Лиса в курятнике (СИ) - Демина Карина

Кульжицкий сказал, что после его женитьбы матушка запросилась отдельно жить, своим, так сказать, домом, поблизости, но все же... все же... случайность? Или блудный брат вернулся, и она поняла, что Бартольд молчать про родственника не станет.

А тому помощь нужна.

Надобно послать кого побеседовать со старушкой... и жаль, что Стрежницкий слег, его старушки очень даже жаловали, особенно такие, которым былая слава жить спокойно не давала. Кого послать? Или... что-то подсказывало, что коротает дни престарелая боярыня отнюдь не в родовом поместье. Но снизойдет ли она до беседы с каким-то писарем...

...или даже лучше, что писарь?

Высокие господа людишек ничтожных полагают априори глупыми, и потому... решено, ныне же с визитом наведается, принесет письмецо соболезнующее от императрицы-матушки.

Лизавета ерзала.

Уж больно... внимательно ее разглядывали. Особенно вон та сурового вида дама с лорнетом на палочке. Почему-то не отпускало чувство, что палочкой этой дама с превеликим удовольствием перетянула бы Лизавету по плечам, а после...

Лизавета отвернулась.

Не хватало еще. Будь ее воля, она бы вовсе к ужину не вышла, благо, тот оказался куда менее приватным, нежели предыдущие.

Зашелестел веер.

Донесся раздраженный шепоток... а Лизавета, уже не чинясь, - все одно равной ее не признают, - задрала голову, разглядывая узорчатый потолок аванзалы. Выбеленный, он был расписан звездами и младенчиками, протягивавшими друг другу миртовые ветви.

Встречались и голубки.

- И вот представьте себе, эта особа совершенно не представляющая, что есть настоящее искусство получает... - голос у дамы с лорнетом оказался высоким, пронизывающим. - Тогда как моя девочка вынуждена была...

...понятно.

Матушка.

Или бабушка? С магами сложно понять, они, достигнув определенного возраста, словно бы застывают во времени. Лизавета чуть повернулась, скосила взгляд. Платье на даме дорогое, из темной переливчатой тафты. Прическа сложная. И поблескивают в ней капельки драгоценных камней. На шее ожерелье. На пальчиках - перстни...

...и магией от нее сквозит.

А вокруг Лизаветы престранная пустота, будто стесняются к ней подходить. Или опасаются? Вокруг дамы собрались другие... о чем говорят, и гадать нечего. Жаль, расслышать не выйдет, но... Лизавета коснулась янтарной капельки и поискала в зале хоть кого-то знакомого.

До начала банкета оставалась самая малость...

...а знакомые есть. Вон, Григорий Освирцев аппарату свою устанавливает, ходит у стеночки, сопровождаемый сразу двумя гвардейцами. То ли уважение великое, то ли, наоборот, недоверие. Впрочем, правильно, у Гришки характер препоганейший, пусть он и числится главным обозревателем в «Коронных вестях». До того, к слову, приличным человеком был, а после...

...ты, Лизка, конечно, бойкая, но пойми, бабе в нашем деле не место. Найди себе мужика... а можешь, и меня, только не замуж, я жениться пока не собираюсь. Просто время проведем с приятностью. Я и за нумер заплатить готовый.

Идиот.

И главное ж, обиделся, когда Лизавета его послала лесом. Мол, уважение ей, бестолковой, оказывал. Все ж знают, что маги на это дело падкие.

Дважды идиот.

А там в «Коронный вестник позвали», так он и вовсе с бывшими знакомыми здороваться перестал. Федюнечка, который на скачках сплетни собирал, сказывал, встретил давече, так Гришка проплыл мимо барин барином, кивнуть даже не соизволивши...

...а тут у стеночки.

Позвали, стало быть, запечатлеть. И думать нечего, к вечеру уже разразится Гришка высокопарною статейкой, восхваляющей и Его императорское величество, и императрицу, и всех вообще. Как это у него получалось? Талант.

Лизавета ощутила знакомый зуд.

А она... она тоже напишет. И снимочки... главное ракурс подходящий взять. Вот, скажем, пройти к окошку... снимать всяко лучше по свету. И бочком... и вот две дамы потянулись друг к другу. Главное, улыбаются, а выражение лиц такое, прехарактерное... или пухлый полковник тайком прихлебывает из фляжечки, а супружница его, тоже пухлая и из-за платья в обильных оборках кажущаяся вовсе необъятною, неладное почуяв бьет бедолагу веером по голове.

