Подселенцы (СИ) - Обава Дана

— Знаешь уже, что твоя свидетельница меня кинула? — спросил он злобно.

— Струхнула курица, — покивал Пес, — но знаешь, может это оно даже к лучшему.

— Как так?

— Я тут проделал кое-какую работу и теперь думаю, что твоя жена еще жива.

Коннор посидел молча, размышляя, хватил ли его удар или это просто нервы. Появившийся перед ним пластиковый стаканчик водки помог склонить чашу весов в пользу последних.

— Рассказывай, — сказал он, опорожнив его залпом.

Пес тоже махнул и налил обоим еще. Коннор снова осушил стаканчик, стараясь не смотреть на сам стаканчик. Черт его знает, кем тот был в своей прошлой жизни.

— Я тебе говорил, что у Эльсона бабка померла? — Пес недоуменно почесал свою коротко стриженную голову. — Дом свой она ему отписала, внучку любимому, но в права он еще не вступил, понимаешь?

— Нет, — тяжко вздохнул Коннор.

— Ну и че ты такой тупой? — поразился Пес. — Говорю же, у него есть собственность, которую полицейские не обыскивали.

— Полагаешь, он ее там держит? — Коннор пополоскал водку в стаканчике и отправил в путь по пищеводу. Рядом на столе на смятой газете хозяином была разложена какая-то закусь, а к ней вилки, но их хотелось предварительно прокипятить и перекрестить.

— Полагаю! Я за ним давеча проследил, как он в магазин ходил — так он потащил в этот дом салатики какие-то, творожок с низким содержанием жира, понял да? — сказал Пес, но вспомнив, что клиент тормозит, пояснил: — Мужик такое жрать не будет, только баба. Баба у него там.

— Но зачем?

— Да затем, что у них в стае с женским полом напряженка! Квоту они уже выбрали, и чего?

— Так я не понял, они ее в сексуальное рабство что ли взяли?

Пес задумался, закуривая по новой.

— Вообще, я думал, что они ее обратили и держат в подвале, пока она не проникнется духом стаи, но твоя гипотеза мне нравится больше. Типа пока не отработает свой долг за часы. Точно.

— Мы тут не сценарий мелодрамы придумываем, ты мне факты давай!

— Так, а я что делаю? — пес разлил остатки из бутылки и поставил ее под стол к пустым подружкам. — Значит, так сделаем. Завтра на восходе солнца ты пойдешь в этот дом и все сам выяснишь. Смысла обращаться в полицию, ты сам видишь, нет никакого. А с утра все оборотни спят сном младенцев, гарантирую. Войдешь и выйдешь, пустяки. А за наводочку ты мне еще пять штук подкинешь, — закончил он на высокой ноте. — Ну что, за спасение!

— Что же вы задумали? — выдохнул Эльсон, задумчиво глядя на дом через листики на кустах. За то время, что они следили за ним, Коннор успел прийти, уйти и вернуться снова.

— А ты поди спроси у них, — предложил Марк.

— Просто тяжело сидеть и спокойно смотреть, как под тебя копают!

— Алану хуже.

Имея более существенные габариты, Алан действительно сильнее страдал, скрючившись в три погибели.

— Сидим тут как лохи, — сказал он.

— Никто не заставлял тебя принимать позу кота в банке, — Марк в отличии остальных не только удобно устроился, но и поймал халявный вай-фай, — ты для нее позвоночником не вышел.

— Я имел в виду, что мы могли бы использовать свои ресурсы гораздо рациональнее. Следить за домом мог бы и кто-то один. Например, Эльсон, раз это он бабу завалил.

— Я никого не валил. Просто неудачно зашел.

— Ты неудачно родился.

— Заткнитесь, он выходит, — Марк поднял взгляд от экрана смартфона как раз вовремя. — Оба выходят.

Коннор и Пес вышли на улицу, причем последний все время оглядывался по сторонам, но, похоже, так и не заметил ни "кота в банке", ни его затаившихся товарищей. Как только эти двое скрылись за углом, Алан распрямил затекшие ноги и смачно выругался. Но чтобы поднять с земли, его понадобилось тащить за руки.

Как бы прогуливаясь вдоль улицы, они зашли в калитку, которую никто так и не удосужился запереть. Замок на двери в сам дом поддался быстро. Основной проблемой явился запах — для оборотней воняло просто нестерпимо. Они понатягивали на носы футболки и разошлись по комнатам, морщась и злобно ворча.

