Берегиня Иансы - Ефиминюк Марина Владимировна

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75

– Что, колдун, сердечко шалит? – хмыкнула я, пытаясь выбраться из мягкого плена кресла.

– Наталья! – Граф надел кольцо на мизинец. – Пока поводок длинный, но станешь паясничать – укорочу! – И вдруг рявкнул излишне резко: – Степан!

Дверь моментально открылась, впуская Хранителя внутрь. Он остановился на пороге и не решался сделать шаг, боясь запачкать грязными сапогами и без того плохо вычищенный серый ковер на полу. Выглядел Степан до странности скованным и напряженным. Только потом поняла – он боялся графа до трясущихся поджилок, подгибающихся коленей, и ничто не могло изменить этого.

– Степан, к вечеру собери отряд Натальи у парадного входа. Мы выйдем поздороваться.

– Мой отряд? – насторожилась я, наконец-то встав на ноги и оправляя рубаху.

– Ты же не думала, что война тебя не затронет, – хмыкнул граф. – Или ты действительно так думала? Глупышка, право слово.

Странное, однако, у графа чувство юмора.

Мне выделили бывшую комнату Ефросиньи – девицы-выпи. Не скажу, что смутили. Постелили бы на лавке в подвальных казематах – наплевать. Спать хотелось до умопомрачения.

Посреди комнаты стояла лохань с горячей водой, притащенная лакеями для мытья, на кровати с балдахином лежали чистые порты и рубаха. В углу рядом с камином жалась худенькая девушка в великоватом платье и нелепом чепце.

– Тебя как зовут? – Я села на мягкую перину, стаскивая грязные сапоги и брезгливо откидывая их.

– Н-Наталья, – тихо пролепетала она.

– Наталья? Тезки, значит. – Не церемонясь, я спокойно стянула с себя перепачканную одежду, оставшись нагой и совершенно сконфузив несчастную. – Как же ты, Наташенька, ангел мой, в этот гадюшник попала?

Погрузившись по подбородок в теплую воду, я закатила глаза от блаженства. Служанка схватила мочалку, чтобы намылить мне спину.

– К деревенской работе не приучена. Слабосильная, вот в горничные и подалась. – Она ловко терла мои плечи.

От дурманящего запаха лаванды накатила сладкая дрема, и я даже не слышала, как распахнулась дверь. Только моя скромная помощница вдруг отпрянула от лохани, как черт от святой купели.

– Иди, – тихо произнес бархатный баритон.

Я напряглась, внутри все сжалось пружиной, и, чтобы не разразиться бранью, до боли прикусила губу. Наталья выскочила в коридор, будто ее подгоняли раскаленной кочергой, даже дверь за собой не прикрыла. Оплошность исправил сам Василий, громыхнув засовом.

– Что тебе надо? – Я оглянулась, увидав его черный камзол и золоченые пуговицы. – Поводок – не причина заходить сюда без стука.

Его ладонь закрыла мне рот, по мокрому плечу скользнуло горячее дыхание. Я судорожно вздохнула. Захочет надругаться – ничего не смогу сделать. Он сильнее, и еще он привязал меня магией. Прочно и надежно, не выбраться.

– Берегиня! Я дождался, теперь ты здесь. Ты веришь в мечты? Я грезил об этом дне! Тебе оказана великая честь!

– Я не верю в мечты, – пробормотала я, отстраняясь, – и слово «честь» мне мало знакомо.

– Могу представить лица Старейшин Иансы, когда мы появимся в деревне рука об руку, – продолжал шептать граф. – Наш с тобой источник будет самым терпким, самым сладким. Я горю в предвкушении отведать его аромата.

– Я гляжу, тебя это необычайно возбуждает? – Я зло отвернулась, и мои мокрые волосы стеганули его по лицу.

– Неужели, глупышка, ты ничего не знаешь об Источнике Иансы? – хмыкнул он, а потом поднялся и добавил: – Я тебе расскажу обо всем. Ночью.

И, отворив дверь, стремительно вышел.

Я сидела дура дурой в лохани, тряслась и чувствовала себя загнанной в угол мышью, а потом разревелась от усталости, безысходности и всепоглощающего одиночества.

