Е2-Е4 или совсем другая история. Часть 3. Дары Судьбы (СИ) - "Рада Девил"

– Свидетельства отбирались ежегодно четырежды. Последний раз в тысяча девятьсот девяносто пятом году, – гоблин помолчал с минуту и, так и не дождавшись реакции на свой ранее заданный вопрос, решил его повторить: – Мистер Дамблдор, ознакомьтесь с выводами, – он указал на зажатый у того в руке документ, – и скажите, вы согласны с суммой компенсации, которую вам следует выплатить, или желаете передать дело в магический суд?

Поттер прекрасно уловил момент, когда до Дамблдора наконец дошло, что возвратом артефактов дело не ограничится. Тот сначала на миг замер, будто отказывался верить догадке, а потом в его взгляде взметнулось черное пламя жгучей ненависти, но пока что директор держал себя в руках и скандал не устраивал. После слов Глазоварса он с особой тщательностью принялся изучать перечень претензий к нему с выставленным счетом по каждому пункту. Прошло не менее получаса до того, как Дамблдор определился с ответом:

– Гарри, зачем тебе понадобилось это расследование? – выносить дело в суд было категорически противопоказано – это Альбус выяснил очень быстро. Гринготтские следователи выудили все его липовые сделки, целью которых являлось перемещение денег из сейфа Поттеров в свой карман. Вероятнее всего, у них на это ушел не один год. Предавать столь компрометирующие сведения огласке в Визенгамоте он не собирался, особенно учитывая нынешнее свое положение. – Неужели эти траты принесли ощутимый ущерб твоему состоянию? Мог бы просто сказать мне…

– В первую очередь – это дело принципа, сэр, – Поттер воспользовался паузой, практически невоспитанно перебив Дамблдора. – Финансовые дела должны вестись предельно аккуратно – так меня с пеленок учил мой дядя Вернон Дурсль. Уж он-то в подобном знал толк, могу вас заверить, – Гарри изо всех сил старался, чтобы в его тоне не прозвучало откровенное злорадство. Он специально напомнил Дамблдору, что тот на десять лет выбросил малолетнего волшебника в мир магглов, при этом настроив против него родственников. – Результаты проверки, выявившей, что траты велись исключительно в пользу опекуна – всецело ваша заслуга. Если бы это дядя Вернон так распорядился деньгами моего рода, то я, пожалуй, не стал бы требовать с него компенсацию. Ведь как бы там ни было, я сидел на его шее до поступления в Хогвартс. Он кормил и одевал меня. И если бы вы перечисляли моим родственникам деньги, взятые якобы на мое содержание, то, возможно, мое детство не было бы таким невеселым.

– Я уже объяснял, почему тебе нельзя было оставаться в магическом мире. Да даже если я ошибся, то…

– Вы не ошиблись! – припечатал Поттер, разозлившись, что и перед лицом неопровержимых фактов Дамблдор порывался выставить свои поступки как благодеяние. – Вы намеренно отравили мне детство и пытались меня убить! Или вы считаете, что я не в курсе антимагических наручников, которые вы лично надели на меня перед моим девятилетием? Только не говорите, будто вы не знали, что детям запрещено блокировать магические способности. Лишь по чистой случайности я не умер! Мистер Дамблдор, – голос Гарри был холоден как арктический ветер, – если вы сейчас же не подпишете эти бумаги и не дадите распоряжение немедленно пополнить сейфы рода Поттер указанной в них суммой из своих сбережений, я завтра же расскажу всему миру о вашей смертельно опасной заботе, которой я подвергся! Учтите – доказательства у меня есть! – Глазоварс сопровождал слова Гарри утвердительными кивками.

– Ты не смеешь обвинять меня в таких вещах! – Дамблдор, казалось, забыл, где находится, и сорвался на крик. – Я никогда не обидел бы ребенка! Если ты меня подозревал в подобном, то почему молчал столько лет? Мы уже давно нашли бы виновных!

– У вас не вышло бы спихнуть вину на кого-то другого. Есть свидетели. Да и ваше письмо, написанное для Дурслей, тоже сохранилось, – Гарри никогда не получал такого удовольствия, как в эти минуты, наблюдая за тем, как Дамблдор тщетно пытался найти выход из ловушки, в которую сам себя загнал.

– Что помешает тебе распространить обо мне эту ложь после того, как я выплачу компенсацию? – несмотря на сомнение, Дамблдор принялся подписывать бумаги.

