Непокобелимый (СИ) - Миято Кицунэ

Перед своей смертью умирающий должен был завещать свой Дар младенцу, и благодаря начертанной заранее руне Дар переходил с частицей души умирающего и точно сохранялся и проявлялся впоследствии в ребёнке. Знак «благоволения» даже мог проявиться в виде шрама, похожего на созданную новую руну.

Сама по себе такая руническая ловушка была слишком маленькой, чтобы поглотить, например, целую душу. Это было в том числе и защитой от каких-либо «подселений» в ребёнка. Да и частица души с Даром отделялась лишь при добровольной передаче. Зачем Дамблдор так настаивал на этом ритуале, было совершенно неясно, потому что даже если убить какого-то мага с Даром в присутствии ребёнка с такой руной-ловушкой, то ничего не произойдёт и душа и не подумает отделиться, чтобы куда-то и кому-то отдать свой Дар.

Да и действие руны с возможностью забрать Дар длилось лишь до тех пор, пока ребёнку не исполнится три года. Так что ритуал в этом смысле был довольно ненадёжен и требовал многого за лишь один шанс. Так что его использовали, только если были на сто процентов уверены в результате.

Позже Северус выяснил, что Лили на самом деле знала о «стоимости» этого ритуала и готова была её выплатить. Впрочем, леди Вальбурга указала на это раньше, в расчётах, и пояснила, что «мать была в курсе цены ритуала» и даже заочно похвалила «магглорождённую, которая оказалась куда большей волшебницей, чем некоторые задающиеся чистокровки». Северус, в стремлении защитить и, наверное, поднять свою возлюбленную в глазах леди Вальбурги, признался, что у Эвансов была тайна и на самом деле Лили не магглорождённая, а ребёнок сквибов, один из которых происходил из чистокровного европейского рода. Причём покойный мистер Эванс не был рождён сквибом, а лишился магии по стечению обстоятельств в детстве. Эта информация отчего-то сильно расстроила леди Вальбургу. Да и мистер Орион поменялся в лице и без объяснений увёл супругу.

— Мне жаль, Северус, — сказал Сириус из зеркала. — Я знаю, ты любишь её. Это видно, хотя ты это скрываешь.

— Она ушла от Джеймса, — ответил Северус. — Захотела сбежать, чтобы защитить Гарри. Она… у меня. Я знаю, что это нехорошо, что она замужняя женщина, но… Даже если и так, то пусть меня все осуждают, я не отступлюсь от неё. Больше нет.

Сириус какое-то время молчал, словно переваривая эту информацию, а потом неожиданно сказал:

— Правильно. Если любишь, нельзя отступать. И ещё… она не замужем.

— Что?

— Они с Джеймсом лишь формально расписались в маггловской мэрии Коукворта. По магическим законам они не женаты. Даже не зарегистрированы в Министерстве Магии, не говоря уже о чём-то более серьёзном вроде магических брачных обетов. У Джеймса, вообще-то, до сих пор есть невеста младше него где-то лет на шесть. Была, по крайней мере, когда он начал встречаться с Лили.

— Почему ты не сказал мне? Или ей?! — задохнулся возмущением Северус.

— Потому что я тоже — люблю, — очень странно ответил Сириус. — Прости, но я не имею привычки лезть в чужие отношения. Считал, что они сами как-то разберутся или им это было неважно. Но сейчас для тебя даже лучше, что Поттер не привязал её к себе магически, иначе она бы не смогла уйти от него.

— Спасибо… что всё-таки сказал это, — буркнул Северус, понимая, что Блэк мог и не говорить. — А как же Гарри?! Он что, получается, бастард?

— Нет, — ответил Сириус. — Гарри — мой крестник. У него магия Рода Блэк. Практически он магически усыновлён мной, так что совершенно неважно, в каких отношениях были его родители.

Всё это Северус рассказал Лили после своего возвращения. А в середине декабря она пришла к нему сама, прокравшись ночью в спальню. Не было никаких слов или объяснений. Они были ни к чему. Северус понимал. Его любимая просто жила и хотела почувствовать последние дни жизни, ощутить, что тебя любят. Получить немного человеческого тепла, чтобы не было так страшно ждать смерти. Засыпать с кем-то, кто успокоит после кошмаров и мороков. Ощущать родного человека и его поддержку. И он отдавал всё, что у него было. Без остатка. И был счастлив.

