Последний наследник Триады (СИ) - Магарыч Григорий

— У вас три часа. Всем удачи!

Быстро перелив сознание в состояние «дхъяна», я перевернул листы и пробежался глазами по написанному. Потратить на это несколько минут, чтобы разобраться, что меня ждёт, счёл оправданным.

Прочитал и удивился. Всего пятьдесят заданий. Первые десять были повторением того, что выдала мне на подготовку Елизавета Борисовна. Может, чуть сложнее, но несильно. А вот дальше…

Дальше я для себя решил, что двадцать два балла — это не так уж и мало.

Вопросы были настолько странными, что даже с моим прошлым жизненным опытом ответить на такое правильно я не мог.

К примеру, отвечая на вопрос «Каким образом и по каким параметрам можно оценить силу одарённого? Опишите критерии и то, как организовать анализ пропускной способности магического сосуда», я задавался одним вопросом.

Зачем они здесь?

На Триаде были свои критерии, здесь же они абсолютно иные. Это первое. И второе, как на эти вопросы ответит неодарённый? Человек, который никогда не был связан с Даром, не сможет ответить, полагаясь на жизненный опыт.

Разве что в случае зазубривания критериев, но это далеко не мой случай.

Притом, чем глубже я погружался в вопросы, тем более чётко начал прослеживать определённую закономерность. Странно, но в оставшихся тридцати-сорока вопросах было подозрительно много творчества — вопросов, на которые ответить можно либо по учебнику, либо по опыту, которым обладает человек с наличием пробуждённого Дара.

Значит ли это, что Империю по большей части интересует поиск одарённых? Я не знал, насколько мои выводы верны, но кое-где ответы заполнял таким образом, чтобы дать понять — я не лучший математик, но хороший стратег и воитель, который понимает, о чём идёт речь, но не владеет терминами.

На втором часу экзамена в моём бланке были заполнены ответы на все знакомые вопросы и на вопросы, в которых я сильно сомневался. По теории вероятности, если десять первых заданий выполнены правильно, то будет достаточно совсем немного баллов, чтобы до нижнего порога хватило с лихвой.

В общем, я выжал из себя всё, что только мог. Посмотрим, что из этого выйдет.

Когда сдавал работу, уходил со стойким ощущением, что кто-то целенаправленно собирает по всей стране сведения не только об одарённых, но и ищет умы, способные решать творческие нестандартные задачи и широко мыслить. Было бы интересно глянуть на результаты экзаменов и почитать чужие работы.

К тому же я поймал себя на мысли, что помощь Елизаветы Решетниковой сыграла ключевую роль в написании экзамена. Нужно бы найти время, чтобы выразить ей свою благодарность.

Оказавшись в коридоре, я оглянулся по сторонам, на другие аудитории. Постепенно школьники выходили из классов, собирались в коридорах, находили знакомых и отправлялись либо на выход, либо в столовую.

Я уже сидел на скамейке, когда Кирилл вышел ко мне. Марья подоспела последняя — в самом конце экзамена.

— Ну, как вам? — спросил Кирилл, лицо его было красным, потным. Пальцы парнишки тряслись.

— Необычно, — отозвалась Марья. — Но мне понравилось. Думаю, я сдала.

— Я бы сейчас поел какой-нибудь гадости, — осведомил я.

— Да, надо бы это дело обсудить за газировкой и бургерами, — согласился Дубровый.

Мы вышли со школьного двора и пошагали в парк, расположенный неподалёку. Там купили еды и прохладных напитков, сидя под занавесом. В голове всё ещё метались обрывки математических расчётов, уравнений и терминов, но я быстро вывел лишнюю информацию за рамки моего фокуса.

— Шпоры я так и не применил, — признался Кирилл, потягивая из трубочки лимонад. — Хотя… не думаю, что они бы мне пригодились. Что это вообще за вопросы такие? У меня ещё нет Дара, а они спрашивают, как определять свои критерии. Нет, ну нормально?

— Таким образом они делают так, чтобы неодарённые не набирали по сотне баллов, — сделала вывод Марья. — Тут прослеживается вполне понятная закономерность. Империи нужны либо одарённые, либо слишком умные. В остальных случаях для общества ты серая масса.

