Пекарь-некромант 2 (СИ) - Федин Андрей

- Когда это произошло?

- Как мне сообщили: ночью. Пожар тушили до полудня.

- Когда я сидел на заборе…

Мысленно перебрал, где ночью находились все те, кто мог пострадать от пожара. Полуша и Вера с Надеждой должны были явиться в пекарню только под утро. Лошка и Барбос – уже после них. Мастер Потус… - он призрак, а привидениям пожары не страшны, если то не ритуальные костры. Проблемы соседей по переулку меня мало заботили. О ком я позабыл? Вдовушкам в моё отсутствие в пекарне делать было нечего. А воришек, если тем не повезло забраться в мой дом именно этой ночью, мне не жалко.

Я не стал уточнять, пошутил младший дознаватель или сказал правду. Глаза служителя Чистой силы не почернели. И этот факт сказал мне гораздо больше, чем любые голословные утверждения. Новые вопросы я служителю Хакину не задавал. Вряд ли он сообщит мне причину возгорания. Да и так ли важна сейчас причина? Были бы все целы, а обгоревшие стены можно и восстановить… если мне это понадобится. Стал причиной несчастный случай, или произошёл поджог – просветит меня мастер Потус. Мне лишь нужно с ним поговорить.

Посмотрел на жрецов.

- Рад был с вами пообщаться, уважаемые, - сказал я. – Мне пора. Я немедленно возвращаюсь в город.

***

Я настраивался пробиваться к выходу из обители Чистой силы едва ли не с боем. Но жрецы не попытались меня задержать. Напротив: служитель Хакин проводил меня до ворот, поинтересовался, найду ли я самостоятельно дорогу к городу. Я ответил младшему дознавателю, что не заблужусь. И что не опасаюсь встреч с дикими зверями или лихими людьми (при моём нынешнем настроении это им следовало бы меня опасаться). Пожелал жрецу хорошего вечера и поспешил в Персиль.

Шагая по камням дороги, отметил, что сейчас самое время Полуше ставить опару. Если бы не пожар, парень бы уже нервно поглядывал на дверь пекарни, мусоля в голове мысль о том, что его начальник снова проявил безалаберность. А то и вовсе замерял бы сейчас шагами пространство между пекарней и дорогой, дожидаясь моего появления. Но вряд ли мне или ему придётся сегодня замешивать тесто. Потому я мог и не торопиться – десяток минут задержки теперь не играли никакой роли.

Пока ещё неизвестные доброжелатели внесли коррективы в мой сегодняшний распорядок дня (да и в завтрашний – тоже). Причём, не только в мой. Их выходка (а я всё же полагал, что пожар случился не по моей вине) оказала влияние на планы многих жителей города – всех тех, что привыкли покупать хлеб в пекарне мастера Карпа. Хотя самые кардинальные перемены назревали всё же именно в моей жизни. Но я старался не думать о них до того, как выясню, что именно произошло прошедшей ночью.

***

Я уловил в воздухе запах гари, едва только вошёл в город. И поначалу думал, что тот был плодом моей фантазии. Но по мере моего приближения к Лисьему переулку запах кострища усиливался. А значит тот новый аромат, что шел теперь от моей пекарни ощущал едва ли не весь город. И едва ли не все жители Персиля знали, откуда именно взялась эта вонь. Потому что многие горожане меня узнавали, провожали взглядами. А кое-кто на словах даже выразил мне сочувствие.

Первый раз я окликнул мастера Потуса ещё у Северных ворот. Хотя и помнил, что на таком расстоянии мыслеречь не работала. Но продолжал упорно посылать призраку мысленные сигналы: призывал откликнуться. По пути к городу я попросил профессора Рогова спрогнозировать, какое воздействие мог оказать пожар на постэнтический слепок личности старого пекаря. Те проценты, что выдал мне Мясник, меня не расстроили и не обнадёжили. Понятным языком они звучали, как «хрен его знает».

***

Знакомый скрипучий голос старого пекаря раздался в моей голове, когда я подходил к территории городского рынка.

«Ну что ты раскричался, парень? – сказал мастер Потус. – Слышу я тебя. Можешь не орать».

- А почему не отвечаешь? - спросил я.

