Сага Гарри Поттера - Роулинг Джоан Кэтлин

Обратный путь из школы в «Хогвартс-экспрессе» ознаменовался сразу несколькими событиями. Во-первых, Малфой, Крэбб и Гойл, которые всю неделю дожидались случая нанести удар тайком от преподавателей, устроили Гарри засаду, когда он возвращался из туалета. Их замысел мог бы увенчаться успехом, однако они неосмотрительно выбрали для нападения место около купе, полного членов ОД, — те увидели сквозь стекло, что происходит, и все, как один, бросились Гарри на помощь. К тому времени, как Эрни Макмиллан, Ханна Аббот, Сьюзен Боунс, Джастин Финч-Флетчли, Энтони Голдстейн и Терри Бут использовали на них чуть ли не весь богатый арсенал заклятий, которым обучил их Гарри, Малфой, Крэбб и Гойл стали похожи на трёх гигантских слизняков, втиснутых в школьную форму. Гарри с Эрни и Джастином взгромоздили их на багажную полку и оставили там истекать коричневой жижей.

— Честно говоря, мне не терпится увидеть, какое у мамаши Малфоя будет лицо, когда он сойдёт с поезда, — с удовлетворением сказал Эрни, наблюдая, как слизеринец корчится наверху. Эрни так и не простил Малфою нескольких очков, вычтенных у Пуффендуя в те дни, когда в школе хозяйничала Инспекционная дружина.

— Зато мамаша Гойла наверняка обрадуется, — заметил Рон, пришедший на шум из своего купе. — По-моему, он сильно похорошел… Кстати, Гарри, только что подъехала тележка с едой — может, хочешь чего-нибудь?

Гарри поблагодарил остальных и, вернувшись вслед за Роном к себе, накупил целую кучу котловых кексов и тыквенных тартинок. Гермиона снова углубилась в чтение «Ежедневного пророка», Джинни решала кроссворд из «Придиры», а Невилл поглаживал свою Мимбулус мимблетония, которая заметно подросла за год и тихонько мурлыкала, когда до неё дотрагивались.

Гарри и Рон скоротали большую часть дороги за игрой в волшебные шахматы. Время от времени Гермиона зачитывала им вслух фразу-другую из «Пророка» — газета была битком набита статьями о том, как отогнать дементоров, рассказами о попытках Министерства выследить того или иного Пожирателя смерти и истерическими письмами, где утверждалось, что Волан-де-Морт проходил мимо дома автора не далее как сегодня утром…

— Всерьёз ещё ничего не началось, — мрачно вздохнула Гермиона, просмотрев последнюю страницу. — Но ждать уже недолго…

— Эй, Гарри. — Рон тихонько кивнул на стеклянную дверь в коридор.

Гарри обернулся. По вагону шла Чжоу, а с ней — Мариэтта Эджком в вязаном шлеме. На мгновение взгляды Гарри и Чжоу встретились; она покраснела, но не остановилась. Гарри снова посмотрел на доску и успел увидеть, как конь Рона согнал с клетки одну из его пешек.

— А что… что между вами сейчас, а? — негромко спросил Рон.

— Да ничего, — честно ответил Гарри.

— Я… гм… слышала, что она встречается с кем-то другим, — осторожно сказала Гермиона.

Гарри с удивлением отметил, что это сообщение нимало его не тронуло. Желание нравиться Чжоу словно принадлежало прошлому, почти никак не связанному с настоящим, — впрочем, то же самое можно было сказать о многих желаниях, которые он испытывал до смерти Сириуса. В последний раз он видел своего крёстного живым всего неделю назад, но эта неделя точно растянулась на целые годы и соединяла два разных мира — в одном из них был Сириус, а в другом его не было…

— Ну и отлично, — с нажимом сказал Рон. — То есть она, конечно, симпатичная и всё такое, но лучше бы тебе подцепить кого-нибудь повеселее.

— Со своим теперешним приятелем она, может, и весёлая, — пожал плечами Гарри.

— А кто он, её теперешний приятель? — спросил Рон у Гермионы, но ответила ему Джинни:

— Майкл Корнер.

— Майкл… но… — Рон уставился на неё, чуть не свернув себе шею. — Это же твой кадр!

— Был, — решительно заявила Джинни. — После того как Гриффиндор выиграл у Когтеврана в квиддич, он всё время ходил надутый, и я дала ему отставку. Вот он и побежал утешать Чжоу. — Она задумчиво почесала нос кончиком пера, затем перевернула «Придиру» вверх ногами и стала проверять ответы. Рон был явно очень доволен.

— По мне, так он всегда малость смахивал на идиота, — сказал он, подталкивая свою королеву к дрожащей ладье Гарри. — Правильно сделала, сестрёнка. В следующий раз выбери кого-нибудь получше.

