Преумножающий дары (СИ) - Драфтер Ули Александрия

— Какая жалость, — только и могу сказать я.

— Поверьте, и для меня тоже, — уже без улыбки говорит Старший.

Жалеть действительно было о чем. Мои спасители могли просто не успеть добраться сюда до полного моего вскрытия. Шансы теряли мы все.

За мной приходят трое, одевают в грубую одежду. Но я рад, что хотя бы одевают. С кристаллом-блокатором я почти беспомощен, даже удерживать позу тела могу не долго. Поэтому, не желая тратить время, меня вскидывают на плечо и выносят. Дальше сгружают в повозку, положив на спину. Куда мы направляемся, я понимаю только когда меня вытаскивают оттуда. Площадь города, вероятно того, что был на подходе к расположению. Оглядев место я понимаю, что здесь собраны функционалы и демы. Для чего? Вероятно, понаблюдать за моей казнью.

Если наказание и истощение наложника проводились по средствам контакта, только с иным перераспределением энергии, то для аннигилятора это было сильное повреждение оболочки. Чем мучительнее, тем эффективнее.

Идти с поддержкой, к счастью я еще мог, потому был благодарен тому, кто вел меня, за то, что не закинул на плечо, как прежде — хоть долю достоинства мне сохранили.

Куда меня ведут, я понял лишь когда мы подошли почти вплотную. Помост, явно церемониального назначения возвышался почти на мой рост. Со вздохом облегчения я рассмотрел ступени сбоку от него. Подняться своими ногами мне дают, но не больше. Как только я оказываюсь на всеобщем обозрении, меня толкают вперед, так, что я падаю, почти утыкаясь носом в пол.

— Вот он ваш славный энгах, — слышу знакомый голос сбоку, — это от него вы ждете помощь?

Меня поднимают за плечи, ставя на колени лицом к зрителям. Теперь я вижу, что в первом ряду стоят функционалы, с которыми я прибыл на исполнение. Они так же опущены на колени и рядом с каждым стоит вооруженный из числа бунтовщиков.

— С какой стати такое представление? — говорю я, надеясь выглядеть так не столь унизительно.

Но в ответ следует удар в скулу. Я на некоторое время теряю сознание, повисая на держащих меня руках. Боль проявляется не сразу.

— Что можно ждать от столь жалкого существа, — снова слышу голос Старшего.

— Хотя бы того, что он не предаст никого, как ты, — вступается за меня один из стоящих на коленях. И тут же падает, заливаясь кровью.

— Перестань! — кричу Старшему, — Тебе я нужен, других не трогай!

Я как руководитель пусть и захваченных в плен функционалов, не хочу допустить их гибели.

— Ты и так в нашем распоряжении, энгах, — слышу уже ближе, — а твои подчиненные пополнят наш резерв.

За первым, падает второй функционал, затем третий.

— Достаточно, пока, — прекращает Старший показательную экзекуцию, — думаю, вам ясно. Кто продолжит поддерживать энгаха, отправится вслед за этими тремя. Тех же, кто перейдет на нашу сторону ждет восполнение ресурсов и поощрение.

Теперь мне становится понятен план Старшего. Как быть? Я не могу просить их жертвовать собой. Но и предательство поощрять не собираюсь. Или снова пойти на риск?

Я смотрю на стоящих на коленях.

— Жизнь дороже, — успеваю сказать им, после чего получаю второй удар, теперь уже заваливаюсь набок.

— О, не стоило, — меня снова поднимают, теперь более надежно удерживая за плечи, — Помощник Высшего прав. Все правила лишь условности, жизнь важнее всего, — Старший выходит чуть вперед, — так что, кто прислушается к словам своего командующего, прошу подняться с колен.

Я перевожу взгляд на пленников, они смотрят на меня. Киваю. Нет смысла погибать, когда есть выбор. Да и мне нет выгоды от ликвидированного взвода, а учитывая их истощение, они могут попросту быть и аннигилированы.

Встает первый, шепотом произнеся, «Простите меня, энгах», затем, второй, уже молча, третий. Один мешкает, но я сам обращаюсь к нему, «Прошу…», он встает, опустив глаза. Все, кто остались живы, сдались бунтовщикам.

