Северный пес - Крушина Светлана Викторовна

Дэмьен слегка нахмурился.

— Что же это? Я могу дать вам все: деньги, славу, почести, землю…

— Но не свою сестру.

Молчание. Музыка в зале стихла, сменившись едва слышимым шуршанием одежды и шелестом шагов, приглушенными голосами и смешками. Дэмьен стоял, наклонив породистую голову, не шевелясь, словно статуя. Грэм покосился на дверь, ведущую в залу. Ему хотелось уйти туда, уйти от этого разговора, разыскать Ванду, и поговорить с ней еще раз, по-другому. Или вообще уехать отсюда, из этого сверкающего стеклом и хрусталем дворца, похожего на шкатулку, из Медеи, вернуться в свой черный, осыпающийся замок… Забиться туда, как раненный зверь забирается в нору поглубже, чтобы зализать раны или умереть. Который раз Грэм подумал, что произошла ошибка, что он должен был умереть еще три года назад, в Северной, что факт его выживания — страшный просчет, и боги просто не знают, что теперь делать с ним. Линия жизни его оборвалась тогда, и судьбы, предопределенности для него больше не было, не могло быть.

— Вы откровенны, князь, — сказал, наконец, Дэмьен, не поднимая головы. — Предпочитаете рубить с плеча?

— Предпочитаю говорить сразу о деле.

— Но Ванда помолвлена.

— О чем и речь. Ее руку вы отдать мне не можете.

— Князь… Я думаю… я уверен — здесь вы ради нее. Ради Ванды. Но, прошу вас, будьте моим гостем, буквально на час. Позвольте предложить вам вина и… свою компанию. Поговорим в более удобном месте.

Ну о чем мне с ним говорить? — с глухой тоской подумал Грэм. Ванда, Ванда ходит где-то здесь, в нескольких футах от меня, танцует, разговаривает, улыбается жениху, не мне… А я буду пить вино с ее братом. Зачем?!

Впрочем, не все ли равно. Всего час или два…

— Почту за честь, мой принц, — глухо сказал он, еще раз поклонившись.

— Прошу за мной, князь.

Стеклянный дворец не зря назывался так. Дело было не только в двух изящных башенках из толстого граненого стекла, только каким-то чудом не обрушивающихся с той высоты, на которой их воздвиг гениальный мастер много лет назад. Внутренние покои тоже сверкали и искрились в свете солнечных и звездных лучей, проникающих в них через огромные окна. Некоторые комнаты и вовсе казались высеченными внутри огромного куска хрусталя. Грэм, проходя по блистающим залам, полным разряженных гостей, недоумевал, как можно жить в таких помещениях и не ослепнуть от блеска. Впрочем, это его глаза были крайне чувствительны к свету после четырех лет тьмы; остальные люди могли воспринимать великолепие резиденции медейских королей не так болезненно.

К счастью, в медейском дворце были не только безумно ослепительные покои, но и вполне обыденные, если не сказать скромные. Судя по тому, что переходы между ними скрывались за портьерами и ширмами и глазу не были заметны, это были частные апартаменты, куда допускались не все.

— Сюда, князь!

Маленькие, сумрачные комнаты, некоторые сплошь завешаны гобеленами, в некоторых так много книг, что не видно стен. Грэм со слабым любопытством осматривался по сторонам, в королевских дворцах ему бывать не приходилось. Оказывается, это настоящие соты!

— Сюда.

Они остановились в маленькой, даже крошечной комнатке без окон; тем не менее, полной темноты здесь не было. Грэму такое освещение вполне подошло бы, не пришлось бы утомлять глаза, но для Дэмьена было темно. Грэм почувствовал на плече его руку.

— Обождите, князь, я зажгу светильник. Осторожно, стойте пока на месте.

Грэм только пожал плечами, криво улыбнувшись. Все равно принц улыбки не увидит. Грэм мог бы поспорить, что ориентируется в темноте лучше, чем Дэмьен при свете, но говорить ничего не стал. Ни к чему выдавать свои маленькие секреты. Он только смотрел, как Дэмьен идет к низкому столику, на котором стоит лампа, идет так, как ходит человек в знакомой до мельчайших деталей, но неосвещенной комнате.

Засветилась маленькая лампа, по стенам, завешенным темными от времени гобеленами, заплясали тени. В комнате, более похожей на кладовку, из обстановки имелись только два кресла рядом со столиком, и секретер, на котором лежали несколько пухлых томов.

