В оковах проклятого (СИ) - Зеленоглазая Елена

**

Она не успела сделать ни одного движения, так как поток воздуха сшиб ее с подоконника и темная тень пригвоздил к стене рядом с окном. Зажмурилась, то ли от страха, то ли от радости, не желая верить, что ее прервали.

— Не смей, слышишь, никогда не смей так делать, — холодная ладонь погладила влажную от слез щеку, стирая остатки влаги.

А в голове Лии, была лишь одна просьба: «говори, говори, ещё». Этот голос, завораживал, заставляя вспоминать все сказанные им когда-то слова. Руки, которые могли дарить и отнимать не передаваемые ощущения. Длинные пальцы, которые скользили вниз от лица к груди, заставляя сердце замирать. Дыхание, которое обжигало кожу на лице и от такого узнаваемого запаха уже щекотало в ноздрях.

— Мой мотылек, зачем?

Уткнулась ему в грудь, по-прежнему не открывая глаз. Обняла его, так сильно, что если бы была более накаченной, могла сломать ему ребра, но это невозможно. Приложила ухо к груди и слушала стук его тихого сердца, почти беззвучного.

— Ты… — всхлипывая, выдохнула ему в грудь, — отнял у меня себя, — призналась, крепче сжимая объятия.

— Лия, ты сама этого хотела, — каким-то новым, но таким знакомым голосом, произнес он.

Отрицательно замотала головой, пропитывая ткань его темной рубашки своими слезами.

— Нет, я нее…, - снова рыдание и не законченная фраза. — Он мне не нужен, я просто хотела знать и все.

— Тише, мой мотылек, тише.

— Мой, ты только мой, моё личное пламя, моя боль, жизнь и смерть. — Чуть отстранилась, но глаза все так же были закрыты, на щеках залегли тени от ресниц и от его рубашки, но она этого не видела. Вдыхала каждое его слова, запах, чувствовала мышцы под рубашкой, а пальцы перебирали кончики его уже отросших волос, стянутых в хвост.

— Твой, — приподнял ее за подбородок, — открой глаза, ну же, — попросил, тихо, но требовательно, заставляя посмотреть на него.

— Боюсь, — тихий шепот, как шелест листвы в лесу летом.

— Меня?

— Нет, себя. Боюсь, что открою глаза, а тебе нет, ты сон, я не выдержу больше, не смогу, я слабая.

— Нет, ты сильная, ты очень сильная, моя любимая девочка, открой глазки.

Она приподняла слегка подрагивающие веки, чтобы тут же утонуть в топазовой темноте его глаз. Омуты. Настоящие. Темные. Увлекающие. Смотрела и тонула, а скорее летела вниз, не зная, что ждет ее на дне.

Взял ее ладонь и приложил к тому месту, где билось сердце.

— Слышишь? Оно бьется только для тебя и ради тебя, до этого оно дремало тысячи лет, я понял это, лишь, когда оттолкнул от себя. — Его признание дорого стоило и было видно, что слова даются ему тяжело.

— Ведь, может прийти другая, через…

Приложил пальцы к губам, не давая ей закончить фразу:

— Мне никто не нужен, я скорее приму смерть из твои рук, чем променяю тебя на кого-то еще. Мой мотылек! — провел рукой по ее лицу, убирая влажные пряди в сторону.

— Моё пламя, на которое я всегда буду лететь, не страшась, его жара, потому что иначе, зачем мне жить. — Пробормотала не отводя от него глаз.

Она смотрела на него, а тело окутывала какая-то слабость. Сама не понимая, что происходит, начала медленно сползать вниз к его ногам, обнимая за колени.

— Не гони меня, Ард, забери с собой ты и так забрал с собой мое сердце, оставив внутри, лишь повязку в крови. Оно у тебя теперь двойное.

— Я пришел за тобой, — опустился рядом с ней на пол, притягивая ее подрагивающее от рыданий тело к себе, — только не плачь, прошу. Мы уйдем, только вместе или умрем, но тоже вместе. Потому что ты давно сделала свой выбор, сдалась в мой плен, добровольно, а из него, как известно, нет пути, назад…

— Правда? — тихо спросила, не веря услышанным словам.

— Да, я прочитал твой дневник до конца и понял, что был кретином. Лиа, я не знаю, как продержался это время без тебя, обдумывал, нужен ли я тебе, вот такой ревнивый и не умеющий доверять, муж.

— Нужен, весь, всегда, навечно.

— Ты сможешь меня простить? — спросил, утирая ёе слезы, гладя по волосам, словно видит ее первый раз.

— Я давно простила, для меня, и так было наказанием разлука с тобой.

Она тихо плакала у него на груди, крепко прижимая его к себе, чтобы больше не покинул. Так и уснула в его объятиях, когда слезы прекратились, поднял ее на руки и унес в свой мир, теперь уже навсегда.

Проснувшись ночью, одна, Лилиана закричала в слезах:

— Ардиинн.

Он появился в спальне, даже не успев смыть пену с кожи, взволнованный ее криком:

— Ли, что? — прижал ее к себе, когда она потянула к нему руки.

— Я…я…думала, ты мне приснился, проснулась, а тебя нет. — Рыдая, произнесла, прижимаясь к его мокрой груди и вдыхая его, особенный запах.

— Я тут, моя любимая девочка, мой смелый мотылек, моя жизнь, не плачь, прошу тебя, а то твоя подруга меня точно отравит.

Лиа улыбнулась сквозь слезы, вспомнив Лику.

— Не уходи, пожалуйста, мне страшно.

— Теперь точно не уйду, тебе придется меня терпеть, — отстранился от неё, стирая слезы и проводя пальцем по ее губе.

Она только сейчас заметила, кровоточащую повязку на его левом запястье.

— Что это, — испуганно схватила его за руку, осторожно, поворачивая запястье.

— Посмотри, — разрешил Ардин, затаив дыхание.

Осторожно, чтобы не причинить ему вред размотала кусок материи, пропитанные её кровью. Отодвинула прилипший край, рассматривая кровоточащий рисунок — золотые крылья с кровавым ободком по периметру.

— Больно? — потрогала воспаленную кожу возле рисунка.

— Она не заживает, с того самого дня, как я тебе отослал от себя.

— Проклятье?

— Его нет, ты его сняла своей любовью ко мне в этом и была суть.

— Так просто?

— Да, ты находилась в оковах проклятого, даже не подозревая, что ты и есть ключ, чтобы снять их.

— Нет, это ты был в моих оковах, только любви. — Оспорила его слова.

— Да, моя любимая жена, теперь только так.

Лиа, успокоилась и снова уснула теперь уже в объятиях мужа, лежа у него на груди и слушая стук его сердца.

P.S Ардин, не сразу научится доверять жене, но он учится с помощью жены. После ее возращения, обитатели дома, словно вздохнули с облегчением. Больше всех радовалась Лика и ее сестры, рассказав, каким злым и хмурым он был все это время. К нему нельзя было подойти, он срывался на каждого, кто нарушал его пространство. Сидел в своем кабинете в обнимку с ее дневником, долгое время, не решаясь его прочитать. Тогда как Лиа, в это время медленно умирала без него. На ее планете прошло полгода, а тут всего несколько дней.

Как глупо мы иногда поступаем в борьбе со своими чувствами, гоним это чувство, отгораживаемся, но рано или поздно оковы, сдерживающие их — падут и жизнь заиграет новыми красками. Любите друг другу, цените и помните, все можно пережить, когда есть любовь.

Конец