Паутина Судеб - Самойлова Елена Александровна

Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104

– Кажется, тебе уже лучше. По крайней мере, в твоих глазах уже не гнездится тоска, которой там явно не место.

– Проснуться еще толком не успела, – улыбнулась я, одеваясь. – Ветру, как я понимаю, тоже лучше?

– А то не заметно? На мастерство я в отличие от Анисимки Юродивого не жалуюсь. – Элия подала мне высушенный и приятно пахнущий травами дорожный кафтан. – Если не будете устраивать ночлег на сквозняках и не пожалеете пареньку лишнего одеяла, то можете уже сегодня отправляться в дорогу. Не знаю, что тебя гонит вперед, но это дело явно не терпит отлагательств.

– Это точно. – Я приняла из рук знахарки свою приведенную в порядок верхнюю одежду, мимоходом заметив, что сегодня затянувшаяся рана и не болит вовсе, напоминая о себе лишь едва ощутимой стянутостью кожи на месте свежего шрама. – Элия… не представляешь, насколько я тебе благодарна.

– Почему же… могу представить, еще как. – Женщина коснулась моих встрепанных после сна волос ласковым, почти материнским жестом. – Я тебе тоже. Если бы не ты и твой… должник… то сегодня в семье кузнеца не праздновали бы рождение первенца, а готовили двойные похороны. Уже одно это доказывает, что и столь не любимые мной некроманты способны на добрые поступки. Пусть даже совершают они их такими методами, что лучше и не знать.

– Вот уж точно. – Я обулась и, подхватив свою сумку с лавки, шагнула к выходу вслед за Элией. – Надо будет все ж таки предупредить Ладислава, что мы уезжаем.

Холода совсем близко. Поутру, если верить Элии, на желтовато-бурой пожухлой траве уже появлялся белесый иней, вода в выставленном у входной двери ведре покрылась тоненькой пленочкой льда, а сейчас на крыльцо знахаркиной избы и небольшой двор ложились быстро тающие пушинки снега. Я стояла на самой нижней ступеньке, запрокинув голову к тускло-серому небу, и снег медленно и плавно падал на мое лицо, холодя щеки и лоб, пропадал с темно-коричневой шерсти походного кафтана.

Вот и зима…

Это ощущение было повсюду – в стылом, морозном воздухе, наполненном уже не осенним сладковатым ароматом прелой листвы, а какой-то царапающей легкие свежестью первого снега, – и именно оно согнало меня с крыльца к амбару, где отдыхали разумные волки.

Кажется, редко когда сборы были настолько торопливыми, разве что в тот памятный день, когда мыс Вилькой обнаружили на ступеньках наставниковой избушки продрогшую темноволосую девушку. И прошло-то всего года три, а кажется – целая жизнь. Тогда мы тоже собирались так, будто бы сама смерть наступала нам на пятки, ледяным порывом ветра дышала в затылок. Впрочем, в каком-то смысле так оно и было, недаром Крыло аватаров в народе звали вестниками погибели. Их боялись всегда, боятся и сейчас.

Но теперь я думаю, что тогда было легче. Угрозу можно было увидеть, почувствовать, вступить с ней в бой и отстоять свое право на жизнь и свободу, а как быть сейчас, когда все, что есть, – это пророчество, большую часть которого я не помню, видения в зеркале и предсказание безыменя? Когда приходится убегать не от аватаров, а от нагаданной судьбы? Право слово, я устала от этого.

Надеюсь, что эта гонка со временем закончится на пороге дома Лексея Вестникова…

Спустя всего час в небольшом дворике Элии царил хаос в миниатюре. Разумные волки, на которых я вновь наложила иллюзию низкорослых северных коньков, сновали перед домом, всячески путаясь под ногами, но тем не менее почему-то желая все проверить лично, тщательно обнюхать каждую сумку и каждый сверток, забираемый в дорогу. Я металась от крыльца в дом и обратно, дважды позабыв в горнице шапку и один раз – коробочку с мазью, которую Элия дала мне для заживающей руки.