— Садитесь, князь.

Сам Дэмьен садиться не спешил. Подойдя к секретеру, он позвонил в маленький колокольчик, стоявший на его крышке. Звон оказался таким тихим и мелодичным, что за стеной его едва ли было слышно. Тем не менее, через полминуты из-за одного из гобеленов вынырнул парнишка лет тринадцати, темноглазый, с прямыми русыми волосами, одетый не богато, но и не как слуга. Принц тихо сказал ему несколько слов, и он, кивнув, исчез. Дэмьен сел в кресло напротив Грэма.

— Я попросил мальчика принести вина и чего-нибудь перекусить, — пояснил он.

— Вы очень любезны, мой принц.

Дэмьен вдруг поморщился.

— Давайте оставим формальности. Не знаю, как вас, а меня они успели утомить.

— Лично я не успел еще к ним привыкнуть, — криво улыбнулся Грэм. — Титул я ношу не так уж и долго.

— Тем более. Правда, я хочу заметить, что в освоении великосветских манер вы весьма преуспели.

— Это давняя практика.

— Вот как? — Дэмьен приподнял бровь, хотел что-то спросить, но тут вернулся мальчик, и он замолк. С подноса на стол были составлены серебряные кубки, кувшин с вином, блюда с фруктами и хлебцами, после чего мальчик поклонился и исчез так же быстро и незаметно, как появился. Принц своей рукой разлил вино, предложил Грэму отпить. — Попробуйте, оно должно быть недурно.

Грэм сделал глоток. Дэмьен скромничал, называя это вино недурным. Оно было великолепно. Терпкое и густое, оно вызывало в памяти жаркие дни лета и наполняло теплом. Вино было довольно крепким, и Грэм подумал, что хорошо бы захмелеть. Сейчас это пришлось бы очень кстати.

— Отлично, — сказал он.

— Рад, что оно пришлось вам по вкусу… Так где же вам пришлось практиковаться в хороших манерах? Не сочтите за оскорбление, но Корделия, — Грэму показалось, что голос Дэмьена едва заметно дрогнул, — рассказывала, что вы — побочный сын некоего наинского князя, отказавшийся от титула и наследства…

— Перед тем, как отказаться, я все же прожил два года в отцовском доме, — сухо сказал Грэм. — И не будем говорить о моей прежней жизни. Она никого не касается, кроме меня.

В частности, ему очень не хотелось вспоминать и обсуждать обстоятельства, предшествующие получению им титула. Визит к поверенному был не слишком приятен для них обоих, и для Грэма, и для поверенного, — и меры воздействия, примененные к последнему с тем, чтобы он признал в явившемся к нему видавшем виды наемнике наследника светлейшего князя, кому-то могли показаться не совсем правомерными. Да что там говорить: вряд ли они могли даже с натягом сойти за законные.

— Я бы так не сказал, — Дэмьен подался немного вперед, сжал в руках кубок. — Я, например, знаю, что семь лет назад вас разыскивал… мой отчим с тем, чтобы предать вас правосудию.

— Во-первых, это было семь лет назад, — сказал Грэм. — Что было, то быльем поросло; не думаю, чтобы сейчас кто-то вспомнил о том приказе. А если бы даже и нашелся такой человек… Что ж, разыскивался убийца, вор и бродяга Грэм Соло, а не высокородный князь Грэм Соло, сиятельный владелец Ваандерхелма.

— И то верно. В частности, я точно знаю, что на сей момент никакого приказа по вашу душу нет.

— Вот видите.

— Но все-таки, о прошлом мне хотелось бы поговорить. В частности, о том, что связывало вас и Ванду.

Грэм скривился.

— Это имеет смысл? Вы же не можете отдать мне ее, так зачем толочь в супе воду?

— Я не могу отдать ее вам, верно. Но мог бы отдать Тео… при условии, если бы захотела Ванда.

— За человека с таким, как у меня, прошлым? Сильно сомневаюсь.

— Вы же сами минуту назад сказали, что никто не сопоставит вашу персону и разыскиваемого семь лет назад преступника. А вашего отца Тео, может статься, и знает. На севере Медеи ваше родовое имя наверняка известно.

— Возможно, — медленно сказал Грэм. — Но все эти заключения умозрительные, потому что Ванда никакого восторга при виде меня не выразила.