Демоны ее прошлого - Шевченко Ирина

— Две недели. Пришлось… три раза, кажется…

— А точнее?

Из ванной донесся приглушенный звук: будто кто-то отчаянно зажимал рот ладонью, но все-таки чихнул.

— Послышалось, — отмахнулся Грин от вперившегося в него настороженного взгляда.

— Эдвард, я…

— Оливер, — устало вздохнул целитель, — разговор доктора с пациентом и все обстоятельства этого разговора считаются врачебной тайной и разглашению не подлежат.

— Все равно прошу вас… даже Элизабет…

Подобное недоверие было просто оскорбительно.

— У меня нет секретов от жены, милорд, — отчеканил Эдвард сердито. — Но это не означает, что и у вас их быть не должно. Поэтому будьте уверены, я никому не расскажу… сколько раз вы в последние недели телепортировались на дальние расстояния. Но сам, как ваш доктор, должен это знать.

Оливер отвел глаза. Это можно было счесть признаком раскаяния, и Грин смирил гнев. Хотя, услышав правдивый ответ, пожалел, что клятва целителя не разрешает ему нанесения легких телесных повреждений пациентам, даже в профилактических целях.

— Шесть? — переспросил рассеянно. — Туда и обратно, я полагаю. Итого: двенадцать прыжков за две недели. Что ж, должен извиниться за то, что не поверил вам сразу. Вы действительно хорошо себя чувствуете. Могло быть намного хуже. Но время позднее, поэтому лекцию о вреде частых перемещений на дальние расстояния опустим. Скажу, что вам делать теперь. Запоминаете? Ни-че-го. В следующие десять — двенадцать часов приступ может повториться, поэтому без острой необходимости вставать с постели не советую. Если за это время самочувствие не ухудшится, считайте, что вам повезло. Тогда, напротив, рекомендую больше двигаться. Займитесь гимнастикой, гуляйте. Ходить вам придется много и часто, потому что телепортацию, даже в пределах одной комнаты, я вам категорически запрещаю минимум на неделю. Нарушите этот запрет — ищите другого доктора. Избегайте умственного переутомления, волнений… Оставить на это время работу не предлагаю, все равно откажетесь, но, если получится, отмените все, что можно отменить: совещания, заседания комитетов, лекции — все, что не требует немедленного решения. Никакого алкоголя, меньше кофе. Медикаментозное лечение не требуется, но препараты цинка и железа я рекомендовал бы как вспомогательные. Употребляйте в пищу свежие овощи, фрукты, орехи… И вообще режим питания постарайтесь соблюдать хотя бы до полного восстановления. Это все, пожалуй. Далее будем исходить из вашего состояния. А сейчас до свидания.

С этими словами он положил ладонь на лоб больного. Оливер хотел что-то сказать, но не успел: глаза его закрылись, и он погрузился в глубокий сон.

Грин с помощью телекинеза приподнял пациента над кроватью, снял с него смокинг, подтяжки и галстук и уложил снова, решив, что все остальное спящего не стеснит. Поднял не пригодившийся саквояж и подошел к двери в ванную. Постучал. Что ему в ответ скажут: «Войдите», не ждал, но внимание определенно привлек.

— Милорда Райхона я усыпил, — отчитался в пустоту. — Это целебный сон, стабилизирующий энергетические связи, прерывать его не стоит. По-хорошему, тут нужна сиделка хотя бы на эту ночь и завтрашний день. Я могу прислать квалифицированную сестру из лечебницы, но, поскольку никаких специальных манипуляций выполнять не потребуется, будет достаточно, если с ним просто побудет кто-нибудь… Мисс? Вы слышите? Мне прислать сиделку?

— Нет, — тихо ответили из-за двери.

— Замечательно. Мои рекомендации вы слышали. Никаких телепортаций, никаких волнений. Отдых и полноценное питание. Мой номер у вас есть. Завтра к полудню загляну. Думаю, милорд Райхон к тому времени будет в состоянии открыть мне дверь. Если нет — оставьте ее незапертой, как сегодня. Хорошо?

— Да.

— Вот и славно. Всего доброго, мисс.

— И вам, — коснулся слуха едва различимый шелест. — Спасибо.

