Бретер на вес золота (СИ) - Евдокимов Дмитрий Валентинович

  Еще шаг вперед. Места для замаха уже нет - я нахожусь посреди толпы. Поэтому полосую по диагонали спину, одетую в серую суконную куртку. Ее обладатель выгибается дугой, оглашая улицу препротивным визгом, цепляется руками за впередистоящего товарища и увлекает его с собой на землю. В рядах бандитов поднимается легкая суета, но пока что немногие понимают, что на них совершено нападение. И это играет мне на руку.

  Быстрое движение левой - кинжал входит под лопатку следующей жертве. Высвобождая клинок, подталкиваю тело плечом, и оно валится не в мою сторону, а на своих соседей слева, попутно добавляя неразберихи в рядах.

  Опять продвигаюсь вперед. Молодой бандит в линялом сюртуке разворачивается в мою сторону, видимо, пытаясь выяснить причину происходящего. Его лицо едва успевает перекоситься от ужаса, когда в него врезается эфес моей шпаги. Молодой отлетает в спины стоящих за ним приспешников Кривого Нэша. Те лихорадочно пытаются сохранить равновесие. Впереди слышится чей-то отчаянный вскрик. В первый момент я испугался за Фло. Но нет, кричал явно мужчина - значит, кого-то я вытолкнул в круг, под удар ее шпаги. Что ж, еще одним меньше. Продолжаю движение.

  Еще удар кинжалом, два удара эфесом шпаги - и я вижу просвет в рядах врага. В этот момент прямо передо мной начинает разворачиваться здоровенный детина в черной рубахе, с перекинутой через плечо портупеей из буйволовой кожи. Его правая рука инстинктивно уже поднимает вверх обнаженный кавалерийский палаш, левая тянется к одному из пяти расположенных на портупее метательных кинжалов. Опасный тип, нельзя дать ему изготовиться к бою, иначе в такой толчее с ним будет очень тяжело справиться. Без промедления бью его кинжалом сверху вниз, но дотягиваюсь лишь до правого плеча - этот тип оказывается чертовски высок для меня. Этот удар не убил великана, но остановил его, спутал все его карты. Секундной заминки хватило, чтобы моя шпага проскользнула над пригвожденной кинжалом к телу правой рукой противника и вонзилась ему под подбородок. Туше! У здоровяка подкашиваются ноги, и он бесформенным кулем оседает вниз.

  Справа по ходу движения какой-то рыжий парень так быстро сумел развернуться, что успел даже нанести удар абордажной саблей. Попытался, по крайней мере. Я вовремя высвободил свою шпагу и парировал атаку сильной частью клинка. Не дав новому противнику разъединить клинки, сделал быстрый шаг вперед: короткий взмах кинжалом - рыжий невероятным образом изгибается всем телом и спасается от верной смерти. Кинжал входит в его тело лишь на четверть длины. Толкаю счастливчика эфесом и бью кинжалом уже влево. Успеваю заметить вытаращенный на меня правый глаз стоящего в пол-оборота ко мне упитанного коротышки. Второй глаз прикрыт черной повязкой, рот уже приоткрыт - вот-вот готовый разразиться воплем ужаса. Поздно. Я специально не метился, просто продолжил движение левой руки, но так уж получилось, что кинжал точнехонько вошел в здоровый глаз коротышки.

  Заголосило уже сразу много голосов. Наконец-то до этого сброда дошла мысль о том, что их режут, как овец.

  Не обращая на крики никакого внимания, хорошим пинком сбиваю с ног бросившегося на помощь одноглазому коротышке товарища в замызганной матросской куртке. Наотмашь бью вправо шпагой. Кому-то достается резаная рана на шее, кому-то - на спине.

  Нет времени, чтобы разворачивать запястье левой руки, поэтому следующий враг получает удар кулаком по почкам. Он охает, падает вперед, на свободное пространство, но очень быстро вскакивает и отчаянным прыжком вламывается в еще плотные ряды своих товарищей на другой стороне круга.

  Я же еще разок бью эфесом в спину и так уже пытающегося изо всех сил унести ноги из опасного места разбойника, и вступаю в круг. Фло, похожая на изготовившуюся к прыжку разъяренную кошку, смотрит на меня округлившимися глазами, полными восхищения.

  - Я здесь, - говорю я ей, пытаясь выровнять дыхание. В ту же секунду обнаруживается и причина, по которой виконтесса не пыталась прорваться из вражеского окружения. В центре круга лежит, зажимая рукой рану на животе, Мигель Рамирес. Вторая рука все еще сжимает шпагу, но сил поднять ее у Мигеля уже нет. По камням мостовой расплывается обширная лужа крови, его голова безвольно завалена набок.

