Искра - Суржевская Марина "Эфф Ир"

— Я бы предпочел ежа — хотя бы мясо.

— Иди сюда, — потянула Шариссара за руку на землю. — И рот открой.

Он присел и послушно открыл. Я вложила ему в губы сочную красницу, нажала на подбородок и улыбнулась.

— Ну как? Вкусно?

Он прикусил, не спуская с меня глаз.

— Ну вкусно ведь!

Шариссар пожевал.

— Все-таки предпочитаю ежа, — и рассмеялся, увидев мое вытянувшееся лицо. — Вкусно, кошечка. Очень. Но ты отдала мне первую ягоду.

— И что? — не поняла я. — У вас это какой-то обычай? Не переживай, тут красницы много, и мне хватит!

— Да, хватит, — глухо сказал Шариссар.

Я сорвала еще одну алую вкуснотень и положила рот, зажмурившись от удовольствия.

— Так что там с первой ягодой? — потянувшись за следующей, спросила я.

— В Оххароне первый кусочек еды каждый съедает сам, — нехотя процедил Шариссар. — И второй тоже. Нужно наесться досыта самому и лишь потом угощать других. Это закон выживания.

— Глупый закон. — Я вложила в его губы еще две красницы.

— Напротив. — Темный покачал головой. — Если ты голодна, ты не выживешь. Первым делом надо позаботиться о себе — накормить, согреть, спастись. Всегда и при любых обстоятельствах.

— Звучит ужасно, я так никогда не поступлю! — мотнула головой и уселась на землю, поджав ноги. — К тому же мы ведь не на войне? Вот тебе еще ягодка… Расскажи про Оххарон. Какой он?

— Красивый, — медленно произнес Шариссар, его взгляд стал задумчивым. — Но не такой, как Пятиземелье. В Оххароне утро мягкое и туманное, день теплый и длится лишь несколько часов, потом наступают первые сумерки. К третьим становится холодно… И тогда восходит Звезда Мрака. — Он прикрыл глаза, вспоминая. — Она похожа на сиреневый цветок, расцветающий в небе. Сначала появляется бутон, а потом лепестки распадаются и каждый излучает сияние всех цветов фиолета, от нежно-сиреневого, до чернильного.

— Наверное, это выглядит впечатляюще, — зачарованно прошептала я. — Я хотела бы это увидеть.

— Да. Это красиво. — Шариссар словно очнулся и криво усмехнулся.

— А чем ты занимался в Оххароне? Охранял тот Замок?

Его губы чуть изогнулись.

— Можно и так сказать.

— Когда эти слои, о которых ты говорил, перестанут смещаться, я смогу вернуть тебя обратно. — Я подползла ближе, виновато заглядывая в его глаза. — Ты, наверное, скучаешь по дому?

— Мне просто необходимо вернуться, — отвернувшись, сказал он.

— Я понимаю, — положила в рот еще одну ягоду, только сладкий сок внезапно показался кислым.

От мысли, что Шариссар уйдет обратно в свой мир, стало так тоскливо, что слезы подступили к глазам. Я сердито насупилась. Да что со мной такое? То хочется смеяться, то плакать… Проклятый Хандраш! Конечно, однажды Шариссар вернется в свой Оххарон, там его дом, друзья, возможно, любимая… Или даже жена? И несколько детишек с его черно-синими глазами и темными жесткими волосами… Я мрачно выплюнула ягоду. Требуха вонючего орка! Я ведь совсем ничего о нем не знаю! А сижу тут в кустах, ягодами кормлю, глупая…

— Неспелая попалась? — осведомился Шариссар. Я подняла на него сердитый взгляд. Губы Темного подрагивали, кажется, он с трудом удерживал улыбку.

— Что смешного? — мрачно спросила я.

— Ты смешная, кошечка? — Он все-таки рассмеялся. — Интересно, до каких небылиц ты уже додумалась в своей голове?

— Тебе показалось.

— Угу. Иди сюда. — Он сгреб меня одной рукой, придвигая ближе. — Моя очередь кормить тебя ягодами.

— Я уже наелась.

— Открывай рот, Лея, живо!

— Не надо мне… — Сочная ягода попала на язык, и следом я почувствовала его губы. Он чуть прикусил зубами красницу, пуская сок, а я возмущенно потянула ягодку на себя. Языки встретились, борясь за истекающее сладостью лакомство. Шариссар нежно ласкал мои губы, слизывая капли, собирая их и не давая скатиться на подбородок. Его язык был словно шелковый, горячий и нежный, он трогал меня так, что голова кружилась, а ноги дрожали. Если поцелуи так хороши, неудивительно, что девчонки только о них и говорят… Хотя где-то в глубине души я была уверена, что хороши поцелуи далеко не всех…

Он лизнул мне губы и выдохнул.

