Белое на голубом (СИ) - Кариди Екатерина

Действительно, почему?

- Мила, - прервала царица поток восхвалений.

- Да, государыня.

- Помнишь тот наш разговор. Когда ты обещала быть мне полезной, - и выразительно взглянула служанке в глаза.

Онхельма не хотела озвучивать вслух то, что ей нужен мужчина, надеялась на сообразительность девицы. И она не ошиблась, Мила поняла ее с полуслова. Она сосредоточенно посмотрела на свою хозяйку и кивнула.

- Да, Ваше Величество.

- У тебя есть что-нибудь на примете?

Мила поняла, что сейчас настает ее звездный час. Она будет полезна царице, и будет посвящена в ее тайны. Это может быть очень прибыльно и очень опасно. Ерунда, она будет предельно осторожной и все выгорит.

- Да, государыня, - она кивнула для убедительности.

- Тогда доставь мне это к полуночи.

- Будет исполнено, государыня, - служанка низко поклонилась, скрывая торжествующую улыбку.

- Мила, - проговорила Онхельма, оценивающе ее оглядывая, - Если...

- Нет нужды, государыня, - она провела пальцем по горлу, показывая, что скорее умрет, чем предаст ее.

- Ладно, иди. И помни, что ты мне обещала.

Мила, пятясь и кланяясь, вышла из комнаты в коридор, а оттуда понеслась со всех ног к себе. Ей еще предстояло подобрать верного человека, достаточно молодого и красивого, чтобы он смог произвести впечатление на царицу. Вообще-то, у Милы был довольно красивый и молодой двоюродный брат, неженатый. Служил в дворцовой страже. О нем она и подумала в первую очередь, чтобы, так сказать, прибыль не уходила из семьи. Если дело выгорит, ее положение упрочится, да и брата удастся как-то продвинуть по карьерной лестнице. Сейчас Мила была полна самых радужных надежд.

А государыня Онхельма налила себе немного вина в бокал, и потом снова уселась перед зеркалом, глядя прищуренными глазами на свое отражение. Она знала, кого бы не привела сегодня ночью к ней служанка, кто бы не был этот мужчина, он не доживет до утра. Потом она усмехнулась своим мыслям, изящно пожала плечами и чокнулась со своим отражением:

- Что поделаешь, такова жизнь.

Да, такова жизнь, кто-то должен заплатить за ее удовольствие, так считал ее внутренний советчик.

***

Пайкус возвращался обратно уже заполночь. Нильду, внученьку свою повидал, с Джулиусом они наговорились вдоволь, самым бессердечным образом вышучивая всех и вся, вина попили контрабандного, лучшего. На душе у старого пирата было светло и радостно.

Он уже выбрался из устья фиорда, прошел извилистым проливчиком между острыми рифами и выходил на большую воду, как вдруг увидел вдалеке несколько лодок береговой стражи.

Выследили.

Черт бы его побрал, он привел сюда хвост.

Старый пират, аккуратно сложил весла. Времени на размышление у него было немного. Можно вернуться в фиорды, он успеет. А ночью стража не пройдет между рифами, их разобьет о камни.

Но. Они же вернутся днем. Они будут приходить вновь и вновь, перекрывать входы и выходы, они не успокоятся, пока не выкурят оттуда живущий в фиордах народец и не перебьют всех, как тех несчастных голубей.

Нет. Назад нельзя. Только вперед. Нельзя, чтобы ищейки этой злобной женщины, не знающей жалости, добрались до его друзей, до Нильды и до того мальчика, Голена. Только вперед. И будь что будет.

Старый Пайкус пожалел, что силы у него не те, но время поджимало, он налег на весла и рванулся в сторону от устья фиорда. Там в двух милях было нагромождение камней у самого берега, туда он и увел устремившиеся за ним лодки береговой стражи.

В хитрой лодочке у Пайкуса имелось много чего на всякий случай, в том числе и складная мачточка с небольшим парусом. Понимая, что на одних веслах он далеко не уйдет, он решил потратить еще несколько секунд и установить мачту, а потом, поймав ветер, и хохоча, как морской черт, с удвоенной силой налег на весла.