В том помещении, что досталось Марку, оказалось получше. Там стояла не застеленная кровать и тумбочка со старым стационарным телефоном. Одежда ворохом валялась на стуле и на полу. На стене возле телефона, прямо на обоях, розовым фломастером был написан адрес.

— Идите сюда, — позвал парень.

Когда Эльсон увидел надпись, он расстроенно зарычал.

— Вот так и знал! Это же мой дом! То есть моей бабушки. Вот на фига он им?

— И зачем писать его на самом видном месте? — воскликнул Алан. — Да еще и розовым? Что это значит?

— Что на помойке он нашел живым только розовый фломик, — предположил Марк, — а бумаги у него вообще не было, записать кроме как на обоях было негде.

— Не знаю, как-то нарочито, не находишь?

— Нахожу, — согласился парень. — Давайте, что мы еще не осмотрели?

— Если это ловушка, нам бы следовало мотать отсюда, — сказал Эльсон, но никто ему не внял. Марк поднялся по скрипучей лестнице в мансарду, отворив люк, Алан нашел за кучей коробок дверь в подвал.

Эльсон озабоченно выглянул во двор и остался стоять возле окна. Через минуту Алан появился из подвала.

— Хорошо, мы раньше не ушли, смотрите, что здесь.

Марк услышал его и спустился за ним вниз. Алан уже нашел выключать, и в подвале горел свет. Помещение было не слишком большим и в отличие от остального дома не было завалено всяким ненужным хламом. Взгляд сразу упирался в то, о чем он говорил. Это был металлический ошейник сразу на нескольких толстых цепях, привинченных к крюкам в стене. На полу валялась палка и резиновый мячик. На палке виднелось множество глубоких следов от зубов. Она была погрызена так основательно, что в середине стала заметно тоньше.

— Он содержал здесь оборотня-бобра? — Марк поднял палку и повертел в руках.

— Хрень какая-то, — буркнул Алан, пнув мячик.

— Странно, — протянул Марк, — но ладно. Положи, как было.

Положив предметы обратно, они поднялись наверх, не забыв выключить за собой свет.

— Так что теперь? — нетерпеливо спросил Эльсон.

— Пойдем к твоему дому, посмотрим, че как, — предложил Марк.

— Но ведь это именно то, чего они от нас хотят!

— Чего они от нас хотят?

— Не знаю.

— Так подождем, когда они туда придут, и спросим.

— Это дурацкий план, — сказал Эльсон, выходя последним из дома.

Зависнув возле мольберта с кистью в руке, Адель критически оглядела свое последнее творение. Она воодушевленно работала весь день, совершенно не задумываясь над тем, что делает, и в итоге получилось вот это. Она наклонила голову, присмотрелась повнимательнее, потом скривившись, отошла на несколько шагов. Не, ну точно какая-то хрень! Хотя в принципе, если убрать картину от света, отойти подальше, то сразу становится ясно, что…

Пятясь назад, Адель добралась до кровати и от неожиданности громко взвизгнула. Кто-то снизу схватил ее за ногу своей ледяной рукой, но тут же отпустил. Девушка отпрыгнула в сторону, подхватила свой рюкзак, забыв, что от ее арсенала уже ничего не осталось, и оглянулась на кровать. Покрывало, укрывавшее ее, висело довольно низко. Прямо там, где стояла, Адель медленно опустилась на четвереньки, пытаясь заглянуть под него. Как и следовало ожидать, ничего она там не увидела.

— А кто там, по-твоему, мог быть?! — раздраженно поинтересовалась девушка сама у себя.

Дивясь собственной дурости, Адель вскочила, быстро подошла к кровати и откинула покрывало, наклонилась, чтобы увериться окончательно, и завизжала еще громче. Женщина под кроватью выглядела как не очень свежий труп. Она лежала на животе, повернув к ней свое мертвое лицо с жуткими открытыми глазами. Кожа ее была словно обожжена, а в грязных темных волосах застряли какие-то частицы. Адель протянула руку и аккуратно сняла их к себе на ладонь. По всей видимости, это был пепел. Как бы в подтверждение она почувствовала запах гари.

Вот что это могло быть! — мелькнула краткая мысль. Адель обернулась и снова посмотрела на холст на мольберте. Эта странная плотная дымка, застилающая что-то на заднем плане, приобрела смысл. Изображение на холсте словно отмерло, на несколько мгновений из плоского превратившись в трехмерное, оно напрыгнуло на нее, поглотив в себя. И вот она уже стояла перед окном в сильно задымленном помещении. Снаружи за ним можно было различить силуэты людей, и у нее возникло ощущение, что некоторые из них ей знакомы. Всего лишь ощущение, она не могла разглядеть лиц.