Город драконов - Звездная Елена

И мне вдруг почему-то очень тяжело стало от этого. Не знаю почему, но безумно тяжело и как-то даже тошно. Захотелось уйти, просто уйти и…

— Анабель! — раздался рычащий возглас на всю галерею.

Я обернулась и искренне улыбнулась генералу ОрКолину. Тот, в несколько прыжков преодолев разделяющее нас пространство, настиг, сгреб в радостные объятия, сжал до хруста в костях, поднял, держа на вытянутых руках, и, полюбовавшись, вынес вердикт:

— Этот старый пират тебя совсем не кормит.

— Вы знали, что мистер Оннер пират? — возмутилась я, едва меня осторожно поставили на пол.

— Естественно знал, от него за версту несет соленой водой и вонючими канатами, — хмыкнул ОрКолин. И, хлопнув меня по плечу, с тревогой спросил: — Ну как ты, девочка?

Я улыбнулась этому огромному оборотню, с трудом сдержав порыв его обнять, и бодро соврала:

— Все хорошо.

— Врешь, — безапелляционно разоблачил меня оборотень, — и у тебя кровь.

Удивленно моргнула.

— Угу, там, — оборотни интимных вещей никогда не стеснялись, так что мне недвусмысленно указали, где именно. — Не слишком хорошо разбираюсь в драконах, не уверен, что они занюхают, но на всякий случай дай, думаю, предупрежу.

Я стояла, чувствуя, как щеки опалило стыдом, и вообще даже не знала, как теперь смотреть на стоящего рядом Давернетти.

— Наши… могут почувствовать… некоторые, — выговорил полицейский. — Дорогая, я оставлю тебя на мгновение.

ОрКолин сопроводил его уход внимательным взглядом. Очень внимательным. Затем по-звериному резко повернулся ко мне и прорычал:

— Уходи. Через задний ход, парни тебя выведут.

Все еще багровеющая после случившегося, попыталась возразить, но не успела даже рта раскрыть, как ОрКолин оборвал резким:

— Анабель, в этом городе дерьмо творится! И дерьмо это сильно попахивает кровью, которую драконы, как оказалось, чуют. Насколько мне известно, в городе, а точнее в этом поместье, находится дракон, которого от оборота сдерживает всего одна кровь. И Давернетти об этом в курсе, иначе не кинулся бы столь шустро предупреждать родственника.

На миг я даже не поверила, что слышу все это. Всего на миг. Но уже в следующий я прямо спросила у генерала:

— И герцог Карио, явственно зная об этом, приволок сюда свою жену, которая вот-вот родит, а это процесс, который никогда без крови не обходится, так?

Оборотень покачал головой и тихо прорычал:

— Девочка, уходи отсюда.

Я стояла, потрясенно глядя на оборотня, которого знала, о законах чести которого знала, которому так доверял профессор Стентон, и просто не могла поверить во все это.

— Генерал ОрКолин, — прошептала практически, — а что, если дракон не обернется?

Он приподнял кустистую бровь, глядя на меня внимательными звериными глазами, криво усмехнулся половиной рта и едва слышно ответил:

— Тогда тебе лучше не попадаться на глаза герцогу Карио, Анабель. И, — он широко улыбнулся, — горжусь тобой, девочка. Но про кровь я серьезно, прими меры.

Сопроводив его уход долгим взглядом, я опустила ладонь на низ живота и прошептала:

— Prohibere.

Всегда есть плюсы в том, что ты маг, даже в такие дни. Остановив процесс, который, и тут с природой не поспоришь, можно было остановить лишь временно, я поспешила к перилам, стараясь держаться в тени неосвещенной галереи и издали наблюдая за происходящим.

Отсюда, с расстояния, сразу бросались в глаза два неприглядных момента — охраны у императора было больше, чем приглашенных гостей, и герцогиню Карио усадили на диван у окна, где фактически оставили одну, с трудом скрывающую усиливающиеся схватки.

И неудивительно, что роды стремительно приближались — женщине дали вино. Причем повторно у меня на глазах, когда супруг «любезно» преподнес ей кубок. Посеребренный, к слову.

И я знала, что добром это не кончится, но…

— Prohibere tempus! — почти беззвучно, но до головокружения действенно.