Кстати о птичках. Шрам чесался немилосердно с самого утра, но поделать с этим ничего не могли ни мои заклинания, ни снадобья знахарки. Элия, перепробовав все возможные варианты, в конце концов махнула рукой, заявив, что так, судя по всему, и должно быть: воспаления нет, инфекции тоже, скорее всего, у меня просто индивидуальная реакция на ускоренное заживление. Я в ответ только хмыкнула – знала бы Элия, насколько ускоренное…

Мы уже почти были в дверях, когда Ветер, неловко проходя мимо, случайно зацепил ногой за длинный ремень моей сумки, стоящей раскрытой на низкой лавке – я как раз собиралась уложить туда мазь и свежие бинты на всякий случай, который, как известно, бывает разным. Сумка, естественно, рухнула на пол, подтвердив бытующее в народе мнение о том, что хлеб всегда падает маслом вниз, а торба – дном вверх!

Вначале раздался негромкий хлопок, потом скрежет и лязг – и всего через несколько секунд на полу возвышалась куча разного барахла, доходившая мне немногим выше колена. Наверху этой куча-мала скромно примостились опустевшая сумка и потрепанное, слегка облезшее чучелко сиреневой птички с непомерно длинным клювом и довольно широкими крыльями, гнездившееся у меня в сумке последние лет пять точно.

Вот только начни вспоминать о птицах – непременно это чучело вылезает. Я уже всерьез заподозрила, что сиреневое недоразумение на самом деле та самая птица обломинго, которую никто не видел, но о которой все знают. Избавиться бы от нее, так, на всякий случай, только вот спихнуть этот надоевший и никому не нужный хлам мне так и не удалось, несмотря на все попытки.

– Ев, – севшим голосом пробормотала Элия, глядя на бардак посреди бывшей когда-то чистенькой и прибранной горницы, – я все понимаю – снадобья, книги, одежда… Я даже драный плащ понять могу… Но зачем… Всевышнего ради, зачем тебе таскать повсюду с собой облезлое чучело?!

– Не поверишь, – выдохнула я, – выбросить который год забываю.

– Вот в это я как раз почему-то верю… – Знахарка оглянулась и дернула за рукав столбом застывшего у дверей Ветра. Мальчишка поминутно краснел, бледнел и пытался выдавить из себя какие-то извинения, но поблескивающий, словно рыбья чешуя, рукав кольчуги притянул его взгляд, как заклинанием. Кстати… Кто положил кольчугу в мою сумку?! – Ветерок, ты помочь исправить содеянное не хочешь?

– Хочет, – вздохнула я, беря в руки сумку и перекладывая на стол чучело лет…цать назад замученной птички. – Вот только пока он в себя придет, мы с тобой, похоже, успеем собраться.

Впрочем, взывание к совести помогло, Ветерок перестал изображать из себя парализованную жертву малого василиска, и мы в шесть рук принялись закидывать вывалившиеся вещи обратно в сумку. В середине процесса упихивания свернутого в трубку мехового одеяла в относительно небольшую знахарскую «авоську» в горницу зашел Данте – поинтересоваться, что у нас случилось и почему мы так долго. Увидев, чем мы втроем занимаемся – Элия держит сумку максимально раскрытой, а мы с Ветром едва ли не кулаками утрамбовываем в нее одеяло, – он рассмеялся и спросил, нужна ли нам помощь в этом тяжком труде.

– Да какие ж мы ведуны, – пропыхтела я, заталкивая одеяло в бездонный артефакт, – если не сможем впихнуть невпихуемое?!

– Судя по тому, что задача успешно выполнена, – Данте подошел ближе, разбирая стремительно уменьшающуюся кучу вещей и только успевая подавать нам с Ветром свертки с едой, кое-как сложенную одежду и прочий нужный и не очень хлам, – ведуны вы хорошие.

– Это как сказать, – раздался от дверей голос Ладислава. Некромант был сонный, невыспавшийся и потому отличался повышенной раздражительностью и едкостью. – Я думал, что это моя специализация – за смертью ходить, но вы, юные дарования, заставляете меня поразмыслить о смене профессии. Между прочим, если бы я знал, что вы еще настолько не собраны в путь, я бы еще полчасика поспал.

Вещи наконец-то оказались на своем законном месте, то есть упрятанными где-то в недрах бездонной сумы, а я взяла со стола выуженное чучелко и, подойдя к Ладиславу, посмотрела на него как можно более честными глазами.

– Ну как ты мог обо мне так плохо подумать! Я вот целую сумку перевернула вверх дном, чтобы найти это для тебя! – С этими словами я торжественно впихнула в руки некроманта то самое чучелко, выкинуть которое у меня рука не поднималась уже несколько лет.

Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104