Конечно же она отказалась от сиделки. Если бы та явилась, Нелл пришлось бы уйти, а куда ей идти ночью в вечернем платье? Ее старые вещи мисс Кэтрин обещала выслать портальной почтой на адрес Оливера, но посылку доставят в лучшем случае утром. Ну и… были еще причины…

Нелл присела рядом со спящим мужчиной, провела рукой по его волосам вдоль тонкой седой пряди и закусила губу, чувствуя, что готова разрыдаться от пережитого страха, облегчения, наступившего за ним, и нового, смутного еще беспокойства.

В первый раз она чуть не расплакалась, когда, поговорив с доктором по телефону, вернулась к Оливеру и увидела, что тот пришел в себя. Но сдержалась. Стиснула зубы, выдавила улыбку, сделав вид, что поверила в это его «оступился, упал», и помогла добраться до кровати. Сейчас, когда не от кого было прятать нервную дрожь и влажные глаза, совладать с эмоциями было сложнее.

И все же она справилась с собой.

Посидела еще немного, грея озябшие пальцы в его теплой, безвольно лежащей поверх покрывала ладони, и встала. Сняла платье, повесила на спинку кресла, любовно расправив складки. Долго лежала в ванне, представляя, как растворяются в воде тревоги ушедшего дня. Взбила на волосах пышную пену, и цветочный аромат сменил въевшийся запах табака, но, высушившись и надев халат, пошла тут же в гостиную, бросила на пол у камина диванные подушки и выкурила одну за другой две сигареты.

В чулане рядом с задней дверью нашла веник, смела и выбросила осколки вазы. Поставила на место столик. Одна из тонких изогнутых ножек сломалась, и Нелл скрепила ее заклинанием. После придется ее заменить, но пару недель продержится и так.

Сварила себе кофе. Снова курила.

Иногда заглядывала в спальню, а один раз даже прилегла рядом с Оливером, но сон не шел.

Сварила еще кофе.

Вспомнила, что не погасила свет в кабинете, и пошла туда, решив заодно взять какую-нибудь книгу, чтобы отвлечься.

Книг у Оливера было много. И расставленных на полках сувениров, привезенных из разных уголков мира, то ли им самим, то ли его друзьями, коллегами или благодарными учениками.

Были статуэтки. Изящные музыкальные шкатулки. Были фотографии в красивых серебряных рамках, в основном старые, судя по качеству и нарядам тех, кто был на них запечатлен.

Семья: мужчина, похожий на Оливера, но крупнее и с более резкими чертами лица, светловолосая женщина и хорошенькая белокурая девочка лет десяти.

На другом снимке те же мужчина и девочка, на год или два повзрослевшая, а вместо женщины — вихрастый малыш в высоком детском стульчике.

Девушка и мальчик лет пяти за фортепиано, играют в четыре руки. Она глядит в ноты, будто не знает, что их снимают, а он — прямо в объектив и улыбается радостно и знакомо.

Молодая женщина и мальчик, теперь уже другой, такой же темноволосый, как первый, и чем-то неуловимо на него похожий, но не он: мальчик с предыдущего снимка к тому моменту должен был превратиться уже в юношу.

Нелл задумалась, где могла видеть эту женщину, и вспомнила, что смотрела на ее лицо, пока говорила с доктором.

И правда, ее фотография стояла на столе рядом с телефоном. Светлые улыбающиеся глаза, тугие пружинки белокурых локонов и мелкая подпись в нижнем углу карточки: «Олли от Джинни».

Олли. Губы невольно дрогнули в улыбке.

Подумалось, что где-то в шкафу наверняка лежит целый альбом старых снимков, и не будет ничего дурного, если она взглянет на них одним глазком, а после уберет на место.

Долго искать не пришлось. Уже за третьей дверцей обнаружился распухший альбом в бархатной обложке. Фотографий в нем было столько, что страниц не хватило бы вклеить все, и поэтому, а может, по какой-то другой причине снимки просто вложили между плотных картонных листов. Жаль, выяснилось это самым неприятным образом: Нелл достала альбом из шкафа, тот распахнулся, и черно-белые карточки посыпались к ее ногам.

— Превосходно, — простонала она.

Не хватало только, чтобы именно в этот миг открылась дверь и в кабинет вошел Оливер. Но он не появился ни в тот же миг, ни в следующий.

Пришел через пять минут, когда Нелл, сидя на полу, перебирала фотографии.