Грозный эмир - Шведов Сергей Владимирович

– Нам пора, – жарко прошептала та в самое ухо Алисы. – Он уже здесь.

– Кто он?

– Тот, которого ты ждала. Он прислан сюда ее волей.

Алиса чуть приподняла голову и едва не вскрикнула от почти священного ужаса, прихлынувшего вдруг к сердцу. Величественная статуя надвигалась на нее из темноты. Черты лица Великой Матери лишь угадывались в каменной глыбе, но графиня не на миг не усомнилась, что перед ней именно она. Строгая и всемогущая. Дарующая и отнимающая.

– Иди, он ждет тебя.

Алиса была почти уверена, что обнимает в этот миг величайшего наслаждения своего мужа, а осознала она свою ошибку уже потом, когда сжимающие ее тело руки разомкнулись, и перед взором графини промелькнул лик, воистину прекрасный, но совсем не похожий на вечно хмурое лицо Боэмунда.

Магистр Гуго де Пейн пребывал в отличном расположении духа. Во-первых, он рад был видеть своего товарища по крестовому походу Венцелина фон Рюстова, а во-вторых, трудная миссия, возложенная королем на магистра ордена, близилась к успешному завершению. О чем он объявил Венцелину сразу же после дружеских объятий. Шевалье де Музон приветствовал гостя более сдержано, но и он не сомневался, что угроза междоусобицы, нависшая над Антиохией, благополучно миновала.

– Значит, Боэмунд готов принести клятву? – спросил Венцелин, присаживаясь к столу.

– Нам с шевалье де Музоном удалось убедить его в том, что в сложившихся обстоятельствах это просто необходимо. Даже тень подозрения в убийстве не должна пасть на благородного Боэмунда.

– Но письмо все-таки было, – напомнил Венцелин.

– Мы нашли человека его написавшего, – вступил в разговор шевалье де Музон. – Это некий писарь по имени Жак Фуше. Сам он клянется, что ничего худого не предполагал. Ему якобы сказали, что это просто шутка.

– Он назвал имя заказчика?

– Заказчика зовут Никодим, он эллин, но довольно давно живет в Сирии. Ричард Ле Гуин считает этого человека агентом басилевса. Что похоже на правду.

– Больше Фуше не назвал имен? – нахмурился Венцелин.

– Он описал нам внешность человека, сопровождавшего в тот вечер Никодима, – пояснил Музон. – Под это описание подходит портной Андроник, услугами которого пользовались почти все шевалье Антиохии. Связи у этого негодяя были обширные.

– Если верить показаниям пленных, то был еще и третий христианин в этой шайке неверных, они довольно точно описали его внешность.

– Я догадываюсь, о ком ты говоришь, благородный Венцелин, – поморщился Музон. – Фуше не назвал его имя, хотя писаря допрашивали с пристрастием. Тем не менее, я склонен думать, что барон Ги де Санлис замешан в этом деле.

– Благородный Ги тоже скрылся? – с усмешкой спросил фон Рюстов.

– Нет, – покачал седой головой Гуго де Пейн, – барон сейчас находится в Антиохии. Свое участие в убийстве коннетабля он, естественно, отрицает, хотя признает, что был знаком с сирийцем Андроником. Но с портным, как тебе уже сказал благородный Музон, знакомы многие, включая графа Боэмунда и графиню Алису.

– Я его тоже знаю, – кивнул Венцелин. – Он даже бывал в моем доме. Если, конечно, речь идет о том самом портном, который сшил королевскую мантию для Готфрида Бульонского.

– Это он, – охотно подтвердил Музон. – Очень ловкий и хитрый человечек, умеющий втираться в доверие к сильным мира сего.

– И какое решение вы собираетесь принять, благородные шевалье? – спросил Венцелин у собеседников.

– Жака Фуше я предлагаю приговорить к отсечению правой руки, – спокойно произнес магистр, – скорее всего, этот негодяй не знал о готовящемся преступлении, но, разумеется, догадывался, что в деле с письмом не все чисто. Византиец Никодим и портной Андроник должны быть повешены, в этом мы солидарны с благородным Раулем. Что же касается Санлиса, то тут возникают сложности. Нельзя казнить барона, исходя из одних подозрений. С другой стороны я не могу с ответственностью заявить, что этот человек невиновен.