— Похвально, — комментирует результат Старший, — приятно видеть такое единодушие, — поворачивается ко мне, — и такое благородство. Я так впечатлен, что готов вознаградить вас, — он подходит ко мне, становясь за моей спиной, затем чувствую, как он кладет руку на мою голову, — раз вы встали в наши ряды, вам доверяется первая и сразу же почетная миссия, — нехорошее предчувствие зарождается во мне моментально, — вам предстоит испытать вашего бывшего командующего по функции аннигилятора и наложника.

— Тварь! — я кричу, понимая, что сейчас должно произойти, но в ответ меня перехватывают за волосы, заставляя стоять прямо. В лицах функционалов моего отряда тоже читается отчаяние и злость. Но их быстро приводят к повиновению, нанеся ранения самым несдержанным.

— Не стоит так волноваться, — говорит Старший насмешливо-успокаивающим тоном, — так вы докажете нам свою преданность и отдадите последний долг своему командующему. Думаю, Алури согласится, что столь деликатные обязательства лучше доверить тем, в ком вы не сомневаетесь.

Я и не подозревал, на сколько коварен этот функционал. Если бы воины моего отряда только приняли сторону бунтарей, я еще мог бы их оправдать, если бы спасся, но теперь, они примут на себя часть вины…

— Ты еще поплатишься за это, — говорю Старшему, глядя на него, извернувшись на сколько позволяет мое положение.

— Увидим, — с насмешкой говорит тот, — не будем тянуть. Кто готов быть первым? — это уже обращено к несчастным новобранцам. Первым быть ни кто не хочет. Я понимаю, что иначе их всех снова поставят на колени и перебьют. Подавив в себе волну отчаяния и страха, осматриваю ряд стоящих обреченных, встречаюсь взглядом с одним из них. Киваю ему, прося: «Начинай, я помогу».

Часть 77. Новая игра

— Не заставляйте нас ждать, — Старший дает сигнал вооруженным функционалам и того, кто уже сделал неуверенный шаг в направлении помоста, подталкивают в спину, практически подтаскивают к лестнице. Поднимается он сам. Меня же самого оттаскивают куда-то назад. Затем укладывают на крестообразную конструкцию, привязывая за руки и ноги к каждому из концов двух перекрещенных бревен, приподнимают. Моему же невольному мучителю дают в руки искривленный палаш.

— Порядок выбирай сам, — говорит ему Старший, — но обе функции должны быть использованы.

Затем, другой бунтовщик подталкивает его ко мне.

— Простите меня… — говорит он не глядя, перехватывает палаш, крепко сжимая в руке. Что бы я сделал на его месте? Ликвидировал бы обреченного и тем самым спас его и себя от позора и неминуемой кары Уровней. А значит и приговорил оставшихся пленников. Но я не хочу их гибели. Я до последнего надеюсь, что мой посланник успеет.

— Послушай, — обращаюсь к нему, — начни с руки. Сначала запястье, остальные продолжат. Я надеюсь, на помощь кое-кого.

Ментальное общение для меня сейчас недоступно, но я говорю предельно тихо, надеясь, что функционал понял меня. В ответ он снимает кожаный ремень со своей одежды и перетягивает мою руку выше локтя. Он понял. Это же должно будет послужить знаком и остальным — здесь нужно наносить повреждения. Старший, следящий за процессом подготовки, одобрительно улыбнулся. Значит, не подозревает.

Теперь меня беспокоит только собственная выдержка. Мне не хочется быть предметом забавы продажных функционалов.

— Не дай мне закричать, — шепчу стоящему напротив. Он кивает.

Первым он разрезает одежду на мне от ворота и до самого низа рубахи, заведя лезвие за пояс штанов, распарывает их спереди. Я стараюсь смотреть вперед, думать только о том, что должен выдержать.

Сам удар я скорее слышу, чем ощущаю, но прежде чем боль дошла до моего сознания, мои губы закрываются горячей печатью чужих. Я уже на грани инстинкта, автоматики следуя собственной программе, передаю ему небольшой импульс удовольствия, все, что позволяет мне кристалл-блокиратор. Он освобождает свое тело из одежды и торопливо, входит в меня. Как раз когда боль накрывает плотным заслоном. Но его губы держат мой крик, а движения внутри меня сдерживают намечающуюся агонию. Острое ощущение потери смешивается с импульсами забвения от приближающегося экстаза. Я сразу проваливаюсь в забытье, дезориентированный принимаю его финал, сам же, поглощенный анестезией экстаза встречаю следующего.