И они продолжили свой путь. Дорога была недалека, и дом был уже близко. Несколько дней ходьбы. Ещё немного, и двое друзей вновь переступят родимый порог, ставший для них чужим… Ещё немного, и разразится жестокая битва за землю гномов. А пока что двое усталых истрёпанных путников одиноко шагали по дороге. Им казалось, что с тех пор, как они покинули Арксторн и пошли теми же тропами, что идут сейчас, прошла целая жизнь. Долгая, тяжёлая, полная радости и печали жизнь, где было всё – радость о победах, печаль о поражениях, боль, риск, страх и даже смерть.
В то время, как Троин и Трамдин добирались до Арксторна, Мардмор бесчинствовал в столице, а Брийн и Мастер Кроин с остатками сопротивления противостояли гоблинам, засевшим в их доме, альянс хранителей готовил свой удар по Мардмору и его прихвостням. Их первой целью был Хорсфорт. Каждый из хранителей потерял отца по вине Бавера. А кто-то даже отца и брата. Каждому из них хотелось жестоко отомстить предателю всех гномов. Кроме Рогира… Один он не жаждал мести. Он всё ещё находил в себе силы любить его. Хоть это было и больно. Нелегко принять и полюбить такого, как Бавер. Нелегко смириться с тем, что твой близкий – ненавидимый всеми негодяй, заслуживающий лютой смерти и забвения.
Рогир знал, что гномы порвут Бавера на куски, как только доберутся до его шкуры, потому, идя на очередное собрание, намеревался предложить возглавить битву за Хорсфорт. Хранители собрались в главном зале замка. На собрании присутствовал и царь Торброн. Рогир вошёл и поклонился.
– Прошу простить за опоздание. – тихим голосом произнёс он и сел за стол. – Я что-то пропустил?
– Мы ещё не начинали. – ответил Фрор Темноглаз. – Ты вовремя, Рогир.
– Что ж, раз все в сборе, давайте, начнём. – предложил Бруин Горолом. – Как мы уже договорились, на рассвете мы выходим в поход на Хорсфорт.
– Я знаю. – тихо и безучастно ответил Рогир, не поднимая взгляда.
– Рогир, дружище, не падай духом. – попытался утешить его Норвин Яснолик. – Мы вернём тебе твою землю. Гном за гнома. А Бавер будет повеш… ой… Прости, друг, я не хотел…
– Я тебя понимаю. – ответил Рогир.
– Кстати, – поинтересовался Торброн, – а где Ривон с Серебристого озера?
– Должно быть, уже у Чёрной Пристани.
– Скрестим за него пальцы.
– Я возглавлю осаду Хорсфорта! – резко встав, громко заявил Рогир.
Гномы в первый миг смутились, а потом задумались. Рогир стоял, ожидая ответа товарищей.
– Это разумно, я считаю. – поддержал Фрор Темноглаз.
– Я должен сам освободить свой дом.
– А по-моему, ты хочешь выгородить своего брата. – возразил Боррин Громоглас.
– Даже если и так, то чего плохого в том, что я не желаю смерти своему брату?!
– А то, что он принёс нам столько горя, сколько ни один гоблинский царь ещё не приносил! А ты его защищаешь. Брат предателя!
– Он мой брат! Я люблю его! Я был с ним с самого его рождения!
– По-твоему это весомо? Эта мразь предала наш народ. Он убил наших отцов, он разрушил наш дом, он позволил Мардмору и его своре осквернить всё, что было нам дорого. Он должен умереть! А ты защищаешь его! Защищаешь эту сволочь!!! Ты заодно с ним! Ты такой же предатель, как и он! Вся ваша семейка – недогномы! Будьте вы прокляты, короткобородые с Западных Лугов!
Рогир выслушал его, стиснув зубы от гнева и накинулся на него с кулаками, но Фрор Темноглаз и Норвин Яснолик ухватили его за руки. Царь Торброн закрыл лицо рукой, чувствуя неловкость.
– А кто из вас не предал?! – вдруг раздался голос из дери.
