День середины лета (СИ) - Степанова Анна

Одного взгляда на их гостью хватило ему, чтобы сложилась в уме картинка - сразу, вся целиком, как и прежде бывало с его "прозрениями", суеверными дураками приписанными к чуду. Вспомнился виноватый страх Паучихи, и ярость Славы, и странные слова Гутора, и даже зов неизвестного Плетельщика... И подумалось вдруг со злостью, что, выходит, каждый вокруг ЗНАЛ, так или иначе, - и лишь он сам, тот, кого касалось дело более прочих, трусливо не хотел ничего видеть, неосознанно, но точно, уклоняясь от возможных потрясений. Однако не было еще в мире случая, чтоб от неприятностей вот так легко спрятаться удавалось, всего лишь закрыв глаза да заткнув уши... А что нежданное воскрешение сулит им всем, прежде всего, неприятности, Огнезор был твердо уверен. Да и привык он, в общем-то, всегда и отовсюду ждать подвоха...

Нет, конечно, и прежде попадались мастеру девицы, лицом похожие... Взять хоть Лаину племянницу, дочь Шаны, к примеру. Видал Огнезор ее год назад, когда навещал ахаров, охранные метки Гильдии на долине обновлять. К четырнадцати годам выросла барышня копией тетушки - глаза только карие, в отцовский род, да нрав поспокойнее, не такой дурной и беспечный... Однако же ничто при встрече с юной ахаркой в его нутре не дрогнуло - лишь тоскливее на миг стало, чем обычно. Одаренным ведь не столько видеть человека важно, сколько чувствовать. Будь хоть трижды ахарская девчонка с давно умершею схожа - НЕ ОНА это была, и все тут!..

Теперь же... словно каждый нерв наружу вытянули... Нить старой связи враз воспряла, налилась жизнью и силой, почувствовав, наконец, не пустоту по ту сторону, но тепло. Живое тепло ТОЙ САМОЙ, единственно нужной души.

Огнезор едва-едва успел закрыться. Ни к чему сейчас это было! Неправильно!

Хоть и держать себя взаперти оказалось тяжело неимоверно...

Но стоило Милиной воспитаннице из виду пропасть - как все само собою схлынуло. Не чувствовал он ее больше! Совсем! А уж это грозилось с ума свести по-настоящему! И с шага теперь заставляла сбиваться тревожная, заполошная мысль: вдруг все это ему лишь привиделось, вдруг свихнулся он таки, а, может, и давно уже?.. И сидит ныне где-нибудь в казематах глубоко под Общим Домом, куда прятала Гильдия всех отработавших свое, бесполезных теперь безумцев... А Крам, и Илан, и... Снежинка - только плод его больных фантазий...

Что ж, даже если так, - он не отступит.

Азарт и ярость поднимались в душе, помогая задавить окончательно робкую надежду и радость от того что может быть - только МОЖЕТ БЫТЬ - это и есть нежданное чудо...

Но чересчур уж хорошо Гильдмастер знал, что дармовых чудес не бывает. И что злой умысел столь часто переплетен в жизни с обычной глупостью, что отличить их друг от друга бывает невозможно. Вот и гадай теперь, сглупила в своей жажде облагодетельствовать высокий мастер Мила, преданная Гильдмастерова "адептка" - или подспудно навредить пыталась? И одно лишь выяснение этого, даже без всяких романических бредней, столь недостойных ни его, Огнезора, звания ни далеко уже не юношеского возраста, - само по себе хорошая причина, чтобы настигнуть-таки беглянку...

Однако, чем бы от него сейчас девушку ни прятало, держалось это вполне надежно, без намека на малую трещинку. Уж здесь Мила на славу постаралась! Ее бы успехи в амулетном деле - да на благо Гильдии! А то защиты вот для подмастерьев не допросишься... Кто они, мол, такие, чтобы охрану САМОЙ Паучихи иметь? На том и весь разговор...

Дрянь сумасшедшая!

Так зол на кого-то из своих Огнезор, наверное, со дня Лаиной смерти не был!

И это плохо. Хуже некуда!

Это последнее, что он может сейчас себе позволить!

Мила еще слишком полезна Гильдии - совсем, как и Слава когда-то...

А значит - ненависть умрет в нем, не родившись. Он просто сотрет ее, как стирают память вновь посвященным ученикам.

