Жизнь во имя любви (СИ) - Колч Агаша

– Не всё, – упрямо качнула головой Прасковья. – За Машенькой и Васильком больше няньки смотрят, а маленькому ещё моё тепло необходимо. Это такое время, подружка… Даже не знаю, как сказать правильно. Вот он уже не во мне, но ещё часть меня. И я понимаю, как нужна ему сейчас. Пока-то к новым условиям жизненным приспособится.

– Не помню, чтобы ты раньше такое говорила, – задумалась я, вспоминая прошлые роды подруги.

– Да так же было. Может, не говорила об этом, но тоже полтора-два месяца с рук не могла отпустить деточку, – улыбка женщины при этих словах была такой светлой и благостной, что куда там мадоннам, написанным художниками моего мира. Главное, чувство это не было придумано или как-то там приукрашено. Реальная материнская любовь к реальным детям. К детям, которые не всегда дают выспаться, капризничают, шалят, ссорятся между собой. Но когда Прасковья о них думает, её лицо озаряет вот такая улыбка.

«Надеюсь, когда Триединый одарит меня возможностью стать матерью, я буду любить своих детей не меньше», – подумала я тогда, сменила тему разговора и убрала мешочек с коконами шелкопряда назад в сумку.

Но через три месяца подруга, уставшая от пелёнок, сбежала в лабораторию. Ещё через месяц мне был вручен горшочек с пастообразной субстанцией и наказом испытать средство при первом же мытье головы.

– В кремы шёлк добавить пока не получается, а вот маска для волос получилась чудесная. Ты не бойся, мы её уже и на себе, и на работницах испытали – никто не облысел. Глафиру Александровну тоже порадуй, знаю, что ей понравится.

Понравилась маска не только нам, но и клиенткам. В журнале мадам Полли читательницы писали такие восхищённые отзывы, что мы с Прасковьей задумались о расширении производства. Уважаемая битай Суфия только руки вскидывала:

– О Алла́! Да куда же вам столько, государыни? – но при этом тут же гнала внука на тутовник, рвать листья для прожорливых гусениц.

Деревня моя за последние годы разрослась и разбогатела. Народ уже не пользовался услугами купеческого баркаса для того, чтобы обменять продукты на вещи, которые не производили селяне. На центральной площади построили просторный магазин, и ассортимент в нём был настолько разнообразен, что у непривычных людей глаза разбегались.

Конечно, здесь не продавали дорогие предметы обихода, но соль, чай, крупы, простую посуду, швейные принадлежности и многое-многое другое, что ежедневно необходимо человеку в быту, найти на полках и прилавках было возможно.

Отчего-то местные брать на себя торговлю не захотели. Зато Тимофей, едва я с ним заговорила об этом, ухватился за идею и предложил свои услуги.

– Понятно, что самому мне недосуг будет за прилавком здесь стоять. Но есть у меня на примете приказчик толковый. Вот ему и поручу это дело. К тому же мыслишка у меня интересная появилась. Могу ли я через магазин скупать у твоих крестьян излишки? Цену честную дам, слово даю купеческое…

– Тимка, так ты же не купец, а крестьянин, – пошутила я.

– Торгующий крестьянин! – сводный братец даже палец вверх поднял, отмечая свой статус. – Ещё пару лет, и вступлю в гильдию купеческую, а там….

– … а там женишься на дочке богатого торговца, приданое хорошее возьмёшь, и… – продолжила я подначивать парня. Но не на того напала.

– … и стану управлять твоим торговым домом, – неожиданно закончил фразу Тимофей.

Я только глазами похлопала – о торговом доме никогда не думала.

– Покатался я тут по полуострову вашему. Вялая торговля, хочу сказать. Столько возможностей упускает народ, ажно руки чешутся. Жаль, опыта у меня пока маловато и связи не те. Но подожди, сестрица, лет пять, слово купеческое, я развернусь!

Откровение Тимофея меня озадачило, но и дало повод порадоваться за парня. Вот она, сметливость природная. И откуда что взялось? Папашка только за юбками горазд был увиваться, Марфа – матушка его – справная хозяйка и работниками руководит разумно, но к торговле никакого отношения не имеет.

– Так что ты делать будешь с излишками, у моих деревенских купленными? – вернулась я к тому, с чего разговор начался.

– В Воложде продавать стану. Товар, который у вас здесь привычный и даже скучный, в наших краях диковинка заморская. Так и сюда привезу чего здесь нет. Сало, например, солёное, капусту квашеную, грибы, хоть сушёные, хоть в бочках. Да мало ли что.

