил клыки в его шею, стиснул горло зубами так, что мальчишка задохнулся и наконец смолк. Страх и кровь жертвы перетекали в Крысеныша, и он ощутил себя таким упоительно живым.

Иные крики донеслись с улицы — это были уже голоса взрослых. Крысеныш выпил свою жертву досуха и отбросил труп, который с глухим стуком шмякнулся на землю. Он знал, что должен бежать отсюда. Это говорил ему здравый смысл, но все же он не двинулся с места.

Парко между тем прикончил светловолосого и расхохотался.

Вместо того чтобы бросить труп, он принялся приплясывать, сжимая в объятиях мертвеца. Весь облитый кровью, с широко раскрытыми черными глазами, он выглядел сейчас совершенным безумцем, но Крысенышу на это было наплевать. Он тоже захохотал.

Из-за угла выбежали двое мужчин с вилами и остолбенели, увидев страшное зрелище; затем один из них направил вилы на Крысеныша. Вид у него был при этом отнюдь не воинственный, скорее испуганный. Крысеныш без труда увернулся от острых зубьев и ногтями располосовал крестьянину горло.

С наслаждением смотрел он, как лицо смертного исказили ужас и осознание наступающей смерти, как он выронил вилы и схватился за разорванное горло. Что-то хрустнуло за спиной, и Крысеныш, обернувшись, увидел, как Парко швырнул на землю труп второго крестьянина.

Парко, похоже, нынче был настроен ломать шеи.

Крысенышу вновь захотелось расхохотаться. Они свободны, непобедимы и свободны! И с чего это они всегда так боялись, что смертные их обнаружат?

И тут он заметил какое-то движение: в шаге от него стоял Рашед, потрясенный, не верящий собственным глазам Рашед. От изумления у него даже приоткрылся рот.

Упоение свободой и безнаказанностью тотчас исчезло. На земле вокруг них лежали трупы пятерых мальчиков и двоих взрослых. Остальные крестьяне, должно быть, спрятались, страшась подойти поближе.

— Что… что вы натворили? — выговорил Рашед, с трудом подбирая слова.

Вместо ответа Парко зашипел на него, точно дикий кот. Рашед в два прыжка оказался перед ним и со всей силы ударил его кулаком.

Крысеныш никогда прежде не видел, чтобы Рашед бил брата. Он вообще не думал, что Рашед способен на такое. Удар пришелся по челюсти Парко, и тот, обмякнув, рухнул на землю. Он попытался встать, и тогда Рашед снова ударил его, ударил так сильно, что его брат отлетел на несколько шагов и пробил спиной загородку конюшни. Парко шлепнулся в солому и грязь и затих.

Рашед ухватил за ногу безвольно обмякшее тело брата и выволок его на дорогу. Рывком он вздернул потерявшего сознание Парко на плечо и ожег убийственным взглядом Крысеныша.

— Идем, — только и сказал он.

Крысеныш повиновался без единого слова. Он испугался не на шутку, и не Рашеда даже, а того, что сейчас произойдет. Когда они дошли до фургона, Рашед швырнул Парко на землю. Затем он забрался в фургон, отвязал гроб Парко от остальных и вытолкнул на дорогу. Гроб со стуком ударился о твердую землю. Парко наконец шевельнулся.

Крысеныш взглянул на Тишу, которой порой удавалось унять взбешенного Рашеда, но она молча стояла по другую сторону фургона и наблюдала, даже не пытаясь вмешаться в происходящее.

Рашед бросил в брата мешочек с землей.

— Больше я не желаю иметь с тобой дела. Дальше ты с нами не поедешь. Следуй Дикой Тропой, если уж тебе этого так хочется. Быть может, толпа, которая сейчас собирается в деревне, будет охотиться за тобой, но не за нами.

Он поднялся на облучок и взял поводья.

