Война за корону - Коваль Ярослав

Юноша с неохотой пошевелился и приоткрыл один глаз, чтоб посмотреть, действительно ли ему докучает друг, или это просто кто-то искусно притворяется. Рядом с ним действительно наклонился белый, как бумага, сын лорда Даро. Нагибаться ему было ещё трудно, поэтому он держался за живот.

— Что стряслось?

— Тебя зовут. Ты как себя чувствуешь?

— Отвратно, спасибо, что спрашиваешь. Кто зовёт?

— В шатре отца собрали совет лордов. Там уже обсуждение к концу идёт, и нас с тобой зовут.

Илья посмотрел на друга и вспомнил свой сон-видение.

Паника охватила его. Бежать, немедленно бежать! Судя по лицу Санджифа, тот совершенно не в курсе, что там планируется, поэтому столь спокоен. Но может ли на такой шаг решиться лорд Даро, ведь речь идёт о будущем муже его дочери? Наверное, может, он же политик. Юноша повёл взглядом и разглядел того, кто пытался будить его первым. Это был один из магов, служивших господину Лонаграну. «Ну конечно, он всё предусмотрели. От такого не убежишь». Молодой чародей смотрел на петербуржца с неразличимо-вежливым выражением лица.

К тому же он был не один. Чуть поодаль ждал ещё один, в мундире цветов Даро. «Обложили со всех сторон».

В этой ситуации можно было уповать разве что на чьё-нибудь заступничество. Кто может за него заступиться, отстоять? Госпожа Шаидар, госпожа Гвелледан… Или Всеслав! Мастеру местные политические перебежки из лагеря в лагерь должны быть глубоко по барабану, он ведь аурис! Ему будут ближе интересы Ильи, чем какого-то там лорда Ингена. Разве что его запугали или купили, но можно ведь рассчитывать на обратное!

— А мастер там будет? — спросил Илья, стараясь совладать с голосом. Идти туда, где решается твоя судьба, — так хоть не уронить достоинство мужчины!

— Господин Всеслав там с самого начала, — слегка удивился маг. — Он условно представляет интересы Западного Российского региона, поскольку ваш магистерий прибыть сюда не может.

В окутавшей Илью пелене безнадёжности забрезжила слабая надежда. Он поднялся и без особой спешки привёл себя в порядок. Да и куда ему бежать, если уж по-честному? Как? На чём? Он мог бы бежать лишь в том случае, если б Саф решил ему помочь, а ведь друг не в курсе и узнает обо всём лишь тогда, когда уже будет поздно.

По лагерю петербуржец шёл с высоко поднятой головой и затуманенным взглядом. Вопреки позе, полной достоинства, в душе его царили смятение и страх, с которыми ничего нельзя было поделать. На пороге шатра господина Даро юноша задержал шаг и мельком окинул серое сумрачное небо. Каким бы ни был финал сегодняшнего дня — это своеобразная грань, переступив через которую, он не сможет относиться по-прежнему ни ко всей ситуации, ни к окружающим его людям, которых он до того считал искренними.

Внутри оказалось людно, присутствовало немало тех, кого к лордам не отнесёшь, — их приближённые, служащие представителям знати маги. И из лордов — сторонников Даро — здесь находились почти все, многих из них Илья знал лишь в лицо, а некоторых вообще видел в первый раз. Все они смотрели на петербуржца — кто-то с любопытством, интересом, ожиданием, кто-то и вовсе без всякого выражения.

Господин Даро стоял.

— Добрый день, Илья. Вы не возражаете, что я обращаюсь к вам столь фамильярно?

— Нисколько, — процедил тот сквозь зубы.

И поискал взглядом тех, кто, по его предположениям, мог за него заступиться. Всеслав стоял неподалёку, подпирая спиной опору шатра, и хмуро смотрел в пол — его вид петербуржцу совершенно не понравился. Госпожа Шаидар казалась спокойной, даже безмятежной, но что в действительности могла она прятать под этой маской? Лишь взгляд леди Уин Нуар немного успокоил Илью — женщина явно и сама стремилась воздействовать на своего ученика ободряюще.

— Присаживайтесь.

— Спасибо, я лучше постою.