– Разумно, – согласилась я. – Только запомни: местные сало за скверну считают. Осторожнее с этим, не обидь кого ненароком.

Тимофей вынул из кармана маленькую записную книжечку и что-то черкнул на страничке. «А ведь будет из парня толк. Точно будет», – решила я для себя, наблюдая за его действиями.

Глава 5

Приятное это дело – уход за телом. Медитативное, я бы сказала. Пока отдыхаешь с маской на волосах, да руки, густо намазанные кремом, в тёплых чехлах держишь, в голове и воспоминания перебрать успеешь, и планы на будущее продумать.

Задел меня Тимофей словами о собственном торговом доме. Если честно, то сама бы я этим делом заниматься не стала, но когда такой ресурс в виде добровольного помощника, да ещё и сам напрашивается, почему бы и нет? Готова принять участие в прибыльном и интересном деле. А то, что будет оно доходным, моё ведовство подтверждает.

Под запросы покупателей, которые через торговлю изучать проще, чем соцопросы устраивать, можно и производство какое-то новое организовать. Или, к примеру, тот же кирпичный заводик расширить, что Влас в деревне устроил. Изделия у мастера получаются отменные. Он не только кирпич, но и черепицу делает. Почти все дома в деревне теперь красуются новыми крышами. Даже старикам одиноким где вскладчину, где с моей помощью дома перекрыли.

Взаимовыручка в деревне была на зависть соседним поселениям. Ни стариков забытых, ни сирот брошенных. Только лентяев у нас не любили. Сколько раз отказывали таким в помощи, а они ко мне жаловаться бежали: приехали, жить хотим, а местные принижают. Начнёшь разбираться – тьма беспросветная. Люди скитаются по краям и весям не от обездоленности, а оттого, что ужиться нигде не могут. И там им не так, и здесь не этак.

– Роксана Петровна, вы же знаете, что мы завсегда новым людям рады. Особливо тем, что и головой, и руками работать могут, – рассказывал мне про одно такое семейство Глеб. –  Дом всем миром поставим, советами поможем. А тут срамота сплошная. Приехали, покрутились, посмотрели, что люди справно живут, и давай к нам проситься. Мужик говорит, якобы он плотник умелый. Хорошо, вживайтесь в общество… Неделю живут под навесом из травы и веток, как цыгане бродячие, вторая пошла. Чего, спрашиваю, дом не строите? Так не умеем по-вашему. Хорошо, поможем. Ваша задача всё для работы подготовить: место расчистить, жердин в лесу нарубить, у реки камыша старого нарезать, в земле углубление под глину выкопать. И что вы думаете?

– Думаю я, Глеб, что воз и ныне там... – с грустной усмешкой сказала я.

– Нет, отбыл возок ихний, – нахмурился староста. – Велел я им собираться и ехать на все четыре стороны. Нам такие соседи не нужны. Ведь палец о палец не ударили для себя. Отчего же мы на них должны горбатиться?

Было видно, что трудно далось ответственному человеку такое непростое решение. Всё же выгнать людей, пусть пришлых и неугодных, из деревни – это не по доброму как-то.

– Не кори себя, Глеб, всё ты правильно сделал. Думаю, ещё и оставили эти бездельники о себе память нелестную.

Бывший артельщик вздохнул и головой кивнул.

– Ночью уезжали. Никто не подумал к ним в возок заглянуть или до околицы проводить. Будто саранча прошла. Всё, до чего руки дотянулись, сгребли. У кого лавочку от ворот стянули, у кого ведро унесли, половик на заборе сушился – и тот прихватили.

Даже слушать о таком противно было. Выгнали мерзавцев – и славно. Потёрла лоб, раздумывая над ситуацией.

– Вот что я тебе, Глеб, скажу. Слишком открыто мы живём. Замечательно, что сельчане наши богатеют, но ведь не просто так, а по трудам своим. Значит, наша задача ещё и сохранить заработанное. Давай вот как сделаем… Подумайте с уважаемым Хайдаром, кого из людей в дружину деревенскую пригласить можно. Если кто в солдатах служил или охотник, что следы читать умеет. Пусть не только сами навыки свои проявляют, но и молодых парней обучают. У дороги, на въезде, шлагбаум поставить надобно. Пусть проверяют кто, куда, к кому едет. Праздношатающихся гнать в шею. У нас здесь не театр и не ярмарка. Производства опять же не для широкой публики.