И Гришеньку снять, сгорбленного, выгнувшегося престранной дугой, пускай наши порадуются.

А вот конкурсантки, сбились разноцветной птичьей стайкой. Лизавету увидели. Глаза злые. Губы кривятся... отлично должно выйти. А подписать... скажем, радость за ближнего...

...или как-нибудь еще.

Она двигалась вдоль стеночки, то и дело останавливаясь, чтобы сделать кадр. После отберет верные, благо, память у кристалла приличная, на сотни две снимков хватит. И вазу снять, а главное, лихого поручика, который в нее сморкнулся, а нос, воровато оглянувшись, шторкою утер.

Нет, заголовок надо будет хорошенько обдумать.

Скажем, простые нравы сложных людей...

- Лизка, ты ли это?! - Гришка-таки заметил ее. А может, и не заметил, может, нарочно выглядывал. Список-то конкурсанток еще когда отпечатали, правда, в нем Лизавета баронессой значится, но... - А я думаю, ты ль это или не ты ль.

- Не тыль, - сказала Лизавета, поморщившись. Все ж встречаться со старым знакомым желания не было, да и опасеньице кольнуло: вдруг да прознает, за какой такой она тут надобностью.

- Шутишь, - хохотнул Гришка.

- Шучу, - Лизавета согласилась: ей батюшка еще когда говорил, что спорить с дураками - занятие напрочь бесперспективное.

- А ты, погляжу, неплохо устроилась... мужа поискать решила?

- Решила.

Гришка одет был с претензией, в темно-зеленый шерстяной костюм с искрой. И крой неплох, вот только жарко ныне было во дворце, Гришка потел, отчего раздражался, и потел еще больше.

- И как оно?

- Неплохо...

- Ты это, после мне интервью дашь, - Гришка не спрашивал, а ставил Лизавету в известность. - Платьице на тебе, конечно, дрянное... поглядела бы, что приличные люди носят, право слово. А ты, получается, при титуле?

- Баронесса.

- Ага... - он задумался, сунув меж зубов спичку. - А чего молчала?

- А зачем говорить?

- Ну так... ты это, Лизка, тут не особо усердствуй. Я жениться решил.

- Поздравляю. На ком?

Ее императорское величество задерживались, и придворных это заставляло нервничать. Взгляды то и дело задерживались на узорчатых дверях, за которыми скрывалась Малахитовая гостиная.

- Пока не знаю. Это я так... на перспективу... у тебя только титул? Или и имение имеется?

Захотелось Гришку пнуть.

Ишь ты, женишок, забыл, небось, откуда сам родом, как прибыл в столицу из Верхних Конюхов, только и умея, что писать поганые стишки. Теперь же...

Злость пришла.

И ушла, стоило коснуться янтарного кулона. А тут же, будто того и ждал, раздался гулкий удар колокола, возвещая о приближении Императрицы.

- Все, я работаю, - Гришка подхватил малый артефакт... а хороший, не чета Лизаветиному. И памяти в нем более чем на тысячу снимков, и четкость иная, говорят, будто даже в полной темноте снимки выходят вполне приличного свойства.

Гришка ужом нырнул в толпу и как-то сразу ухитрился оказаться перед самыми дверями. Он бы и ближе подошел, когда б не гвардеец, положивший руку на плечо. Это сразу и уняло служебный Гришкин пыл.

Лизавета коснулась артефакта.

Правда...

Что бы она ни писала про двор, это простят, а вот императорскую чету трогать не стоит. Да и не хочется. Она сделала пару снимков, запечатлевая фрейлин, окружавших Ее императорское величество. Не удержалась, сделала портрет Анны Павловны, которой нынешний ее наряд был весьма к лицу, да и лицо это... не сказать, чтобы черты правильные, а поди ж ты...

...или вот императрица.

Невысока.

Хрупка.

И... золото волос.

Камни диадемы.

Платье... на удивление простое. Ни тебе шитья, ни драгоценностей, но почему-то смотрится...

...глаз не отвести.

Играли трубы. И герольды зачитывали обращение, Лизавета же смотрела на императрицу и, чего скрывать, на Лешека, который держался за матушкой и казался огромным...