— Звучит жестоко, — поморщился Кирилл.

— Иначе никак, — пожала она плечами.

— То есть, таким, как мы, нет даже смысла думать о высоких баллах? — Кирилл сделал вид, что смирился со своей судьбой. — Я, если честно, и половины вопросов не понял. Буду дико ошарашен, если кто-то из нашего класса наберёт больше пятидесяти баллов.

— Ну, почему же, — задумалась Марья. Она выглядела довольной. — Мне кажется, нужно было только понять основную суть вопросов и писать ответы, которые точно удовлетворили бы проверяющих. Не так уж и сложно, если понять цель экзамена и включить логику.

— Ага, не так уж сложно, — фыркнул Кирилл. — Как же. Кость, ты чего молчишь?

— Ну, если принимать мысль Марьи за чистую монету, то у меня не наберётся и двадцати пяти баллов, — признался я с невозмутимостью на лице. — Вынужден признать. Математика — первое ремесло, в котором я точно знаю, что не войду в список лучших.

Всё же в моём мире не стоял вопрос о поисках одарённых, поэтому и ответы мои сильно отличались от тех, которые ожидали от меня проверяющие.

— Тебе сильно упрощает жизнь победа на турнире, — мрачно отозвался Кирилл. — А вот я… кажется, я не сдам.

Побеседовав под навесом ещё около получаса, мы приняли решение разойтись. Всем нужно было выделить время на подготовку к следующему экзамену, который должен был проводиться на следующий день.

Ребята расселись в свои представительские машины, а я вызвал такси.

А когда вернулся домой, ко мне пришло осознание. Эта неделя будет одной из самых напряжённых за всё время пребывания в этом мире.

Ведь каждый новый день недели проходил по одному и тому же сценарию. С утра мы всем скопом собирались у территории школы, а после отправлялись на экзамены. Отвечали на поставленные вопросы, встречались, обсуждали и нервничали, после чего отправлялись по домам и перестраивали мозг на следующий предмет.

Вторым предметом после математики была физика. Один из самых ясных мне предметов, в котором терминология играла куда меньшую роль, чем в той же математике. Я мало готовился к физике, притом по окончанию экзамена был убеждён, что не провалил его.

Экзамен по истории проводился на третий день напряжённой недели, и если ранее я был убеждён, что изучил этот предмет лучше всех остальных, то в момент экзамена был вынужден усомниться в своих же убеждениях. Разумеется, во мне горела надежда, что я и с этим предметом справился, всё же начальные вопросы каждого экзамена я подготовил досконально, но что касаемо минимального балла… одна ошибка — и я мог провалиться.

Далее началась артефактология — предмет, на котором присутствовало около десяти процентов от всех учащихся. Сказать, что я был готов ужасно — ничего не сказать. Притом, и до, и после экзамена я надеялся только на удачу. В этой сфере мои знания с Триады были не применимы.

Новые незнакомые термины, куча непонятной информации. Всё вроде знакомое, но настолько по-иному обыгранное, что мне приходилось вычленять названия и возможности артефактов из прошлого, сопоставлять их с теми, что существовали и могли существовать на Земле, и… надеяться на удачное стечение обстоятельств.

После артефактологии моя голова буквально дымилась. Это было попросту невыносимо — столько волнения, что без состояния «дхъяна» можно и с ума сойти. Но я держался. И делал это не зря, ведь последний предмет никак не был связан с умственными нагрузками.

Последним предметом была физкультура.

Поэтому отправлялся я на неё с лёгкой улыбкой на лице, ибо знал точно, с ней у меня получилось справиться ещё задолго до экзаменов, на турнире.

Всем ученикам выдали анкеты, где надо было заполнить свои данные. Фамилия, рост, вес, ранг, откуда родом, статус, есть ли какой-то дар, был ли этот дар среди родственников. И пока я не обладал официальным статусом простолюдина, заполнял всё с чистой душой.

Константин Шагайн. 183 см, 72 кг. Цареградский район. Безродный. Неодарённый.