– Божий суд, – подсказал со вздохом Музон. – Это единственный выход в создавшейся ситуации. Правда, для Ги такое решение равносильно приговору. Он гораздо старше любого из сыновей благородного Глеба.

– Однако Санлис может выставить заместителя, – не согласился с Раулем шевалье де Пейн.

– И где ты, магистр, отыщешь человека равного по силе Владиславу де Русильону? – с горькой усмешкой спросил Музон.

– Пожалуй, – не стал спорить Венцелин. – И что ты предлагаешь, благородный Рауль?

– Думаю, нам следует дать Ги де Санлису месяц отсрочки. За это время он найдет либо доказательства своей невиновности, либо человека, способного противостоять на Божьем суде барону де Русильону.

– Я склонен поддержать предложение де Музона, – развел руками Гуго де Пейн. – Оно обосновано.

– Я готов согласиться с вами, благородные шевалье, но при одном условии, – сказал Венцелин. – Санлис не должен покидать Антиохию до Божьего суда. А дабы у него не возникло соблазна для бегства, за ним должен быть уставлен надзор, как со стороны графа Боэмунда, так и со стороны барона де Русильона.

– Принимается, – торжественно изрек магистр.

– Быть по сему, – кивнул шевалье де Музон.

Граф Боэмунд принес клятву в храме Святого Петра в присутствии патриарха Антиохийского и всех заинтересованных лиц, включая в первую очередь трех сыновей Глеба де Руси. Здесь же был вынесен вердикт третейского суда в составе барона фон Рюстова, магистра де Пейна и шевалье де Музона. Споров вердикт не вызвал. Промолчал даже барон де Санлис, сильно сдавший за последние дни. И только Владислав де Русильон сделал небольшое уточнение:

– Я могу повесить Никодима и Андроника, если они окажутся у меня в руках, или мне следует обратиться к графу Антиохийскому?

– Ты можешь их казнить, благородный Влад, – сказал с усмешкой Боэмунд, разрешая тем самым возможные противоречия. – В аду давно уже ждут этих негодяев.

– Барон де Сабаль беспокоится о своей жене, – обернулся Венцелин к патриарху Антиохийскому.

– Я все понимаю, сын мой, но будьте милосердны к падшей женщине. Тереза добровольно приняла решение постричься в монахини, и я не могу чинить ей препятствия в богоугодном деле.

– Думаю, благородный Гуго не будет возражать, – печально вздохнул Рауль де Музон. – Это достойный выход из создавшегося положения и для нее, и для него, и для всех нас.

Барон де Санлис вернулся домой в весьма скверном состоянии, и это еще очень мягко сказано. Решение третейского суда не явилось для него неожиданностью, но одно дело догадываться и совсем другое почувствовать холод стали на собственной шее. Конечно, за месяц можно многое успеть, но для этого придется очень сильно потрудиться. И не только самому барону, но и хитроумному портному, который сейчас пристально вглядывается в лицо старого друга, словно подозревает его в чем-то нехорошем.

– Тебя и Никодима приговорили к повешенью. Благородный Боэмунд согласился лично намылить для вас веревки.

– Очень любезно с его стороны, – ласково пропел Андроник, – но я пока не готов покинуть этот мир. А что грозит тебе, благородный Ги?

– Божий суд, – зло выдохнул барон. – Через месяц.

– Пока все идет именно так, как мы предполагали, – утешил его сириец. – Спасибо благородному Раулю.

– За моим домом установят слежку, – хмуро бросил гостю хозяин. – Тебе лучше уйти, Андроник. Ты человек опытный, но сыновья Глеба де Руси прирожденные охотники.

– Вот как? – вскинул бровь даис Сирии. – А я всегда считал шевалье де Русильона простодушным рубакой.

– Ты не Владислава бойся, а Филиппа, – остерег Санлис. – Младший – самый опасный из них. Это он первым почуял неладное, он же нашел Жака Фуше и заставил его выдать Никодима, он же почти сразу назвал твое имя. Музону ничего другого не оставалось, как руками развести.

– Я плохо его помню, – задумчиво проговорил Андроник.

– Лицом он удался в мать, ростом пониже своих братьев, но гибкий как змея. От его улыбки меня сегодня едва не стошнило в храме. Бойся его, портной, ибо если кому-то и удастся затянуть петлю на твоей шее, то это будет именно он, Филипп из замка Ульбаш.