Часть 2. Глава 16. Фатальная колесница

7 января 1981 г.

Англия, Лондон, Блэк-хаус

— Мам, ты как? — решился спросить Сергей. Слова дались тяжело. У самого в горле першило, и он до сих пор не мог поверить в случившееся. За прошедшие дни он несколько раз заглядывал в комнату леди Вальбурги. Мать часами сидела напротив своего старинного зеркала и смотрела в одну точку, словно что-то там видела. Непроизвольно вспомнилось о том, что Сириус считал свою мать сумасшедшей. Этого нельзя было допустить.

— Пойдём, позавтракаешь с нами, — Сергей все же вошел в будуар и обнял мать со спины.

Леди Вальбурга вздрогнула и словно очнулась.

— Что?..

— Пойдём, тебе надо поесть, — повторил Сергей. — Я не хочу терять ещё и тебя. Ты нам нужна, мама. Ты очень сильная. Ты нужна мне. Нужна Регулусу. Мы тебя очень любим. Не сдавайся.

Отражение в зеркале чуть дрогнуло.

— Когда тебе надо в Гильдию? — спокойно спросила леди Вальбурга.

— Меня отпустили только на три дня. После обеда я уже должен вернуться в Гренобль, — прикрыл глаза Сергей. Если бы не Мастер Делакур, то на похороны отца вообще могли не отпустить, вынуждая устроить «самоволку», из-за которой обучение могло накрыться медным тазом. — Но я думаю, что мне стоит остаться. Всё это… Я не должен оставлять тебя одну.

— Мальчик мой, — чуть улыбнулась мать, слегка оживившись. — Думаю, смерть Ориона не была случайностью или чем-то вроде несчастного случая. Вашего отца убили, чтобы спровоцировать тебя и Регулуса.

Сергей замер. Снова нахлынули воспоминания: Сириус смотрел на семейный гобелен, на котором был странный рисунок черепа на месте Регулуса, а у Ориона Блэка датой смерти значился декабрь тысяча девятьсот семьдесят девятого года. Отец смог пережить эту дату всего лишь на год с небольшим. «Орион пытался узнать, что случилось с Регулусом, и так и не вернулся, а потом на гобелене отразилась его смерть», — один из «нормальных» разговоров с жутковатым портретом, в который превратилась леди Вальбурга. Гобелен обозначал её смерть в восемьдесят пятом. Возможно ли, что всё это было частью того самого «плана» по уничтожению Блэков?

Вот только на этот раз Орион Блэк смог аппарировать домой. В ночь с четвёртого на пятое января паникующие эльфы разбудили леди Вальбургу, заявив, что хозяин умирает в Ритуальном зале. Но когда Вальбурга туда спустилась, Орион Блэк был уже мёртв: лежал в луже крови и, по всей видимости, пытался сделать магические начертания собственной кровью. Правда, они так и не смогли разобрать, что именно хотел сделать Орион и смог ли завершить этот скоротечный ритуал.

Сергей из пояснений матери знал, что отец был чудовищно ранен, буквально разворошены в мясо вся грудина и живот, но эти раны были нанесены не магией, а маггловским оружием. Чем-то вроде взрывчатки или бомбы.

Магического «живого» портрета отец для себя не готовил, да и было рановато думать о таком: Ориону Блэку был всего пятьдесят один год. К тому же подобная подготовка сопровождалась множеством условностей.

Так как в момент смерти отец был в Блэк-хаусе, то ритуалы не смогли бы прояснить, что же случилось. По следу аппарации Ориона леди Вальбурга отправила Корбита, но это привело лишь к тому, что домовой эльф так и не вернулся.

Сергею пришло письмо с известием о смерти отца утром в понедельник, пятого января.

Удалось выяснить только то, что Орион Блэк вечером отправился в магический квартал за редкими ингредиентами. Хозяин аптеки, Подалирий Малпеппер, клялся, что «мистер Блэк лишь забрал заказанный ранее яд крильмара и воспользовался камином, называя адрес «Гриммо, двенадцать». Но домой вернулся только через шесть часов практически мёртвым.