Творец Заклинаний - де Кастелл Себастьян

— Но ты сообразил, да, Аби? — спросила Фериус.

— Не сразу, — признал он и указал на проем в конце коридора. Над ним изгибалась высокая мраморная арка. — Сперва мы нашли мавзолей.

Глава 37

МАВЗОЛЕЙ

Рукотворная пещера, где мы оказались, была самой большой из всех — около тридцати футов в диаметре и почти столько же в высоту. Каких же усилий, должно быть, стоило выдолбить ее в толще камня! У меня перехватило дыхание.

Эта пещера, которую Абидос назвал мавзолеем, была семиугольной формы. Каждую стену покрывали замысловатые символы, часть которых я узнал, но остальные видел в первый раз. Их не было ни в одной книге, ни в одном свитке джен-теп. Сомневаюсь, что хоть кто-то из магов — в нашем городе или в любом другом — знал их все.

Я подошел к одной из стен и вытянул руку с искрящейся татуировкой магии дыхания. На моей татуировке было девять сигиллов. На стене передо мной я увидел их десятки.

— Арканум… — прошептал я. Никто не обратил внимания. Из всех людей здесь лишь Шелла поняла бы меня, но она лежала без сознания.

— Отнеси девочку вон туда, — сказал Абидос своему соратнику. — На алтарь.

В центре пещеры пол понижался. Туда вели несколько лестниц, каждая из семи ступеней. Посередине я увидел возвышение; оно повторяло форму пещеры, но было размером с обычный стол.

— Зачем класть Шеллу на алтарь? — спросил я.

— Лучше, чем на пол, — отозвался Абидос.

Рейчис соскочил с моего плеча и принюхался.

— Здесь много мертвых людей.

Он был прав. Я так увлекся надписями, что сперва не заметил десятки трехфутовых прямоугольных ниш, вырезанных в нижних частях стен. В каждой лежало тело, обернутое широкими полосами льняной ткани. Это совсем не походило на похоронные традиции джен-теп. Не было у нас и черных лакированных масок, покрывавших лица мертвецов.

— Погребальные маски, — сказал Абидос. Снял одну и протянул ее мне. Его беспечное отношение к покойному неприятно царапнуло меня, но дяде, кажется, было все равно. — Когда мы увидели все это, кое-что начало проясняться. Не сразу, но мы поняли, что медеки никогда не служили демонам. Они их боялись.

— Тогда зачем маски?

— Суеверие. Или, может, просто традиция. Думаю, они верили, что маски отпугнут демонов, когда те придут за ними, чтобы увести в вечную тьму.

— А вы надругались над мертвыми, — сказала Фериус. — Надевали эти маски, чтобы пугать своих же людей. Отважная команда!

— Джен-теп — не наши люди! — рявкнул клыкастый, срывая маску с лица. Он оказался моложе, чем я ожидал. Паренек, всего на пару лет старше меня, с рыжевато-каштановыми волосами и мягкими чертами лица. — К нам относятся как к рабам. Мы не можем сами выбирать работу, не можем жениться, не можем даже…

Он замолк, словно из него разом вышел весь воздух.

— Ше-теп запрещено иметь детей, — сказал Абидос. Он кивнул на Шеллу. — Великие дома хотят, чтобы рождалось побольше магов вроде нее. — Дядя протянул руку и коснулся моей щеки. — Лорд-маги выбирают свой жизненный путь, а люди вроде тебя и меня вынуждены…

— Я не ше-теп! — сказал я, отталкивая его руку.

— Так мы все говорили себе, — отозвался Абидос. — «Это временное явление… Моя магия вернется, если работать усерднее…»

Еще один мужчина снял маску. Этот был уже в годах. Заметно старше моего дяди.

— Ше-теп не всегда были только прислугой. Многие служили в армии, например. Некоторые из нас становились учеными или дипломатами. У нас даже были свои кресла в Совете. Но от поколения к поколению дела шли хуже и хуже. Люди вроде твоего отца забирали все больше наших прав.

— Почему вы не протестовали? — спросил я, чувствуя гнев и стыд. — Почему не боролись за свои права?

— Наши деды пытались, — сказала женщина в маске, украшенной огромными зубами. — Как и их деды. Но всякий раз их жестоко наказывали. Заклинаниями боли, оковами разума. Магия… — Она произнесла это слово так, словно магия была чем-то гадким и отвратительным.