Опешившие гномы молча застыли, как вкопанные. Торброн соскочил со своего кресла. Рогир и Боррин виновато склонили головы и замолчали. В дверях стоял Троин – живой и невредимый – и пронизывал всех присутствующих взглядом негодования.
– Ваше Величество… – тихо произнёс Рогир и упал на колени.
Гномы переглянулись между собой. А Троин не отрывал от них взгляда, отчего им всё больше становилось не по себе. Во взгляде Троина вопияли гнев и боль.
– Кто из вас не предал? – настойчиво повторил он и обнажил меч. – Кто из вас поднял мечи против Бавера, когда он осквернил память вашего короля? Кто из вас воспротивился его становлению?! Кто из вас?! – надрывный крик Троина пробежался морозом по спинам гномов. – Вы поплатились за то, что позволили ему надеть корону. Поплатились жизнью своих отцов и братьев, жизнью тысяч гномов. За ваше молчание и покорность. За ваше предательство… Я прогоню Мардмора с нашей земли. Я убью его. Я раздавлю этого гада. Но мою корону вы поделите, как знаете. Вы больше не мои подданные. Я не стану королём трусов. – Троин замолчал и развернувшись, ушёл прочь. – Собирайся, Трамдин, мы едем отсюда. – раздалось за дверью.
Рогир упал на пол и впился пальцами себе в волосы.
– Будь я проклят! – сквозь слёзы закричал он. – Всё из-за меня! Из-за моего клана!
Норвин подошёл к нему и похлопал по плечу.
– Не казнись дружище… Виноваты мы все.
Мрачные и пристыжённые, великие хранители сидели на своих местах и тяжело вздыхая, задумчиво молчали.
Троин и Трамдин покинули замок и направились к югу от Громовой Скалы. Всю дорогу они молчали, временами поглядывая друг на друга. Троин ехал, угрюмо опустив голову. В его глазах блестели слёзы, а на душе лежал неприятный едкий осадок.
– Я не стану им помогать… Я не приду к ним. Пусть делают, что хотят. Уже всё равно…
– И что мы теперь будем делать? – спросил его Трамдин.
– Мы пойдём к тем, кто не предал. К Брийну и его ополченцам. Мы нужнее им, чем этой кучке трусливых богачей.
– Ты знаешь, где они?
– В западных лугах. В замке мудрецов у Мастера Кроина.
– Понятно. Сколько у него гномов?
– Всё больше гномов присоединяются к нему. В основном это остатки гарнизона столицы и Арксфорта и простые гномы – кузнецы, дровосеки, земледельцы. Сейчас их примерно пара-тройка тысяч, точно не знаю. Я должен помочь им. Возглавлю ополчение. Захватим Хорсфорт, пополним запасы провианта.
– Не грусти, дружище… Всё будет хорошо. Добро побеждает.
– Эх, Трамдин… – Троин засмеялся, пришпорил Алмаза, и пони помчался галопом, а за ним и Трамдин на своём старом добром Крепыше.
А в это время у Чёрной Пристани разгоралось нешуточное сражение. Сотня кораблей Ривона Морехода подошла к гавани. С сотни палуб в гоблинов летели горящие снаряды, и сотни снарядов летели в корабли гномов с гоблинских камнемётов. Сотни горящих стрел пускали гоблины из баллист и луков. Кто-то из гномов стрелял в ответ из-за щитов, иные же бегали по палубам, заливая огонь от горящих стрел, а кто-то заделывал пробоины в трюмах. Впереди красовалась большая, окрашенная в синий, золочённая ладья Ривона Морехода, а на носу, держась за толстый корабельный канат, стоял сам капитан Ривон – гном средних лет с татуировкой на лице, в кольчуге с бляхами и кожаном пальто. Его длинные серебристые волосы реяли, как флаг на холодном морском ветру, а в руках сверкал в лучах солнца острый, как бритва, короткий меч. Солёная морская пена била его по обветренному лицу и текла по его заплетённой в три косы бороде. А он бесстрашно стоял на самом носу и смеялся своей золотой улыбкой, помахивая мечом.