Эти роды стимулировали искусственно, герцогине явно еще с месяц полагалось носить плод, а потому природа отозвалась на мою магию, как цветок, который напитали водой, — она ожила. И герцогиня, которая еще миг назад с трудом держала лицо, удивленно замерла, затем почти недоверчиво улыбнулась, после прикоснулась к животу, и улыбка стала шире — малыш явно толкался, успокоенный тем, что его временное вместилище перестало упорно пытаться прервать беременность.

Герцог Карио, словно ощутив это вмешательство извне, резко повернул голову, но я произнесла даже прежде, чем осознала:

— Inuisibilitas.

Когда-то именно это заклинание профессор Стентон произнес, скрывая меня от герцога, а сейчас оно всплыло в памяти так легко и естественно, словно я заучивала его годами. И взгляд дракона, я уже ни на миг в этом не сомневалась — Ржавого дракона, заметался по галерее, лестнице, залу. Причем внешне это был абсолютно человеческий взгляд, как, собственно, абсолютным чистокровным человеком казался и сам герцог Карио, но факты… факты говорили сами за себя. И оставалось лишь строить предположения по поводу того как, каким образом он появился на свет и сумел скрыть свою расовую принадлежность, почему император так и не признал своего бастарда и еще так много вопросов.

В следующий момент герцог подозвал к себе генерала ОрКолина, но оборотень, несмотря на то что превосходно знал, где я, да и чувствовал, к слову, тоже, отрицательно покачал головой, однако ради проформы отдал приказ троим из своих подняться и обойти галерею.

Все трое не забыли поздороваться, проходя мимо меня так, словно вообще ни разу не видят. Я правда не удержалась от вопроса и спросила у УнГара:

— Кто?

— Девочка, — ответил счастливый оборотень.

— Поздравляю!

Все-таки первый ребенок у оборотне-человеческой пары. Не знаю, правда, получилось бы у кого другого, но мисс Кейлон была дочерью гарнизонного врача, который жил неподалеку от дома профессора Стентона, так что медицина плюс магия дали результат.

— Это просто потрясающе! — не сдержалась в итоге.

УнГар, сделав вид, что проверяет что-то на перилах, осторожно извлек из кармана медальон, раскрыл, держа в ладони за спиной так, чтобы я увидела, и гордо сообщил:

— Вся в меня, красавица!

Малютка действительно была очаровательная, волосатенькая, похожая на маленького песика в чепчике и платьице, но это пока — в подростковом возрасте обернется, и вот тогда будет настоящая красавица.

— Очень хорошенькая, — прошептала я.

— В стаю пока отправил, к матери, — вздохнул УнГар, — подальше от… разворачивающихся событий.

Он озабоченно покачал головой и ушел дальше меня «искать». Оборотни народ исполнительный, если приказали, значит, будут выполнять. И окажись тут любой другой маг, его бы, несомненно, нашли, но ко мне, как к ученице профессора Стентона, отношение было иное. И у меня же, как у ученицы профессора Стентона, возникло множество вопросов. К примеру — для чего все вот это нужно герцогу Карио? И ответы были на поверхности. Драконы присягнули на верность императорскому роду, а Коршун Карио к нему фактически не принадлежал, и умри Вильгельм Дейрел тихо-мирно или, к примеру, во сне, трон перейдет не к нему и не к бастарду, так и не признанному императором, а к его племяннику герцогу Ринейскому. И вот у того, в отличие от Вильгельма, и детей достаточно, и власть есть, и влияние на население, и присяга от драконов. Многочисленных драконов. Но что, если император Вильгельм погибнет от руки Арнела? А в этом случае герцог Карио захватит престол в качестве регента на время «урегулирования» конфликта… Так что ответы я знала, и, боюсь, не только я.

Между тем меня «не нашли», и оборотни спустились в зал, где Арнел вел светскую беседу с императором Вильгельмом, императрица возглавляла танцующих, а леди лже-Энсан делала вид, что вовсе не замечает знаков, подаваемых ей «отцом». Впрочем… не знаю, возможно, она действительно не замечала, целиком и полностью сосредоточенная на своем нареченном. Прекрасная, хрупкая, как хрустальная статуэтка, блондинка с огромными голубыми глазами, которая перед моим внутренним взором все еще лежала на снегу в белом окровавленном платье, свой собственный взор не сводила с «жениха». И в этом взгляде было все — немое обожание, восхищение, коего она даже не пыталась скрыть, и любовь, которая так же была более чем очевидна.