— Ситуация складывается таким образом, что нам необходимо предпринимать решительные и, возможно, неоднозначные действия, чтоб приобрести максимальное преимущество по сравнению с нашим противником. Беда в том, что он значительно опережает нас в идеологическом плане… Вы понимаете, о чём я говорю?

— Не совсем.

— Общество Ночного мира весьма традиционно, и одна из тех традиций, апеллируя к которой, можно добиться значительных политических результатов, — это реставрация монархии. То же самое, что и в США в середине и конце прошлого века — игра на вопросах политкорректности по отношению к лицам с другим цветом кожи. На этом (на монархии, конечно, а не на политкорректности) и играет господин Инген.

— Ну да. Я в курсе. — В душе молодого человека закипало раздражение. Не так уж легко мысленно готовиться к самому худшему, держать себя в руках — и теперь тратить драгоценные секунды своего времени на пустые разглагольствования.

— Нам придётся использовать сильные стороны нашего положения с тем, чтобы опередить противника в том, в чём он силён, чтобы переломить ход событий в нашу пользу. Проще говоря — у нас не остаётся другого выхода, кроме как согласиться с идеей реставрации монархии и противопоставить кандидатуре господина Ингена нашу кандидатуру, имеющую больше прав на престол.

В очередной раз нижняя челюсть Ильи неприлично поползла вниз. Если он чего и ожидал, то уж никак не подобного разговора. Не могут же, в самом деле, господа лорды интересоваться его мнением на этот счёт? Так к чему тогда эта беседа, да ещё в присутствии такого блестящего общества?

Глядя за изменениями его лица, лорд Даро, истолковавший его недоумение не совсем так, как обстояло на самом деле, пояснил:

— Знать нашего мира в целом более склоняется к идее реставрации монархии, с этим приходится считаться. И, поскольку у вас, в соответствии с нашими традициями, формально и фактически больше прав на престол, чем у господина Ингена, наша позиция выглядит более… убедительной.

— Но, я надеюсь, речь идёт об учреждении конституционной монархии, при значительном участии Совета знати и магистериев? — вырвалось у Ильи.

Сидящие за столом лорды зашевелились, принялись переглядываться; на многих лицах появилось выражение удивления и одобрения. Госпожа Шаидар, осторожно откинувшись на спинку лёгкого складного кресла, с многозначительной улыбкой взглянула на господина Лонаграна. Тот в ответ лишь приподнял бровь и теперь уже, не отрываясь, смотрел на юношу.

Даже запредельная выдержка лорда Даро дала трещину — отец Санджифа улыбнулся одним взглядом и поспешно ответил:

— Разумеется, именно такой вариант мы и обсуждали. Я очень рад, что встречаю в вас такое понимание нашего положения и ситуации в целом.

— Но если у вас всё уже решено, то зачем вам моё мнение? — решился Илья на некоторую резкость. Которая, впрочем, прошла безнаказанно.

— Странно было бы провозглашать вас императором и при этом не позаботиться узнать ваше мнение на этот счёт, — добродушно, хоть и ворчливо заметил господин Лонагран. — Как понимаю, вы не возражаете.

— Ну раз так надо, то что уж…

— Прекрасно! — Вступил в разговор господин Тервилль. — Не возражаете, чтоб я немного ввёл вас в курс дела? Обстановка требует активных действий. Огорошиваем противника сменой курса — и сразу прикладываем, как это у вас говорят, колуном промеж глаз. Я правильно сказал?

— Правильно, — отозвался Всеслав, Он только теперь поднял глаза и взглянул на Илью в упор, жёстко, словно думал отвесить ему хорошую пощёчину, но потом из соображения приличий решил ограничиться взглядом.

— В общем, если обрисовывать ситуацию в двух словах…

— Я на вас плохо влияю, Тервилль, — усмехнулась госпожа Элейна Шаидар.

— Похоже на то.

— Что ж, мы вас более не смеем задерживать, Илья — вежливо проговорил господин Лонагран. — И всех остальных тоже.

— Простите, как понимаю, после победы над Ингеном курс снова будет сменён на аристократический? — с лёгкой иронией в голосе осведомился юноша.

На него воззрились в удивлении.

— Разумеется, нет, — помедлив, ответил господин Даро. — После победы в этой войне будет объявлено о коронации, и вы будете коронованы. Подобного рода решения принимаются не для того, чтоб потом от них отказываться.