Цветок камалейника - Громыко Ольга Николаевна

Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80

А еще ЭрТар слыхал, что в Орите самые высокие ставки за отстрел. Что ж, проверим!

После довольно долгого, частично бесцельного и ознакомительного блуждания по улицам горец забрел в квадратный проходной дворик, из арки которого просматривалась главная площадь с неизменным храмом Иггру, где молился простой люд, и святилищем за высокой оградой — обителью дхэров, общавшихся с божеством куда теснее. Полуденная проповедь как раз подошла к концу, и из главных дверей храма валом валил народ. Кое-кто отделялся от толпы и пристраивался в хвост немалой очереди у черного входа, где двое парнишек в серо-зеленых мантиях Внимающих [5] записывали молитвы верующих и взимали плату за ирны.

В холодке арки четверо оборванцев (такие маленькие, а уже такие смышленые! — умилился ЭрТар) целеустремленно «раздевали» в «кукушкины гнездышки» [6] богатенького папиного сынка годом-двумя старше. Все карманные деньги он уже продул и теперь ставил на кон расшитые бисером сандалеты. Поочередно, что означало лишь минуту отсрочки печального финала. При виде охотника с корлиссом компания бросила игру и застыла с восхищенно приоткрытыми ртами.

— Эй, мелюзга! — ЭрТар заговорщически подмигнул ребятне. — Где глава здешней гильдии живет, знаете, ннэ?

— Вон, за храмом! В том доме с желтой крышей! У которого большая собака под воротами спит! — после благоговейного замешательства наперебой загалдели мальчишки. — Только его там уже нет!

— А где есть?

— А-а-а-а… н-на коте прокатишь? — запинаясь от собственной наглости, пискнул самый младший, лет шести. — Тогда покажу!

— Влезай! — рассмеялся горец. — Хотя тебя и обычная кошка должна свезти.

Старшие ребята загоготали и заулюлюкали, перебрасываясь более чем взрослыми шуточками, но смутить уличного босяка не так-то просто. Мальчуган торопливо, пока горец не передумал, подскочил к корлиссу, схватился одной рукой за ошейник, второй за навьюченные на кошака сумки и, подпрыгнув, навалился животом на мохнатую спину. Барахтающиеся в воздухе ноги вызвали новый всплеск уличного остроумия. Богатейчик под шумок цапнул свои сандалеты и был таков. Увлеченная редкостным зрелищем шпана даже не стала его окликать.

Тишш мученически — детей он терпеть не мог — уставился на хозяина двухцветными глазищами, но покорно позволил себя оседлать. Только хвост из стороны в сторону хлестал.

— Ну показывай, — с усмешкой напомнил ЭрТар, когда пацан прочно угнездился на кошаке.

— Туда! — ткнув пальцем, звонко велел мальчишка, что почему-то вызвало издевательский хохот остальных ребят, тем не менее проводивших корлисса завистливыми взглядами и заливистым свистом.

Малец, быстро освоившись, вертелся во все стороны, подпрыгивал, колотил кошака по бокам босыми пятками, махал руками и показывал нос встречной шантрапе; короче, всячески наслаждался жизнью. Они прошли-проехали центральной аллеей тенистого каштанового парка, свернули в узкий и грязный переулок, снова выбрались на широкий «приличный» бульвар, по которому под ручку прохаживались парочки, шарахающиеся от кошака (мальчишке это доставляло огромное удовольствие), пересекли рынок и помойку, полюбовались городской достопримечательностью — улицей Высокородных, где каждый дом, сверху донизу изукрашенный росписью и лепниной, представлял собой произведение искусства. Подходить к ним ближе двадцати шагов или тем паче останавливаться не разрешалось, да ЭрТар и не собирался.

Горцу уже начало казаться, что сейчас они упрутся в противоположные ворота Ориты, когда мальчишка наконец ткнул пальцем в стиснутую двумя домами едальню, спрыгнул с Тишша и дал деру.

ЭрТар удивленно проводил мальчишку взглядом… и обнаружил, что находится с другой стороны давешней площади. Рассмеявшись, парень беззлобно покачал головой. Сам таким был.

Тишш встряхнулся. «От этих детей одни неприятности», — выразительно говорила медленно приглаживающаяся шерсть.

— Да ладно тебе, кис. Не надорвался же.

Кошак фыркнул и двинулся вперед, мазнув боком по хозяйской ноге — не то потерся, не то пихнул.