Страх Божий нашелся к вечеру. Он залетел в открытое окно спальни и, яростно цапнув меня за голую ногу, разбудил. За что заработал вежливый, но крепкий пинок. Я с трудом разлепила веки и не сразу поняла, где нахожусь. Комнату затопили сумерки, на меня черной закопченной пастью оскалился камин, но пол рядом с так и не убранной после моего купания лоханью уже высох. Холодный ветер залетал в окно и яростно рвал занавес.

Раздался тихий стук, а потом до меня донесся голос Назара, отчего-то побоявшегося войти в спальню:

– Ужин начался!

– Жратву в покои! – приказала я, не поднимая головы от подушки. – И закройте кто-нибудь окно!

Ответа не получила. Зябко поежившись, я встала и, натянув одежду, поплелась в столовую залу, находившуюся, если мне не изменяла память, на первом этаже.

Холл был ярко освещен. Мраморный пол блестел и отражал желтоватые блики от сотен зажженных свечей. Высокие двери столовой передо мной открыли двое лакеев в напудренных париках и новеньких ливреях.

За длинным столом я увидала всех старых знакомых, с которыми не пожелала бы встретиться и на том свете. Соня заметно подурнела, постарела и выглядела сейчас зрелой женщиной, уже растерявшей былую свежесть. Рядом с ней, рассматривая пустую тарелку, сидела белокурая девица с болезненным цветом лица и длинными нервными пальцами. Скорее всего, новая выпь. Напротив женщин расположился Евсей, князь Тульянский, коротко стриженный, но с пышными огненно-рыжими усами. Он методично напивался, осушая бокал за бокалом большими жадными глотками. Ему подливали снова, а он всякий раз монотонно опрокидывал в себя рубиновый напиток, даже не думая закусывать. Признаться, князь мне показался излишне одутловатым и помятым. Похоже, подобные возлияния давно вошли у него в привычку.

Во главе стола развалился на стуле-троне сам граф, а рядом примостился болезный Авдей.

Я оперлась плечом о косяк и, окинув компанию насмешливым взглядом, излишне жизнерадостно произнесла:

– Добрый вечер!

Торжественная тишина превратилась в гробовую. Евсей не успел донести до рта бокал с вином, уставившись на меня красными полупохмельными глазенками. Даже сморгнул, дабы удостовериться, что перед ним не галлюцинация от принятого еще днем опиума. Соня, опешив, со звоном уронила вилку и захлопала ресницами, став такой же белой, как и выпь.

Страх, почувствовав одуряющий запах пищи, сорвался с моего плеча и, тявкнув, шлепнулся посреди стола. Браслет Королевская Невинность на его шее сиял и невольно притягивал взгляды. Пока присутствующие с ужасом рассматривали диковинную зверюшку, водящую носом по тарелкам, и боялись пошевелиться, я уселась за стол как можно дальше от трапезничающих, начисто проигнорировав предложенный вышколенным лакеем стул.

Демон подумал еще некоторое время, облизнулся и резко вгрызся в ногу зажаренного целиком поросенка, обложенного яблоками. От неожиданности присутствующие вздрогнули, а граф, осторожно пригубив вино, тихо заметил, обращаясь ко мне:

– Хорошая шавка!

– Ну… С твоим Евсеем не сравнится, конечно.

Лакей положил мне в тарелку пару зеленых веточек петрушки и крохотную обжаренную картофелину.

Князь поперхнулся и стал медленно подниматься, готовый накинуться на меня с кулаками, зубами, когтями и что там еще имеется у вурдалаков. Ах да, забыла – с новым хвостом.

– Евсей, сядь! – спокойно приказал Лопатов-Пяткин.

– Сядь, Евсей, – ухмыльнулась я, без особого жеманства подкладывая себе из общего блюда истинно барское угощение – маринованные помидоры. – Ты не обижайся на меня. Мы с тобой в похожем положении, только ты шавка поневоле, а я по принуждению.

– Наталья, еще слово… – процедил граф, нахмурившись.

– Простите, граф, – я нахально улыбнулась, – я как-то запамятовала, на чьей руке подвязка.

После «дружественного» приветствия и обмена «любезностями» мои соседи по замку начисто потеряли аппетит. Евсей стал совсем уж судорожно хлебать вино, будто стоящая на столе бутыль была последней на земле, а Соня не могла заставить себя даже посмотреть на тарелку. Только Страх Божий с хрустом разгрызал свиные хрящики и вдохновенно чавкал. Поэтому появление уже знакомого мальчика-охранника Петра несколько развеяло угнетающую обстановку.

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75