Врата смерти - Прозоров Александр Дмитриевич

И ведун был совершенно прав: в первые часы после пробуждения торкская невольница не испытывала ничего, кроме страха. Она не понимала, где находится, почему все вокруг кричат и бегают, кто, куда и зачем повез ее из большого светлого дворца в душную маленькую каморку с одинаково одетыми мужчинами, и почему всех их так бесит ее честный ответ на вопрос:

– Ты кто такая?

– Урсула, невольница боярина Олега, ведуна. Из похода на торков приведена.

– Ты чего, дура? Фамилия, имя, отчество? Место жительства?

– Чего?

– Ну, кто ты такая, откуда?

– Урсула, невольница боярина Олега, ведуна. Из похода на торков приведена. Вы его самого спросите.

– Кого?

– Боярина мово, Олега. Он из земель Новгородских будет, друг у него там есть, купец Любовод. Поручится и за него, и за меня. Хоть словом, хоть закладом, в том уверена. Али князь Муромский. Он его самолично знает, на пиры в шатер приглашал, сама видала.

– Тебя чего, ненормальная, в обезьянник к алкашам посадить? Знаешь, что они с тобой сделают?!

– Простите, лейтенант, – не выдержал Кирилл, глядя на съежившуюся и почти плачущую девушку. – Вы не забывайте, что мне ее еще телевизионщикам показывать нужно. Вон их сколько перед отделением собралось! Что я им скажу, если она... Ну, в общем, если костюм будет испорчен, мне будет трудно ее показывать.

– А кто тебе сказал, что мы ее отпустим, клоун? – рявкнул милиционер.

– Я не клоун, а свидетель, – негромко поправил Кирилл. – Могу подтвердить. И вам, и корреспондентам скажу, что девушка вела себя тихо, порядка не нарушала. Только ожила и все. Разве это преступление?

– Ты чего, совсем того? – присвистнул лейтенант и покрутил пальцем у виска. – Какое «ожила»? Ты дурак?

– А быть дураком законом не наказуемо! – храбро ответил реставратор. – И вообще, срок административного задержания всего три часа. И они заканчиваются.

– Тебя на наркотики проверить и в психушку отправить? – взвился милиционер. – Тебе там не три часа, а три месяца организуют и овощем выпустят.

– Весь музей туда отправите? Ее ведь человек десять видели!

– Ты протокол подпишешь и пойдешь, а она останется. Мне нужно установить ее личность! – И лейтенант опять взялся за ручку. – Фамилия, имя, отчество. И завязывай полоумной прикидываться, пока не разозлился!

– Если нужно установить личность, возьмите у нее отпечатки пальцев... – начал было Кирилл, но милиционер его тут же грубо перебил:

– Не тебе меня учить, что мне делать!

– Евсеев, заканчивай, – вдруг сказал капитан милиции, долго и задумчиво наблюдавший в окно за толпой любопытных, увешанных телекамерами, фотоаппаратами, микрофонами и блокнотами. – Заканчивай. Заполняй протокол и гони задержанных за дверь.

– Но она не называет своей фамилии, товарищ капитан!

– Протокол заполняется со слов задержанного – вот и заполняй, – с безразличной размеренностью посоветовал тот, не отводя взгляда от окна. – Установим личность, тогда и задержим за дачу ложных показаний. Будет хорошая уголовная статья. Правильно, девушка?

Он на миг оторвался от созерцания корреспондентской братии за стеклом, стрельнул взглядом в Урсулу и тут же снова отвернулся.

– Ладно, давай говори, ты кто такая? – снова потребовал лейтенант.

– Урсула я, невольница боярина новгородского Олега, ведуна...

– Так и писать, товарищ капитан?

– Так и пиши...

– Есть... – хмыкнул милиционер. – Фамилия: Урсула. Имя: Невольница. Отчество: Боярина... Та-ак... Место жительства?

– С боярином я скитаюсь. Куда он отправляется, туда и я.

– Понятно: без определенного места жительства.

– Евсеев, причина задержания указана?

– Да. Вызов наряда охраной музея по подозрению в попытке ограбления. Ну и что факт пропажи материальных ценностей не подтвержден. Она подозреваемая.

– Девушка, вы чего-нибудь крали?

– Чур меня, боярин! Да ни в жизнь!

– Евсеев, запиши.

– Что, товарищ капитан?