— Эй, эй, а намордник?! Вот так-то лучше.

Над входом в едальню висела жестяная вывеска в форме рыбы, по боку которой шла надпись: «Упрямая вобла». Вид у покровительницы заведения был соответственный — унылый и мятый, как будто ею долго колотили о стол, а потом с досадой бросили на пол и истоптали ногами. Из приоткрытой двери тянуло холодом и чем-то на редкость неаппетитным. Заходить туда совершенно не хотелось, и, как вскоре выяснилось, не одному горцу — едальня была практически пуста.

Главу оритской гильдии охотников ЭрТар обнаружил за самым дальним столиком: влиятельное лицо двухдневной небритости печально утопало в глубокой миске, окруженной десятком пустых кружек и одной на четверть заполненной мутным, давно выдохшимся сквашем. Горец потоптался рядом, прикидывая, потрясти его за плечо или достаточно будет кашлянуть, но тут глава тяжело приподнял голову, наполовину разлепил опухшие веки и прямолинейно поинтересовался:

— Выпьешь?

ЭрТар замялся — равнинную брагу он не любил, однако другой здесь все равно не подадут. Горец кивнул и сел напротив.

— На! — Глава щедрым жестом придвинул к нему кружку с опивками и снова рухнул в тарелку. Жареные орешки с шуршанием сыпанули через край и раскатились по столу.

— Потрясающе, — мрачно сказал горец, подбирая одно ядрышко и кидая в рот. Тьфу, гадость, наперчены до самовозгорания!

ЭрТар раскашлялся, хлопая себя по груди. К столу немедленно порхнул хозяин едальни, белым передником, колпаком и нарукавниками напоминавший раскормленную моль, и с надеждой осведомился:

— Это ваш друг, господин?

— Нет, — отрезал парень, не желая рассчитываться за чужие возлияния. — Я вообще впервые его вижу!

Чистая правда, между прочим.

Хозяин помрачнел и кисло поинтересовался, чего гость изволит. Просить чистой холодной воды было неловко, и охотник молча кивнул на кружку со сквашем. Наученный горьким опытом мужик не двинулся с места, пока не получил бусину вперед и не попробовал ее на зуб — под безмолвное пожелание оный сломать.

Еще чуток полюбовавшись на главу, горец протянул руку и осторожно приподнял ему веко. Безнадежно. Кто же теперь подпишет лицензию? Денег у охотника осталось или на ночлег, или на хороший ужин, а хотелось, разумеется, и того и другого.

ЭрТар уныло подпер щеку ладонью и побарабанил пальцами по столу. Тишш тут же насторожил уши и заинтересованно царапнул доску с другой стороны.

— Тебя только не хватало, — проворчал горец, легонько пихая корлисса носком сапога. Кошак немедленно прихватил лапой его ногу, еще и цапнуть через намордник попытался. — Шесть лет, а ума как у котенка! Эге, спасибо…

Принесенный горцу скваш отличался от предложенного главой только количеством, на вид и запах такой же мерзкий. Такое впечатление, что он не перебродил, а протух. ЭрТар все-таки сделал несколько глотков, и жажда перешла в тошноту. Парень нерешительно поглядел на своего несостоявшегося знакомого, начавшего протяжно похрапывать. Похоже, до вечера тормошить его бесполезно.

— Знаешь, кис…

Тишш любопытно потянулся к опущенной под стол кружке, сморщил нос и расчихался.

— …на твоем месте я бы не стал требовать свой паек в этом заведении. Если они даже людям такое подают…

Кошак разочарованно шикнул, задом выбрался из-под стола и с оскорбленным видом направился к выходу. Горец поставил почти полную кружку возле руки главы — во радости будет, когда проснется! — и поднялся. Хозяин, не сводящий с них подозрительного взгляда, раздраженно наяривал полотенцем по засиженной мухами стойке. Потревоженные насекомые с сердитым жужжанием кружились под потолком, не обращая внимания на грязные, почти не пропускающие света оконные стекла.

Тишш, съежившись, проскользнул у ноги так кстати открывшего дверь посетителя и под его испуганную брань был таков. ЭрТар тщательно задвинул стул (горцы считали, что на освободившееся место может усесться шмар, мятежный дух убитого тобой врага, который только и ждет очередного седока, дабы завладеть его телом и снова строить против тебя козни) и улыбнулся, представив толпу разочарованно взвывших шмаров. Не то чтобы он действительно в это верил, но рисковать не хотелось.