Девушка без лица (ЛП) - Боросон М. Х.

Я издала смешок.

— Так ты лучше бессмысленно умрешь, чем попросишь о моей помощи?

— Ли-лин, это ты решила не просить о моей помощи. Ты заставила меня обманом достичь твоих целей.

— Это… — начала я, но утихла, — справедливо. Это так. Я обманом заставила тебя обмануть Призрачного магистрата при Кухонном боге.

— Ты могла попросить меня о помощи, Ли-лин.

— Тени подслушивали все наши слова! И ты сделал бы это? — сказала я. — Когда Гуиянь падет, кто знает, что будет с яменом призраков. На следующий день он может пропасть, рассыпаться пылью, стать призраком города призраков. А тебе там понравилось. Тебе понравилась архитектура, смелые краски и роскошь.

— Да, — с кислым видом признал он. — Но я надеялся, что будет не так.

Я ждала, что он продолжит.

— Я думал, нам дали шанс пройтись по историческим улицам, увидеть прошлое. Это был бы ценный опыт, Ли-лин. Но ямен призраков не такой, каким был мир, — он подбирал слова, словно просеивал рис, очищая его. — Гуиянь не воссоздал нечто старое, а создал игрушку с тенями, где марионетки танцуют, развлекая публику. Ямен — не музей, не страница из библиотеки. Это карнавал. И только дети плачут, когда карнавал кончится.

Мы долго молчали, сидели и смотрели вдаль. А потом я сказала:

— Может, после дуэли с демонами старший даоши увидел бы, что было бы выгодно для него повысить ученицу до шестого сана.

Прошла минута, другая, и на его лице бушевали эмоции.

Первые пять санов были для новичков, каждый шаг удваивал силу, которую они могли призывать. Шестой сан был другим, это было как завершение школы, отправление в путь, получение профессиональных санов. Даоши шестого сана обладал вдвое большей силой, чем пятый. С шестого сана даоши мог взывать к силе всех поколений до него, а еще повелевать многими генералами-духами.

Для повышения первых пяти санов требовалось лишь несколько минут произносить чары. Повышение до шестого сана было бы другим. Полное Повышение сана было главным ритуалом, и на него требовалось несколько дней ритуалов и священных испытаний, на которые уходили месяцы подготовки. Я не хотела опускать босые ноги на острые прутья Лестницы мечей и забираться на головокружительную высоту. И я не была рада возможности провести полдня, сидя на заточенных гвоздях Стула-звезды.

Мои отец и муж пережили эти испытания, и я хотела их пройти, преодолеть страх и боль, получить свое место рядом с мужчинами, которых любила.

Отец кашлянул.

— Расскажи, что за тактики ты использовала против меня, пока я был во власти демоницы, Ли-лин.

Я стиснула зубы, плечи напряглись, голова опустилась.

— Мне не нужно рассказывать. Ты знаешь, что я сделала.

— Ты использовала то, что я не могу видеть сбоку из-за утери глаза, — сказал он. — А потом ударила меня по ребрам там, где я был ранен раньше. И по ране на моей шее.

Я молчала.

— Ты использовала все уязвимости моего тела, Ли-лин. Ты ударила по моим слабым точкам.

Я молчала.

— Ли-лин, — сказал он, — как долго ты планировала это?

— Планировала, шифу? — сказала я. — Я не знала, что демон пленит твой разум и заставит тебя напасть на меня.

— Ты не оценивала меня в бою, Ли-лин, — сказал отец. — Ты уже знала о моих слабостях.

— Потому что я телохранитель. Шифу! Как я могу защищать, если не знаю, где человек уязвимый?

— Ты злоупотребляла знаниями о моем теле, чтобы обездвижить меня.

— Конечно, — сказала я. — Как бы я иначе победила? Ты сильнее, выше, обучен лучше, у тебя больше опыта… У меня нет твоей силы. Я надеялась использовать только свои знания.

— Ты давишь на меня ради повышения, — сказал он, — но ты опасно используешь силу, которой уже обладаешь. Как я могу доверять тебе с огромной силой шестого сана?

— Шифу, вы с Ракетой никогда не использовали подлые тактики, потому что не были в положении, когда слабее. Я хотела бы быть сильной и благородной, но если бы я полагалась только на силу, я бы не выстояла против тебя или Бяозу. Я слишком маленькая, слабая, и ты ограничиваешь мои духовные силы, отказывая в повышении. Чтобы защитить тех, кто мне важен, мне нужна хитрость. Приходится использовать грязные трюки. Вы с Ракетой не прятали ножи в рукавах, не бросали пыль в глаза противника, но у меня нет вашей силы, а честь привела бы меня к глупой смерти.