— Тиша, садись в фургон, — бросил он. Затем повернулся к Крысенышу. — У тебя есть выбор. Знаю, нынешняя нелепая выходка не твоя идея, однако же ты поддался влиянию Парко. Либо ты поедешь с нами, либо останешься с ним. Выбирай.

Парко, все еще валявшийся на земле, зашипел, и Крысеныш уставился на Рашеда.

Он не очень-то хорошо умел принимать решения, а это вдобавок было еще и самым трудным в его жизни. Мысль остаться с Парко и пойти по Дикой Тропе, убивать и пить кровь, не соблюдая никаких правил, — эта мысль была чрезвычайно притягательна. Трудно было сопротивляться желанию окончательно отринуть мир смертных и превратиться в самого настоящего хищника.

Однако же Рашед умел оберегать их от опасностей и всегда знал, что делать, а Тиша могла создать для них самый настоящий дом. От всего этого Крысеныш еще не был готов отказаться. Он боялся остаться с Парко. От этой мысли ему стало стыдно. Крысеныш в последний раз глянул на Парко, который извивался и шипел на земле, молча залез в фургон и уселся рядом с Тишей.

Когда фургон тронулся с места, Крысеныш не заметил, что Рашед оглянулся — всего один раз, но оглянулся. Только он один и видел, как гаснут, удаляясь в темноту, горящие глаза Парко. И еще две ночи после этого Рашед молчал — не произнес ни слова.

Лежа сейчас в гробу под пакгаузом, Крысеныш гадал, правильный ли он тогда сделал выбор. Он изо всех сил старался ни о чем не думать, ничего больше не вспоминать. После долгих усилий он наконец-то сумел заснуть.

ГЛАВА 11

Магьер ушла из таверны сразу после обеда. Выходя на улицу, она заметила, что на двери висит табличка «Закрыто», исполненная Лисилом. И почему только она сама не подумала об этом? Магьер мысленно поблагодарила своего напарника и направилась прямиком к ближайшему трактиру.

Хотя сама она частенько называла «Морского льва» трактиром, строго говоря, это было неправильно, поскольку в доме не было комнат для сдачи внаем. Возможно, когда-то прежний владелец и сдавал комнаты на втором этаже, а сам жил где-нибудь в другом месте. На самом деле в Миишке было всего три настоящих трактира, а впрочем, больше в таком маленьком городке и не нужно. Матросы с кораблей и барж большей частью ночевали на судах, и Магьер мало видела пока путешественников, которые пожелали бы подольше задержаться в этом захолустье. Даже редкие в этих краях коробейники, бродячие торговцы или крестьяне из дальних деревень предпочитали ночевать вместе со своим скарбом на рынке в северной оконечности города.

Ближайший трактир оказался довольно невзрачным и явно убыточным заведением. В убого обставленной общей зале пахло рыбой и плесневелым хлебом. Магьер приступила к расспросам и описала внешность Вельстила костлявой пожилой женщине в засаленном фартуке, которая, судя по всему, тут всем заправляла.

— Нет у нас таких! — отрезала она, едва дослушав Магьер, явно недовольная тем, что ее драгоценное время тратят на такую чепуху. — Попытай счастья в «Бархатной розе». Там таких субчиков как собак нерезаных.

Магьер поблагодарила ворчунью и ушла. Мир вокруг выглядел на удивление обычным. Оранжевый шар солнца пылал в дымке редких высоких облаков. Люди вокруг разговаривали, смеялись, спешили по своим делам. Порой какой-нибудь завсегдатай «Морского льва» окликал Магьер или приветственно махал рукой, и она отвечала кратким взмахом руки. Время от времени ей казалось, что кто-то следит за ней, может быть, даже перешептывается с собеседником и тычет в нее пальцем, однако всякий раз, когда Магьер оборачивалась, никого сзади не было. Впрочем, каким бы обыденным ни казался окружающий мир, со вчерашней ночи он переменился. И единственным, кто ясно сознавал, что происходит, был вспыльчивый рыжий кузнец, привыкший работать больше руками, чем головой.