– Ничего не помешает мне рассказать правду. Я ведь не давал слова. Так что все напрямую зависит от ваших дальнейших действий, профессор Дамблдор, – Гарри дал понять, что прекрасно осознает опасность положения, становясь врагом великого волшебника.

– Не зря в ваших с Томом Риддлом судьбах просматривается столько параллелей. Ты опасно приблизился к той черте, после которой не будет возврата назад. Остановись, Гарри, посмотри на мир, который можешь разрушить своей ненавистью, – Альбус ощущал себя выгоревшим, даже на злость сил почти не оставалось – так сильно его ошеломила новость о том, что Поттер был в курсе многих его афер, включая и блокирование магии. Это говорило об исключительно серьезном провале. Настолько серьезном, что даже такой находчивый человек, как Альбус, не мог сходу отыскать выход из сложившейся ситуации. Поттер явно несколько лет собирал компромат. Пусть это были сведения, касавшиеся лишь отношений между ними двоими, но огласка их приведет как минимум к пожизненному заключению в Азкабан. А сколько тех лет осталось? С каждым прожитым днем Дамблдор все сильнее чувствовал, что годы берут свое, подтачивая физическое здоровье. Ему было невыносимо осознавать, что, будучи умнее всех волшебников вместе взятых, он не имел возможности прекратить собственное естественное старение. Статус Повелителя Смерти, о котором он мечтал с юности, все еще так и казался недостижимым.

– Пытаетесь примерить на меня роль нового Темного Лорда? Не советую. Вам никто не поверит. Сначала разберитесь с тем, который по вашим заявлениям «воскрес» и «возродился», – Гарри сохранял невозмутимость. Он долго готовился к этому дню, когда можно будет бросить в лицо Дамблдору свои первые обвинения.

– Я всегда желал тебе только добра, – Альбус покачал головой. – Мне нет нужды представлять тебя кем бы то ни было. Я всего-навсего прошу очень осторожно выбирать свой путь. Бери пример со своего декана. У него тоже непросто сложилась жизнь. Однако несмотря ни на что, он…

– Здесь не место для душеспасительных бесед, – прервал его Поттер, мысленно усмехаясь – ему прямо сейчас в пример поставили одного супруга и предостерегли от следования второму. – Как наши дела? – вопрос адресовался Глазоварсу, который не сидел без дела, занимаясь оформлением компенсации, с помощью магии отправляя и получая записки с сообщениями.

– Деньги уже в сейфе рода Поттер, – последовал удовлетворенный ответ. – Мистер Дамблдор, спасибо за сотрудничество, – своим деловым тоном Глазоварс, как и Гарри перед этим, напомнил тому, что Гринготтс – не место для личных разборок.

– Отлично. Я доволен, что мы пришли к взаимопониманию, сэр, – Поттер встал со стула и сдержанно поклонился Дамблдору – их набиравшее обороты противостояние не являлось причиной для демонстрации невоспитанности.

– Не сомневаюсь, – буркнул Альбус, поднимаясь из кресла. Тем не менее он ответил на жест Поттера, перед тем как покинул кабинет Глазоварса. Ему необходимо было поскорее добраться до Хогвартса, чтобы выпить зелье – в груди жгло, словно там пылал костер, а сердце сжималось от дурных предчувствий.

Гарри дождался, когда останется наедине со своим управляющим, а затем распорядился:

– Подготовьте, пожалуйста, документы по невозвращенным артефактам. Я хочу проявить свою гражданскую сознательность и передать сведения в Отдел по надзору за неправомерным применением темной магии. Пусть Дамблдор отчитывается перед ними, куда он дел котелок нищеты и узду безволия. А еще аврорам будет любопытно узнать, где он раздобыл ту примечательную бусину, которую я не согласился взять в качестве компенсации, и вторую иглу подчинения, – злорадство все же прорвалось в его тоне.

– Когда вам нужны эти материалы? – Глазоварсу были безразличны тяжбы Министерства, но отказать клиенту в выдаче официальных бумаг он не имел права.

– Через месяц. Считаю, раньше они вряд ли понадобятся, – поставил в известность Гарри, после чего попрощался и поспешил наведаться к отцу, чтобы предупредить о запланированном с Томом и Северусом визите к нему на следующий день. Гриндевальд уже более-менее освоился со своим новым положением, и им следовало наконец серьезно поговорить.