Кровавый закон (СИ) - Вернер Анастасия

— Знаешь, — злобно всплеснув руками, сказала она, — был бы тут Лекс, ох тебе бы не поздоровилось! — Именно его манере общения девушка в данный момент очень позавидовала.

Кнут так быстро развернул свою морду, что Олиф чудом не вскрикнула от неожиданности. Два зрачка злобно посмотрели на нее, и девушка искренне подивилась такой перемене настроения.

— Ого, — опешила она и поднялась на ноги. — Что вызвало такую реакцию? Лекс, верно? Да, точно. Что-то тут все странно реагируют на это имя…

Зрачки чуть сузились и снова расширились.

— Знаешь, кто это? — попыталась продолжить беседу (вернее, монолог) девушка. — Вижу, что знаешь. Что, он тебе не нравится?

Кнут презрительно зашипел.

— О, я тебя понимаю. Мне он тоже не нравится. Редкостный гад, да?

«С-с-сволочь», — прошипел мужской голос у нее в голове.

— Удивительно, он что, тут всем успел насолить? А тебе он что сделал? Предал?

«Нет».

— А за что ты его не любишь?

«Прос-сто так». — Кнут снова отвернулся к стенке.

— Просто так? — удивилась Олиф. — Правда?

Но змей решил, что на сегодня он достаточно наговорился и снова впал в состояние «меня здесь нет, но это не значит, что меня не нужно любить». Девушка разочарованно уселась на пол и печально вздохнула. Ей не хотелось нянчиться с избалованной змеюкой, прислуживать Ринслеру и вообще терпеть все это. Был бы у нее выбор…

— Милая картина, — раздался рядом до жути слащавый голос.

Олиф повернула голову и увидела перед собой две женские ноги. Медленно подняла глаза, чтобы посмотреть на их обладательницу, и встретилась с ее взглядом, более презрительным. Рыжая надменно возвышалась над растерявшейся девушкой, и медленно водила длинным коготком по стенке, на которую опиралась.

— Пушок решила, что всех умнее? — поинтересовалась «лапочка», и, не дождавшись ответа, добавила: — Ну конечно, она же и впрямь умнее.

— Чего ты хочешь? — осторожно спросила Олиф, копчиком предчувствуя надвигающуюся бурю.

— А ты? Я слышала, ты в служанки к Ринслеру заделалась…

— Он сам…

— Ты решила, поиграть в кошки-мышки? А, мышка? — Рэй особенно подчеркнула последнее слово, явно давая понять, кто в этой несуществующей игре победитель. — Хочешь мое место занять, Пушочек?!

— Он же сам… — пыталась возразить девушка.

— Еще раз увижу тебя с ним, — рыжая поближе наклонилась к Олиф, чтобы угроза прозвучала внушительнее, — огребешь по полной, детка. Ты, видно, забыла, где твое место. Мы тут с такими дурочками не церемонимся, ясно? Я тебя утоплю, если ты попытаешься хотя бы заговорить с ним. Он тебя возненавидит, ясно тебе, Пушок? Ясно?!

— Ясно, — буркнула Олиф, осознавая, что Ринслер с этой чокнутой — идеальная пара. Два неуправляемых, бешеных зверя.

— Вот и хорошо. А теперь вставай.

— Что?

— Вставай, сказала. Или мне еще раз повторить?

Олиф продолжала сидеть на месте.

— Я сказала: вставай!

— Зачем? — Ор она еще могла стерпеть, но драку — нет, поэтому старалась говорить как можно четче и спокойнее.

— Затем. Видишь поднос? — «Лапочка» ткнула пальцем куда-то в сторону. — Бери его и неси на Бои.

— Что? — опешила Олиф.

— Не беси меня, Пушок. Бери поднос и неси на Бои. Приказ Ринслера, не исполнишь — тебе же хуже. Там сейчас такое, что лучше поспеши.

Наглая улыбочка, явно намекала на то, что если Олиф в очередной раз оплошает, то рыжая не расстроится.

— Я бы на твоем месте не стала нарываться.

С этими словами Рэй развернулась и быстрым шагом удалилась, так виляя при этом попой, что даже Макс споткнулся о ведро, пока шел к сгорбившейся и уткнувшейся лбом в коленки девушке.

— Ты чего сидишь, а?! — возмутился он, после того, как поднялся и отряхнулся.

Олиф не ответила. К черту какого-то Макса. К черту рыжую дуру. Они все тут ненормальные, абсолютно невменяемые и неуправляемые. Это было самым страшным, потому последствия за неподчинение были ужасными. Уж она это знала, как никто другой.

«Возьми поднос, и иди на Бои», — раздался ворчливый голос Кнута у нее в голове.