При этих словах он почему-то украдкой покосился на Гарри.

— Я уже выбрала Дина Томаса — одобряешь? — рассеянно откликнулась Джинни.

— Чего? — завопил Рон, опрокидывая доску. Живоглот кинулся за фигурами, а Букля с Сычом, сидевшие на верхней полке, сердито заухали и захлопали крыльями.

Когда поезд замедлил ход, приближаясь к вокзалу Кингс-Кросс, Гарри почувствовал, что ему будет невероятно трудно заставить себя выйти из вагона. У него даже мелькнула мысль, не отказаться ли от этого вовсе — взять да и просидеть на своём месте до первого сентября, а потом уехать обратно в Хогвартс. Но когда состав наконец остановился, Гарри покорно взял клетку с Буклей и приготовился тащить на платформу свой тяжёлый чемодан.

По знаку контролёра Гарри, Рон и Гермиона миновали волшебный барьер между девятой и десятой платформами, и тут оказалось, что по другую его сторону их ожидает сюрприз: встречать Гарри явились люди, которых ребята вовсе не рассчитывали тут увидеть.

Здесь был Грозный Глаз Грюм, облачённый в просторный дорожный плащ и сжимающий в шишковатых пальцах длинную трость; в котелке, низко надвинутом на волшебный глаз, он выглядел отнюдь не менее устрашающе, чем с непокрытой головой. Рядом с ним стояла Тонкс в заплатанных джинсах и фиолетовой майке с эмблемой «Ведуний» — её ярко-розовые волосы блестели на солнечном свету, льющемся сквозь грязную стеклянную крышу вокзала. Следующим был Люпин — бледное лицо, седоватые волосы, длинный потёртый плащ, с грехом пополам прикрывающий старые штаны и джемпер. А возглавляли компанию мистер и миссис Уизли в своих лучших магловских нарядах и Фред с Джорджем, оба в новых, с иголочки, куртках из какого-то чешуйчатого ядовито-зелёного материала.

— Рон, Джинни! — Миссис Уизли поспешила крепко обнять своих детей. — Гарри, дорогой, ты тоже здесь! Ну как дела?

— Нормально, — соврал Гарри. Миссис Уизли наградила сердечным объятием и его. Поверх её плеча Гарри видел, как Рон таращится на новые костюмы близнецов.

— Это ещё что такое? — спросил он, кивая на них.

— Самая лучшая драконова кожа, братишка. — Фред слегка поддёрнул молнию. — Бизнес процветает, вот мы и решили себя побаловать.

— Привет, Гарри, — сказал Люпин, когда миссис Уизли отпустила его и повернулась к Гермионе.

— Здравствуйте, — отозвался Гарри. — Я и не ожидал… Что вы все тут делаете?

— Ну, — губы Люпина тронула лёгкая улыбка, — мы решили немножко поболтать с твоими дядей и тётей, прежде чем они увезут тебя домой.

— По-моему, не стоит, — тут же вырвалось у Гарри.

— А по-моему, стоит, — проворчал Грюм и, приволакивая ногу, подошёл чуть ближе. — Это ведь они, правильно, Поттер?

Он ткнул большим пальцем через плечо; очевидно, его волшебный глаз следил за тем, что происходит сзади, прямо сквозь затылок и котелок. Заглянув к нему за спину, Гарри и вправду увидел всех троих Дурслей — они с явной опаской взирали на окружившую его делегацию.

— Ну вот, Гарри! — сказал мистер Уизли, отвернувшись от родителей Гермионы, которых он только что горячо приветствовал, и предоставив им по очереди обнимать дочь. — Приступим, пожалуй?

— Давай, Артур, — согласился Грюм.

Они первыми двинулись в сторону Дурслей, которые точно приросли к перрону. Гермиона мягко высвободилась из материнских объятий и пошла следом за остальными.

— Добрый день, — вежливо произнёс мистер Уизли, останавливаясь прямо перед носом у дяди Вернона. — Наверное, вы меня помните? Моё имя Артур Уизли.

Поскольку два года назад мистер Уизли собственноручно разнёс вздребезги всю обстановку Дурслевской гостиной, Гарри был бы очень удивлён, если бы дядя Вернон его забыл. И действительно, лицо дяди Вернона приобрело ещё более густой кирпичный оттенок и он ответил мистеру Уизли свирепым взглядом, однако предпочёл промолчать — возможно, ещё и потому, что Дурслей было вдвое меньше, чем волшебников. Тётя Петунья выглядела одновременно смущённой и испуганной; её глаза шныряли по сторонам, точно она боялась, что её заметят в этом сомнительном обществе. Дадли же пытался казаться маленьким и незначительным, хотя такой подвиг был ему явно не под силу.