  Рамирес открывает глаза, и наши взгляды встречаются.

  - Уходите! Со мной все кончено, - выдавливает он из себя, и его глаза вновь закрываются.

  - А! Мой храбрый Рамирес! - рычу я внезапно охрипшим голосом, разворачиваясь лицом к бандитам Нэша. - Сейчас кое-кто умоется своей кровью!

  Делаю выпад и достаю кого-то в грудь. Отдергиваю руку и описываю шпагой широкую дугу, заставляя стоящих в переднем ряду врагов в ужасе отшатнуться. Фло становится таким образом, чтобы прикрыть мне спину.

  Между тем мое появление в центре событий не остается незамеченным. Бойцы Патруля, оборонявшие вход в трактир, усиливают натиск, и им удается потеснить противника в нашем направлении. Мысль верная. Сколь неудержимы бы ни были мы с амазонкой, до бесконечности отбиваться от нескольких десятков врагов все равно не сможем. Нужно что-то предпринимать, чтобы пробиться к своим.

  В следующий миг окна 'Серебряного оленя' с громким стуком, а местами и со звоном разбившегося стекла, распахиваются и из них раздается дружный мушкетный залп. А следом за ним на улицу, прямо в гущу людей Кривого Нэша, выпрыгивает с десяток бойцов во главе с нашим эльфом. Из дверей же трактира наружу вырывается толпа кухонных работников и, по всей видимости, посетителей трактира, вооруженных личным оружием или подручными средствами. К своему глубочайшему удивлению, обнаруживаю яростно орудующего мушкетом, как дубиной, мэтра Пигаля возглавляющим этот отряд. Да, оказывается, наш трактирщик страшен в гневе!

  Нарастает шум из дальнего конца нашего квартала. Это спешат на помощь к булочникам и ткачам кожевенники и оружейники из верхних кварталов. Вскоре в ряды защитников улицы влились кузнецы - и всеобщая драка вспыхнула с новой силой.

  Осмелевшие домочадцы лавочников и ремесленников отворяли окна вторых этажей и двери балконов и забрасывали супостатов цветочными горшками и кухонной утварью.

  Державшие нас в кругу разбойники выглядели растерянными и атаковали нас с виконтессой очень вяло, гораздо больше заботясь о сохранности своей шкуры, нежели пытаясь нанести нам какой-либо урон. Видимо, мой прорыв произвел на них большое впечатление, и желающих подставиться под мою шпагу не возникало.

  В общем и целом ощущалось, что люди Кривого Нэша обескуражены оказанным им ожесточенным сопротивлением. Тем из них, кто уже был занят грабежом, пришлось оставить это занятие и вступить в схватку. Какого-либо общего командования в бандитской среде видно не было. Каждый боец действовал по своему усмотрению, и общая масса нападавших была как бы разделена на три большие группы. Одна атаковала трактир, вторая держала в осаде нас с Фло, третья пыталась справиться с лавочниками и ремесленниками. Если бы у этого отребья был настоящий командир, он бы сумел перегруппировать силы и поочередно подавить все очаги сопротивления. Две сотни вооруженных головорезов в стесненных условиях городских улиц представляли собой огромную силу.

  Резерв, введенный в бой Арчером и мэтром Пигалем, сумел оттеснить людей Нэша от крыльца 'Серебряного оленя' и существенно продвинуться в нашем направлении. Но в какой-то момент продвижение вперед практически остановилось - фактор внезапности исчерпал себя, и на первый план опять выходило численное превосходство противника.

  Между тем чрезмерная осторожность противостоящих нам бандитов позволила мне передохнуть и восстановить дыхание. Видя, что атака, призванная освободить меня с виконтессой д'Астра из окружения, захлебывается, так и не достигнув своей цели, я решил предпринять еще одну безумную попытку. Ведь первая-то удалась!

  - Фло! - окликнул я амазонку. - Приготовься!

  По толпе бандитов легким ветерком прошелестело: 'Кривой Нэш, Кривой Нэш, Кривой Нэш!'. Что там именно Кривой Нэш, я не расслышал. Видимо, сподобился-таки отдать какой-то приказ. Да какая разница? Убедившись, что виконтесса готова поддержать атаку, я с глухим рыком бросился на врагов, преграждавших нам путь к прорывающимся из 'Серебряного оленя' друзьям.