Дежурившие у забора городского рынка «подозрительные» личности среагировали на мой голос – повернули лица в мою сторону. На их физиономиях читались вопросы «не угостишь ли сигареткой» и «как пройти в библиотеку». Но местные гопники не ринулись на заработки: узнали меня (раньше я не думал, что стал в Персиле настолько узнаваемой личностью). Зашушукались, уловил в их словах нотки сочувствия.

«Неохота мне сейчас с тобой болтать, - сказал старый пекарь. – Нету настроения. Но я рад, что чистюли, етить их, не поджарили тебя на костре. Признаться, я думал, что и не увижу тебя больше, что лысые хитрованы насадят тебя на вертел, как того дикого кабана, да запекут на углях».

«Меня-то не поджарили, а вот тебя…»

«Это-то да. А меня попытались. Знаешь уже, что у нас тут случилось? Чего тогда сразу не явился? Давай, двигай сюда, бездельник: собачки тебя заждались. С самого утра караулят у дома – дышат этой дрянью. Да и не жрали они давно. Того и гляди у бедняг с голодухи животы начнут урчать. Никак, забыл о несчастных животинках?»

«Об этом я и хотел у тебя узнать, старый, - сказал я. – Как там Полуша и Лошка? Что с клифами?»

Болтавшие около распахнутых ворот горожанки на пару секунд умолкли, когда заметили моё приближение. Хором со мной поздоровались, будто старые знакомые; выдали мне по набору слов фальшивой поддержки и сочувствия. Я поблагодарил женщин в ответ. Дамочки дождались, пока я повернусь к ним спиной; но не сумели дотерпеть, пока отойду подальше – принялись увлечённо перемывать мне косточки.

«Видел под утро твоих работников, - сообщил мастер Потус. – Прибегали погреться у огня. Когда пекарня уже вовсю пылала. Полуша-то – из ведёрка стены поливал. Чуть голову от волненья парень не потерял: на стражников покрикивал, да пытался заставить твоих соседей бегать за водой. Но те токмо свои халупы поливали – испужались, что огонь перекинется туда».

«Не пострадали? Я о Полуше и Лошке, говорю. С клифами, как понял, всё в порядке».

Старый пекарь громко крякнул – ну точно настоящий, живой старикан. Жаль, что я не мог видеть, стоит он на месте или нервно носится в своей излюбленной манере по доступному периметру.

«Остались без работы, етить её. Оба. Их не было в доме, когда всё началось, если ты об этом. И собачки тоже целы. Голодные только. Детвора приносила им еду – я видел. Но разве ж клифских волкодавов накормишь парой косточек? Им целую свиную тушу надобно, чтобы перекусить. А с Полушей клифы уходить не захотели. Вона: сидят, охраняют остатки дома. Тебя дожидаются».

Я ускорил шаг. Вновь повертел головой в поисках попутного экипажа. Но как назло, пока шёл от Северных ворот, не встретил ни одной коляски или повозки. Мимо меня не проезжали даже верховые! Прохожие – и те встречались не часто. Горожане Персиля словно разъехались на выходные по дачам копать картошку. Или собрались дома у телевизоров, чтобы выслушать новогоднее обращение президента.

«Объясни толком, старик, что случилось, - попросил я. – Из-за чего начался пожар?»

Порыв ветра подтолкнул меня в спину, призывая «шевелить копытами». Я уже почти бежал. Не переходил на бег лишь потому, что призрачный старик меня успокоил: все, за кого я так или иначе нёс ответственность, живы. А набегу станет сложно беседовать с мастером Потусом. Но и задерживаться я не хотел. Потому что желал поскорее оценить ущерб, нанесённый пожаром моему предприятию.

«Не из-за чего – из-за кого, - ответил призрак. – Знакомцы твои приходили».

«Это которые? – спросил я. – Жрецы? Когда?»

Ветер резко сменил направление. Он вновь окатил меня запахом гари. Я рукой отбил летевший мне в лицо кленовый лист.

«Ночью пришли – в полночь. Но не лысые – рыжие гадёныши, етить их».

- Конкуренты?

Задал вопрос вслух. И даже сбавил шаг от удивления. Порыв ветра бросил мне в глаза порцию песка. Я зажмурился. И тут же получил пощёчину очередным клиновым листом.