Отец долго смотрел на меня, а потом ответил:

— В твоих словах есть толк.

Я могла лишь смотреть. Он почти признался, что ошибся.

Мы какое-то время молчали, глядя в окно поезда на тусклый пейзаж. Костры призраков привлекли наше внимание, мы смотрели на дымящиеся огни, пока поезд проезжал мимо.

А потом отец заговорил не громче шепота:

— Мне нужно о многом подумать, — сказал он, — а у тебя был долгий день. Почему бы тебе не поспать рядом со мной, Ли-лин? Я тебя уберегу.

Я не знала, почему, но эти слова казались одними из самых добрых, что он говорил мне. Было бы приятно спать рядом с отцом, зная, что я защищена. Это было бы мило и тепло.

Я взглянула на место, которое освободила, где безликая девочка уснула одна. Мою «сестренку» никто не защищал. Я встала, поклонилась отцу, искренне благодаря за предложение, села рядом с Меймей и закрыла глаза.

Тревоги терзали разум. Что задумал Сю Шандянь? О какой Бабочке предупреждали чайки? Почему говорили о моем Кровавом сне? Где была высшая душа Анцзинь? Что сделает Призрачный магистрат, получив больше сил? Как мне вернуть имя мужа и возродить его?

Как-то, несмотря на причины стресса, я уснула, потому что, казалось, через миг отец сказал:

— Просыпайся, Ли-лин. Мы прибыли.

Мои веки были тяжелыми ото сна, я ощущала себя медленной и вялой. Меймей прильнула ко мне, и я позволила отцу вывести меня и безликую девочку с поезда на платформу с призраками и вниз по лестнице. Оттуда молчаливый тигр-монах повел нас по запутанным дорожкам, по которым мы попали в духовное царство.

В мире живых было темно, энергия инь текла по миру и через меня. Казалось, близился Первый час, то есть промежуток между одиннадцатью и часом ночи. Энергии тени и зла были на пике в это время ночи, как и женская энергия. Моя энергия.

Моя «младшая сестра» держалась за мою руку, пока наша группа шла по Китайскому кварталу. После роскоши ямена и странных духов Китайский квартал со скромной одеждой, приземистыми серыми домами, тусклым светом и гулом топота был приятным. Ощущался как дом.

Отец сказал:

— Выглядывай торговца едой, Ли-лин. Я куплю нам что-нибудь поесть. Будешь пряную толстую лапшу с мясом?

Я чуть не споткнулась.

— Ты помнишь, что я люблю есть?

Он не ответил, а продолжил:

— Я куплю вегетарианскую лапшу тигру.

Я уставилась на него.

— Благодарю за предложение, шифу, — сказал Шуай Ху, — но я не ем лапшу.

Отец взглядом попросил меня объяснить.

— Он десятки лет был с когтями вместо пальцев, — сказала я. — Он не научился использовать утварь. Ему придется есть лапшу руками.

Отец был потрясен, а потом рассмеялся.

Звон донесся с Калифорния-стрит у угла Дюпона. Колокол собора святой Марии. Он прозвенел одиннадцать раз.

Монах замедлился. Он понюхал воздух, озираясь.

— Даону, — сказал он, — тебе не кажется, что что-то не так?

Как только он это сказал, Меймей пошатнулась. Ее пустое лицо, обрамленное волосами, задрожало, трепеща, как огонек свечи. Появились метки — точки, как от укола булавкой — на месте ее глаз, носа и рта. Девочка отпустила мою ладонь, сжала руками горло, словно задыхалась, и упала.

ТРИДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ

Я тут же оказалась рядом с ней, согнулась над ней, лежащей на брусчатке.

«О, нет, нет, нет, только не снова. Я не хочу, чтобы еще один важный для меня человек умер на улице».

Меймей извивалась, и конвульсии были так похожи на человеческие, что никто не поверил бы, что она была из бумаги.

Я подняла ее ладонь, она сжала мою руку, словно я могла как-то спасти ее, избавить от боли. Я не могла. Я не хотела смотреть на пустое лицо девочки, где порезы появились на месте человеческих черт.