Под чёрным солнцем (СИ) - Ворон Ярослав

— Чтобы чернота воспоминаний ушла вместе с чернотой светила? — сообразил Страж Вихрей.

— Да, так, — подтвердила Ледяная Дева. — Знаешь, Артур, вы-то с Ларой в этом смысле люди благополучные, только что бунтари по натуре. Века полтора назад небось дворянами были бы…

— Точно! Как раз теми дворянами, которые бомбами в царей швырялись, — вставила Ната.

— Аминь, подружище! В царей не в царей, бомбами не бомбами, но Артюхе, заметь, даже машина времени не понадобилась.

— Ты про Голика, что ли? — подмигнул Артур. — А зачем для этого машина времени? Есть же просто-напросто вечные истины, и одна из них такова: «На всякого Мина должна быть Зина»[4].

* * *

— Я, пока феей Воды не стала, помнила себя лет с трёх, — набирал обороты стелющийся голос Ледяной Девы, которой рассказ поначалу давался всё же нелегко. — И первое воспоминание было именно о том, как папа ушёл от нас. Вот так просто — поцеловал меня на прощанье и вышел, и Мишу с собой забрал, ему тогда шесть было. Больше я его не видела и искать не хочу, — добавила Алина, предвосхищая вопрос. — Не за то простить не могу, что ушёл, а за то, что меня не взял вместе с братом. Думал небось, что детей «по-честному» разделит, а получилось, что в жертву меня принёс!

— Какому конкретно идолу в жертву? — Страж Вихрей был «на той же волне», что и его боевая подруга.

— Идолу, блин, совершенства! Чтобы я как-нибудь сама собой старалась, это у моей муттер вообще было любимое слово — «стараться», а она бы только доставала иногда куклу из коробки и хвасталась, какая у неё дочка идеальная! Ну и что из этого могло получиться? Да только кукла и могла. Совершенная, это да, но абсолютно безвольная. Правда, иногда у таких перфекционисток как раз не получается, — Ледяная Дева злорадно ухмыльнулась. — Не хотела заурядную девочку — ну так вот тебе незаурядная, только не кукла, а наоборот, бунтарка!

— «Так тяжкий млат, дробя стекло, куёт булат»[5], — согласился Артур.

— Воистину! Хотя всё-таки один более-менее нормальный год у меня всё-таки был, — призналась Алина. — Это когда муттер с Юрой сошлась и Юлька родилась. Тогда со мной Юра в основном занимался. Я его, конечно, не принимала, вредничала, а мужик-то неплохой, только я уже потом это поняла. А не принимала-то почему в основном? Опять из-за муттер, блин! Переписала меня на его фамилию и отчество, а мне шесть лет уже к тому времени было, так что привыкла уже и к фамилии, и к тому, что Петровной буду, когда вырасту.

— Так Петровна — это твоё настоящее отчество? — слегка удивилась Аня. — Ты же говорила, что всё с нуля начала.

— Фамилию я совершенно постороннюю взяла, лишь бы нейтральная, в смысле не смешная и не претенциозная, — пояснила Ледяная Дева. — Имя мне с детства нравилось, я ещё в школе начала Алиной представляться. А отчество — просто вернула своё.

— Понимаю, — сочувственно улыбнулся Роман. — Небось фамилия у Юры твоего противная какая-нибудь? Знаешь, лично мне единственное, с чем повезло, — это с фамилией, детдомовцам, в смысле таким как я, стараются хотя бы некрасивых фамилий не давать. Я вот на Пасху родился, потому и стал Воскресенским.

— Да не в том даже дело, что не нравилась, а в том, что не моя. Ну вот, класса с третьего и «началось в колхозе утро», то есть «началась муштра в казарме»! Юлька ещё маленькая была, а меня муттер принялась дрессировать в полный рост. Тапочки в зубах, правда, не заставляла приносить и с Юлькой возиться не припахивала, но всё остальное — вынь да положь непременно идеальное. Я сама, как вы знаете, от природы чистюля, но муттер — это вообще что-то один раз! Прямо больная становилась, если видела меня с книгой вместо тряпки, и кидалась пальцем по всем дальним углам повозить. Ну и насчёт школы, конечно, тоже — за случайную четвёрку по часу нравоучения выслушивай, что ты «не стараешься». Я один раз, в седьмом классе уже, на её ежевечернем допросе про школу пошутить попробовала: «Пытались сегодня дьявола вызвать, только ни у кого не получилось». Она как взвилась: «Да мало ли что «ни у кого»! Почему у тебя не получилось? Опять не стараешься!»