Нелегко с собой проделать ТАКОЕ дважды. Особенно, если первый раз все само собою вышло, и лишь многолетнее изучение древних тайн вывело, гораздо позже, к слабому, ненадежному понимаю... Но Гильдмастер и с этим совладать обязан! Немного самовнушения - и очень много внутренних сил, чтобы не потеряться в самом себе, с ума не сойти окончательно... Эх, если б и ту, другую одержимость можно было вот так, одним крепким усилием вычеркнуть! Но слишком поздно уже для этого... Чересчур глубоко проросла, не вырвешь, идиотом не оставшись...

А его разум и без того еще за все спросит...

Когда-нибудь.

Благо, не сегодня...

Сегодня же, сейчас необходимо от всего отрешиться. Пробить защиту Паучихи непросто даже Гильдмастеру! Но он все еще может позвать. Ухватить едва слышную ниточку возродившейся так недавно связи - и потянуть на себя, подтолкнуть, потребовать...

- Сними же его, сними... - прислушиваясь к улицам вокруг, напряженно уговаривал Огнезор.

Минуту, другую, пятую...

А потом чувство знакомого присутствия нахлынуло, сбивая с ног. Внезапно близкое и, вопреки всему, - долгожданное.

Мужчина бросился за ним, готовый сорваться на бег. Улица за углом, проулок налево, убогий дворик летней храмовой едальни для увечных и нищих...

Он замер за живой оградой из шиповника, три шага не дойдя до калитки.

Его - теперь уже его! - беглянка-жрица сидела за большим общим столом, среди отребья, сочувственно и чересчур усердно внимая спившемуся оборванцу-вояке. Обрюзгшему, побитому войной и слишком рано постаревшему - но все равно без труда Огнезором узнанному.

Это был Крес - заклятый друг их Таркхемского ученичества.

И он, кажется, пьяно признавался Снежинке в любви.

Расскажи кто такое Гильдмастеру прежде - вызвал бы раздражение неудачной шуткой. Но неумелые Плетельщицы воистину творят вокруг себя безумие! И, похоже, нынче прошлое Огнезора всерьез надумало смешаться с настоящим. К добру или к беде - решить способно только время.

А времени-то как раз ни у кого из них толком не было...

***

Поначалу Илл'а думала вернуться в свою гостиницу. Пусть убогая и грязная - но хоть какое-то знакомое место, где можно отдохнуть и все осмыслить. В покое, даже временном, она нуждалась отчаянно: вовсе не хотелось снова впасть в истерику или, того хуже, на поводу пойти у первых встречных мерзавцев...

Но ей не суждено было туда дойти, что, может быть, оказалось и к лучшему. Илл'у словно вдруг кольнуло в груди, заставив замереть на месте и вскрикнуть. Она дернула мешающий шнурок из-под ворота, уставилась в недоумении на храмовый амулет из дешевого серебра. Крошечные лики Светлых Богинь-покровительниц тускло поблескивали на солнце. Слева - старшая, Богиня Души, взирающая на мир вокруг с грустной и чуть загадочной улыбкой. Справа - младшая, Богиня Плоти, пухлощекая и веселая, самим видом своим сулящая все радости бренной жизни. А между ними - средняя сестра, Богиня Разума и Судьбы, самая таинственная из троих и коварная. Ибо равно держит она в своих ладонях и слепой рок - и свободу воли; и темные инстинкты, ведущие смертных по дороге жизни - и холодный рассудок, не признающий страстей и слабостей... Единственная из Богинь, чье лицо сокрыто маской - столь похожей на личину темных мастеров, что не одному уж храмовому праведнику жутко становилось от ее вида...

Наверное, впервые по-настоящему приметила на себе девушка эту безделицу. Смутно ей помнилось, что подарила амулет наставница - давным-давно, Илл'е не было тогда и двенадцати. И, кажется, не снимался он с тех пор ни разу - словно забывала о нем хозяйка, стоило только потерять из виду...

- Хитро, Алим... Очень хитро!.. - процедила лекарка, досадуя на свою самоуверенную глупость.

А ведь могла и раньше "ошейник" обнаружить! Амулеты такие, глаз от себя отводящие, для защиты малым детям, беспомощным старикам и скотине домашней вешают - но Илл'а-то не младенец, не старец, не тварь безмозглая! Хотя... в последнем теперь уж есть сомнения... А считалось, что взрослого человека в своем уме подобная штука дурачить долго не сможет! Ан нет! Не тогда, когда амулет сама Паучиха делала...