Я посмотрел на Абидоса. На моего дядю. Всю жизнь я считал его спокойным незлобливым человеком, который рад был готовить нам еду и заниматься хозяйством.

— Отец выслушал бы, — сказал я. — Он бы никогда…

— Ке-хеопс хуже всех, — перебил Абидос, не глядя на меня. — Когда мы были детьми… Ты бы не нашел других двух мальчишек, более похожих друг на друга. Мы были лучшими друзьями. Все делали вместе. А потом он начал зажигать свои татуировки, а я — нет. — Абидос вытянул руку. Линии сигиллов были такими бледными, что напоминали старые шрамы. — И с этих пор брат, которого я любил и защищал, считал меня кем-то вроде полезного домашнего животного.

— Непростая жизнь, — сказала Фериус. — Смелый человек мог встать и драться, чтобы ее изменить. И он не стал бы воевать с детьми.

Абидос шагнул к ней. Его лицо, искаженное гневом, само будто превратилось в маску, подобную этим, лакированным. На миг показалось, что он ударит Фериус, но дядя мгновенно взял себя в руки. Когда он заговорил, его голос звучал почти умоляюще.

— Да пойми же ты! Я делаю это ради Келлена.

— Ради меня? О чем ты говоришь?

— Когда другие ше-теп пришли ко мне и предложили план, я сперва отказался. Сказал, что люблю свою семью. — Абидос обернулся ко мне. — Но разве это любовь, если я стою столбом и молча смотрю, как родители убивают в тебе магию? Магию, о которой ты так мечтал.

— Родители думали, что я болен Черной Тенью. Они пытались защитить меня.

Эти слова прозвучали неубедительно даже для меня самого.

— Они защищали ее, — сказал Абидос, спускаясь к алтарю. — Шеллу, которая не унаследовала ни капли доброты своей матери и всю надменность отца. Шеллу, которая однажды стала бы чудовищем, хуже, чем все остальные, — если бы мы ей позволили.

Я кинулся следом за Абидосом, но двое мужчин схватили меня, прежде чем я успел сделать хотя бы шаг.

— Дядя, что ты делаешь?

Он наклонился и взял с пола узкий поддон, поставил его на возвышение рядом с Шеллой. Тут располагались шесть маленьких жаровен, над каждой висел маленький горшочек с символом, означавшим название металла. Справа от поддона лежали инструменты, завернутые в шелковую ткань. Набор длинных тонких игл — по одной на каждый сосуд.

— Я делаю это для тебя, Келлен. Я не мог остановить Ке-хеопса, когда он отбирал твою магию. Но мы с тобой заставим его заплатить за то, что он сотворил.

Абидос смотрел на меня, и в его глазах я видел бесконечную любовь. Она держала меня крепче, чем люди, стискивающие мои плечи, чем любое связывающее заклятие.

— Ты… — проговорил я почти шепотом. Мне страшно было произносить эти слова, но они сами срывались с языка. — Ты лишишь Шеллу магии. Ради меня.

Сколько раз я злился на Шеллу за счастье, которого она не заслуживала. За то, что магия дается ей так легко. Сколько раз я втайне мечтал, чтобы у нее ничего не вышло, чтобы ее татуировки не ожили. Сколько раз, лежа связанным на столе, я желал, чтобы родители вплавили контрсигиллы в ее кожу, а не в мою и забрали ее заклинания навеки.

— Шелла не имеет к этому отношения, — сказал я — больше себе, чем Абидосу. — Она пыталась помочь мне обрести магию.

— Шелла — худшая из них всех. — В голосе дяди слышалось сожаление. — Я пытался… Много раз я пытался изменить ее, но она — идеальная копия Ке-хеопса в женском обличии. Войдя в полную силу, она станет могущественнее отца. И превратится в самого страшного тирана, какого видел наш народ. — Дядя покачал головой. — Она будет относиться к тебе как к домашнему животному в лучшем случае. А в худшем — как к рабу, Келлен.

— Ты не можешь видеть будущее, — сказала Фериус Перфекс. — Даже мудрейшие из нас на это не способны.

— Может, и нет, аргоси. — Абидос снова посмотрел на меня. — Загляни в свое сердце, Келлен, и скажи мне, что я не прав. Скажи мне, что в тот день, когда ты станешь ше-теп, Шелла все равно назовет тебя братом.