— А что, не помешало бы! — оценил Страж Вихрей. — Глядишь, вместо тебя муттер твоя за дьявола принялась бы: «Почему у тебя столько праведников в мире? Плохо стараешься!»

— Похоже на то, — Алина, невесело усмехнувшись, продолжила рассказ. — Ну и, конечно, Святая Музыкалка и Святой Английский, который из просто полезного знания тоже стал у нас божком каким-то! Типа в раю все по-английски говорят и баксы прямо на деревьях растут.

— А Святого Фигурного Катания не было? — Артур вспомнил своё собственное детство.

— Обижаешь! Чтобы у моей муттер — да не было? Только не фигурное катание, а гимнастика, мы всё-таки не в Москве жили. У меня даже неплохо получалось, но душа не лежала как-то. Хорошо хоть, тренерша понимающая оказалась — через год взяла за руку и сама на дзюдо отвела, и сказала ещё, чтобы я маме не говорила. Мы с Юрой ничего и не сказали, — Ледяная Дева слегка повеселела. — Потом я второе место заняла на соревнованиях, приношу грамоту домой, а там написано — дзюдо! Так думаете, муттер ругала, что с гимнастики ушла? Ругала сами понимаете за что.

— «Почему не первое? Опять не стараешься!» — изобразила Аня.

— Во-во! Главное, проиграла только одну коку[6], это примерно как в футболе по пенальти. Ну тут я и разозлилась — сколько ни старайся, а ей всё мало! Ну и зачем тогда вообще стараться? Дзюдо, правда, не бросила, но с английского ушла, и на четвёрки по нелюбимым предметам стало абсолютно наплевать. Муттер, понятно, орёт, что я лентяйка и под забором сдохну, только что руки распускать боится — знает, что сдачи дам. Ну, доучилась я кое-как — и в Москву поступать, лишь бы подальше от такого, блин, детства! А всё-таки собачка я оказалась породистая! — хохотнула Алина. — Без всяких репетиторов в универ поступила и неплохо отучилась, хоть и откровенно голодная была — денег-то не присылали, даже на дорогу не дали. Сразу сказали, что ни в какую Москву и ни на какую химию не отпустят — или работать иди, или в местный универ на юриста-экономиста-переводчика, и чтобы старалась! На первом курсе Юра иногда помогал втихаря, но у него у самого с деньгами было не очень, а потом я ещё фамилию с именем поменяла, ну и обиделся он, перестал помогать. Студенты, конечно, подрабатывают, да только впаривать что-нибудь — с души воротит! Полы мыла в поликлинике, там с Натой и познакомилась.

— Ну да, я тогда временно медсестрой работала летом, — припомнила Ната. — Завершала, так сказать, карьеру медика, это уже после того случая с Кристиной было. Потом — только сиделкой иногда.

— Виктор же просил его разбудить! — спохватился в этот момент посмотревший на часы Роман.

* * *

Аня, вновь появлявшаяся у гнома, протянула Тепансилли шкатулку с зелёными самоцветами:

— Выбирай! Ой, гном так разворчался! — рассмеялась она. — Как узнал, что ему ещё и для всех учеников регалии делать, так ругаться начал, что он «несколько тысячелетий ждал, а эти торопыги до завтра подождать не хотят».

— Небось ещё сказал что-то типа «Вас много, а я один»? — подмигнула Ната. — На самом-то деле он страшно рад, ты же понимаешь.

— Конечно! — прыснула девушка. — Силли, ты выбрала?

Моситланка, с закрытыми глазами перебиравшая камни, наконец положила один из них на ладонь и протянула Ане:

— Этот, передай гному, — она говорила на уосихле, которого землянка не знала, но всё было понятно и так.

— А вот и я! — возникший у костра Тескаль шагнул навстречу радостно вскочившему ученику. — Уишпан, я всегда знал, что ты — истинный маг Огня! Надо же, по доброй воле пошёл за учителем в проклятый мир! И, похоже, не только увидишь своими глазами конец проклятия Мораотха, но и своей рукой присоединишь его к Пути.

— Не только я, — улыбнулся Уишпан. — И Хасенир, и Тепансилли, и… Марнхейд, — с трудом выговорил он непривычное имя. — Учитель, но она же неграмотная! Как такое может быть? — молодой моситланец уже успел познакомиться с фарангльской девочкой и даже — через Леренну — немного поговорить с ней.