– Что она отказалась от выдвинутых обвинений! – начал злиться капитан. – Потом пусть подписывают, и гони их отсюда! Давайте, давайте, граждане, не задерживайте. Если есть претензии к работе милиции, впишите жалобу над строкой со своей фамилией.

– Я грамоте не обучена, боярин.

– Крестик поставь! Все, оба за дверь. Евсеев, впиши время, когда отпущены.

– Записал, товарищ капитан. Что теперь?

– Сам не понимаешь? Пиши: «ложный вызов» – и в папку. И в журнале про ложный вызов пометку не забудь поставить. Чувствую я, с этими циркачами нас теперь прокуратура и райотдел прошерстят до последней буковки. Как репортажи про оживление пойдут – тут же примчатся выяснять про наше участие. О, уже побежали с микрофонами, тараканы.

– И что нам тогда делать?

– Ничего. Задержали мы их всего на два часа сорок минут, материального ущерба нет, пострадавших тоже. Сняли показания и отпустили. Все согласно букве инструкции, ни одна собака не придерется. А за оживления, как верно сказал этот щегол, мы не отвечаем. И все. Кстати, если тебя эти тараканы начнут спрашивать, что и как, то так и отвечай: вели себя согласно букве закона. Исполнили все должное, прибыли вовремя, отработали по правилам. Общественно опасного деяния не совершено, задержанные отпущены в предусмотренное Кодексом время. И смотри у меня, без отсебятины! Смотри, вон этих гавриков тараканы уже достали, бегут...

Урсула и правда сильно испугалась, когда на нее, едва вышедшую из отделения, вдруг ринулись десятки людей, держащих перед собой непонятные, но яркие предметы, да еще и тыкающие ими ей чуть ли не в лицо. Она шарахнулась назад, едва не сбив с ног молодого реставратора. Тот скинул изрядно потрепанный за день халат, прикрыл девушку, повел вдоль дома.

– Это вы оживили скульптуру в Этнографическом музее?! Вас зовут Кирилл? За что вас задержала милиция? Кто изготовил ожившую статую? Какого она века? Такое случалось раньше?

– Это не статуя, это манекен! – не выдержав столь вопиющей некомпетентности, поправил Кирилл.

– Она действительно ожила?! – встрепенулись газетчики и телевизионщики. – Она умеет разговаривать? Как ее зовут? Какого она века?

– Галатея тюркского этноса! – рявкнул молодой человек, усаживая девушку, все еще накрытую халатом с головой, в свой потрепанный «форд». – Первый этаж, второй зал!

Он обежал машину, прыгнул за руль и спустя пару минут двинулся с места, расталкивая капотом ближайших репортеров. Те пытались еще что-то спросить, но в конце концов расступились и остались позади.

– Выбрались, – облегченно вздохнул Кирилл. – А я уж боялся, так на движке дальше и поедут...

Он немного помолчал, ожидая ответа, глянул в зеркало, притормозил, повернулся назад и скинул халат с головы своей спутницы.

– Все, можно больше не бояться. Уехали.

– Благодарствую, боярин, – склонила голову девушка.

– Боярин, боярин, – усмехнулся реставратор. – Все, тут больше никого нет. Можешь говорить нормальным языком. Тебя как зовут?

– Урсула.

– Ой! – весь сморщился молодой человек. – Только мне-то не надо! Ты еще скажи, что невольница какого-то новгородского боярина!

– Боярина Олега, мил человек. Али ты боярин? Тогда прощения просим, коли обидела...

– Эге... – прокашлялся реставратор. С его точки зрения, шутка сильно затянулась. Правда, пока он даже приблизительно не мог себе представить, как подобный розыгрыш можно было организовать. – Называй меня просто по имени: Кириллом. Хорошо?

– Да, боярин Кирилл.

– Можно без «боярина», – разрешил реставратор, включил передачу и поехал дальше, прикидывая, как же загнать девушку в угол, чтобы она призналась в розыгрыше. – Так ты была невольницей?

– Я и ныне невольница, господин, – кивнула девушка. – Боярину Олегу принадлежу.

– Где же он, твой хозяин? – с саркастической ухмылкой спросил молодой человек.

– Про то не ведаю, – горестно промолвила Урсула. – Но коли ты вернешь меня боярину Олегу, то, мыслю, вознаградит он тебя богато.