— Я не могу, — покачала головой она.

— Чего не можешь? Работать? Тогда проваливай отсюда, лентяйка! — тут же воскликнул рядом стоявший парень.

«Иди. Иначе Ринслер тебя накажет», — настаивал голос.

— Тебе-то что за дело?

— Мне? Мне?! Я тут главный, и я могу вышвырнуть тебя отсюда в любую секунду!!

«Там сейчас невероятный бой. Если расскажешь про него, позволю себя вымыть».

Олиф удивленно подняла голову.

— Правда?

— Конечно, правда! Что я, по-твоему, врать сюда пришел?! — возмущался Макс.

«Правда-правда, кроме тебя туда из этих никто не попадет. Иди быстрее уже!».

— Ладно, — кивнула девушка, встала, подошла к подносу.

Она никогда раньше такого не делала.

«Просто следи, чтобы у каждого была выпивка», — раздраженно подначивал Кнут.

— Хорошо.

— Ты куда это?! — заорал Макс вслед удаляющейся девушке.

Олиф шла быстро, при этом стараясь ничего не разлить и не уронить. В тюрьму ей больше не хотелось. Совершенно не хотелось.

— Мне нужно на Бои, срочно, — заявила она охраняющему дверь Песчанику. — Проводите меня. Пожалуйста.

— Не положено, — и головы не повернул тот.

— Прошу вас…

— Не положено, — как заведенный повторил он.

— Это приказ Ринслера. Если вы меня не проводите, он… он… будет очень зол.

Все-таки, если при имени «Лекс» все презрительно морщились, то при имени «Ринслер» все уважительно боялись.

Песчаник вывел девушку в темные тоннели. Огромных усилий ей стоило сохранять равновесие в полутьме, где не было видно практически ни единого выступа. Раньше она не придавала этому значения, пока ей не пришлось «подрабатывать разносчицей». Все-таки поднос был жутко тяжелым, и обе руки быстро затекли. Девушка не видела, насколько сильно качается жидкость в бокалах, и потому шла очень медленно, отстав от Песчаника на довольно большое расстояние.

— Быстрее, — еле выговаривая гласные, поторопил он.

— Иду, — сквозь зубы выдавила Олиф.

Тоннель все не кончался. Еще бы немного и по всему лабиринту наверняка бы разнеслось громкое звяканье разбившихся бокалов и всплеск разлившихся напитков, но Олиф вдруг поняла, что они, наконец, дошли. Еще даже не замелькал свет, а до них уже доносились яростные крики. Когда Песчаник довел девушку до конца, крики стали давить на уши так, что, казалось, еще немного, и тебя просто напросто расплющит. Олиф поморщилась, завернула за угол и… оторопела.

Помещение по размерам напоминало общую столовую: такое же большое. Только потолок был намного выше, и, судя по всему, за счет того, что достигал поверхности земли. В нем виднелись довольно объемные дыры, которые не только пропускали воздух, но и песок, осыпающийся на арену. Сама же арена была ограждена высокими выступами, чтобы в случае чего, зрителя случайно не побили вместо бойца.

На настоящую арену — круглую, с множеством сидений вокруг, и орущими на них людьми, — она походила мало, однако как раз орущих людей тут было хоть отбавляй. Вернее, для подземных лабиринтов — хоть отбавляй. Никаких выступов, чтобы присесть, и, похоже, зрители тут состояли исключительно из воинов и некоторых Песчаников, только изредка мелькали «лапочки» с подносами.

Олиф застыла посреди всей этой ликующей толпы. И хотя освещения от прорывающихся внутрь солнечных лучей явно было мало, распознать, что на арене дерется Ринслер, не составило большого труда.

Один из воинов схватил с подноса бокал с красной жидкостью, отхлебнул чуть-чуть и заорал во всю мощь: «БЕ-Е-ЕЙ!!!», а затем вернул бокал на место. С его края красноречиво капнула мужская слюна.

От шума вокруг у Олиф закладывало уши, ее пихали со всех сторон, буквально заставляя по инерции передвигаться серди всех этих упитанных тел, лишь бы не потерять равновесие.

Девушка с трудом пробиралась сквозь толпу, пытаясь найти более менее свободное пространство, чтобы хотя бы перевести дух. И нашла. Вот только дух перевести не получилось. Она, стиснув зубы, терпела все шлепки по попе (ответить у нее просто не хватало ни сил, ни мужества), любезно подставляя каждому воину поднос с наполовину опустевшими бокалами. Жуткие крики вокруг вызывали у нее только нескончаемую головную боль, но тут внезапно, по всему помещению разнеслось единогласное: «У-У-У-У!», и это заставило ее посмотреть на арену.