— Вкуснооо…

— Обещал накормить, а сам все съел! — Я сложила губы бантиком, пытаясь удержать улыбку.

— Я привык все съедать сам, — хмыкнул Темный, облизываясь. — Ничего не могу с этим сделать. Если ты будешь активнее работать языком, может, и тебе достанется.

Он сорвал крупную, красную до черноты ягоду и положил себе в рот.

— Эта моя! Я ее первая увидела! — возмутилась я.

— Отбери, кошечка. — Его мурчанию позавидовали бы все коты Пятиземелья.

И отберу! Я решительно приступила к действию. Ягода быстро закончилась, только мы этого не заметили, увлеченные процессом. Шариссар отодвинулся первым, издав короткий и злой рык, словно зверь, у которого отобрали вожделенную добычу. Я похлопала глазами, осознав, что лежу на нем, мои пальцы зарылись в его волосах, а его ладони гладят мою спину и все, что ниже спины…

Я пошевелилась на нем, и Шариссар снова издал этот низкий горловой звук, от которого мое тело наливалось сладкой негой. Придавил меня рукой, лишая движения.

— Кошечка, постарайся не ерзать на мне… какое-то время. Кантаххар! — хмыкнул он. — Знаешь, ты очень… красивая, Лея.

— Спасибо, — тихо сказала я, вновь смутившись. — А что такое Кантаххар?

— Эм, это плохое слово. Не повторяй.

— Я так Незабудке говорю! — фыркнула я. — А ей шесть лет! И все равно повторяет.

Шариссар вновь провел ладонью по моей спине и откинул голову.

Я скатилась с него и улеглась на траву, закинув руки за голову и чувствуя бедром его тепло. Мы оказались словно в своем особенном мире, внутри зарослей красницы. Воздух пах сладкой ягодой, травой, землей и еще чем волшебным, чему я не знала названия. И сквозь кроны деревьев нам видны были яркие огромные звезды, они словно подмигивали с бархата небосклона.

— Как здесь хорошо, — вздохнула я, улыбаясь. — Люблю на траве валяться. А ты?

— Не знаю, — его голос прозвучал глухо. — Я раньше этого не делал.

— Как это? — изумилась я, привставая на локте. — Разве в Оххароне не принято лежать на траве и смотреть в небо? Или… может, у вас нет травы?

— Есть. — Его губы чуть изогнулись в улыбке. — Но я никогда на ней не валялся… просто так. Как-то… не довелось.

— О, тогда ты должен знать основные правила лежания на траве!

— Есть еще и правила? — Его губы вновь дрогнули.

— А как же! Обязательно. Без правил никак нельзя! — Я поерзала, устраиваясь поудобнее. — Самое главное правило — валяться на траве надо в хорошей компании! Это основное. Если компания плохая — ничего не выйдет, проверено! Правило второе — валяться надо в непосредственной близости от чего-нибудь вкусного. Вот, например, красницы или малины. Ну, в твоем случае можно запастись куском копченой грудинки.

Шариссар хмыкнул.

— Правило третье! — назидательно продолжила я. — Нужно принять верную позу…

— Это уже интереснее, — отозвался Темный.

— Поза должна быть лежа на спине с закинутыми руками…

— М-м-м… — Шариссар издал низкий звук, от которого у меня губы пересохли. Я торопливо их облизала и уставилась на него сердито.

— Ты меня сбиваешь! — голос предательски охрип. Вот как у него это получается? Даже ведь не сказал ничего, а я уже дрожу, словно он меня целует! Просто кошмар какой-то!

— Я понял, кошечка. — Он притянул меня одной рукой к себе, устраивая на своей груди мою голову. Я затихла. — Отличные правила. Постараюсь запомнить.

Мы полежали, глядя в бархатное небо.

— Мне кажется, что звезды улыбаются, — тихо сказала я. — Нет, правда. Посмотри! Видишь, вон те две? Они словно глаза. А вот это нос. А эти пять полукругом — улыбка! Видишь?

— Нет.

— Ты просто не смотришь! — возмутилась я, приподнимаясь. Потому что Шариссар не смотрел на звезды, он смотрел на меня. Внимательно так смотрел, задумчиво.