- Вот так вам! Салаги! Рыбий корм! Пайкус вас научит, что такое кораблевождение! - орал он, продолжая грести и глядя, как лодки начали было отставать.

Как оказалось, в береговой страже имели понятие о том, что такое кораблевождение, и тоже паруса поставили. Гряды камней у скалистого берега приближались, но преследователи приближались еще быстрее. Старый пират не надеялся уйти, он надеялся увести их от фиордов, а это ему почти удалось. Но, судя по всему, его нагонят. Не удивительно, в страже служат молодые, здоровые ребятки и всем им хочется выслужиться. Ну пусть выслуживаются.

Однако это значит, что его потащат в застенок. К этой чертовой колдунье, которая обожает пытки. Не то, чтобы он боялся, что не выдержит пыток, и они развяжут ему язык. Нет. Просто он уже стар для подобных развлечений. Да и обидно было бы прожить такую веселую жизнь, чтобы потом сгинуть на дыбе или на плахе.

- Пайкус, дружище, тебе всю жизнь улыбалась удача, а сегодня, страрый пират, кажется, тебя в последний раз возьмут на абордаж, - сказал он себе, - Хмммм... И кому же ты отдашь свою саблю?

- О, никому, - ответил он сам себе.

Потом оставил весла и смотрел, как приближаются к нему лодки береговой стражи. Когда они подошли почти вплотную, старик вынул нож из голенища и, язвительно улыбаясь (ни дать ни взять, веселый Роджер), на глазах у взбешенного офицера перерезал себе глотку.

Он сделал, что хотел, попытался защитить своих, тех, кого оставил в фиордах. Дальше пусть их хранит Создатель, а ему давно пора в ад, там его уже заждались дружки, те, что сгинули давным-давно. Лихие ребятки, с которыми он плавал под черным флагом много лет назад, когда еще был совсем молод.

Лодки столкнулись бортами, офицер плюнул с досады, что беглый преступник, которого они наконец сумели выследить, все-таки ушел от погони. Не живым, так мертвым. Досадно, однако, надо было срочно уходить, потому что вокруг поднялось сильное волнение. Он скомандовал втащить труп преступника в лодку, и грести что есть силы в море, иначе всех разобьет о камни. Там разберутся, кто он, что делал, и за каким чертом здесь оказался. В конце концов, трупы тоже могут кое-что рассказать.

***

Поднимая большие волны, Нириель не хотел гибели этих людей, он просто хотел, чтобы они ушли. Лодочка Пайкуса разбилась об острые прибрежные валуны, водный дух скрыл под водой обломки, а потом помчался к Морфосу, поставить его в известность. Без его помощи ничего не выйдет.

Оттуда понесся к старейшине Сафору, предупредить, что в городе скоро начнется новая волна репрессий.

Глава 41.

Мужчину, с головой закутанного в плотный темный плащ, Мила привела в спальню царицы через четверть часа после полуночи. А до того она оповестила госпожу, что требуемый "товар" имеется в наличии, надо только обеспечить безопасную транспортировку.

- Хмммм... - задумалась на несколько секунд царица, - Позови ко мне начальника дворцовой стражи.

Офицер, вызванный камеристкой по личному приказанию царицы, явился немедленно. Он был взволнован предстоящей встречей, потому как, что греха таить, был тайно влюблен в прекрасную государыню. Но и насторожен, ибо имел некоторые недостатки по службе, а кто их не имеет? Вот он и переживал, а не донос ли на него настрочил кто-нибудь из недоброжелателей, чающих занять его место. Что Ее Величество непредсказуема и может быстро отправить человека на плаху, знала уже вся Страна морского берега. Так что начальник дворцовой стражи, войдя в апартаменты царицы, млел от тайной любви и трясся от тайного страха. Все это вместе составляло занятный коктейль чувств, отражавшихся на его физиономии.

- Конрад, подойдите. То, что я собираюсь вам сказать, зарытая информация.

Царица сидела в полутемной комнате, вид у нее был таинственный, а голос тем более. И все это вместе было ужасно интимно. Офицер приблизился, у него от волнения даже задрожали и вспотели руки.

- Государыня, - он склонился в поклоне.

- Конрад, удвойте охрану у постели моего мужа. У меня есть подозрение, что злоумышленники попытаются убить государя.