В час волка высыхает акварель (СИ) - Бруклин Талу

Аль Баян прикрывал отход товарищей как мог. Собрав всю силу перстней, он воспарил в небеса и поливал пламенем орды тварей. По его велению возникали огненные стены и трескалась земля, но безрезультатно! Монстры будто плодились во время битвы.

Даже уйдя, Лариан нас переиграл… Он никогда не творил различных тварей. Этот монстр един, это не тысячи чудовищ, а лишь одно, разбитое на бесконечное количество частей. Убивая их по отдельности, мы лишь царапаем его могучее тело, порезы эти зарастают мгновенно. В бою его не победить.

— Почему мы мать твою отступаем, Аль Баян?! — Раздался яростный вопль снизу, кричала Адриана. Чародей подлетел в ней, в марширующее кольцо солдат.

— Адри, мы зря затеяли этот бой. — Чародей велел ветру поднести себя вниз, к телу Адрианы, которое тащили на несколько призрачных воинов — Лариан был безумцем, но безумцем гениальным! Это единый организм, лишь найдя оригинал картины сможем победить.

— Я тебе давно не Адри! — Крикнула Фэйт и прописала чародею семь последовательных пощёчин, он лишь виновато улыбнулся. — Веди к воротам, кретин… — Выдавила сквозь слёзы Адриана. Всей своей сутью она ненавидела память Безумного художника Ларина и его тварей, и их бессилие перед его творениями било Фэйт прямо в сердце. Кураторы никогда не знали силы великого художника. Никогда!

Бой, продолжался. Хотя, вернее сказать, попытка прорваться к воротам продолжалась. Эдвард всё ещё был жив и даже заколол несколько химер — наскочил со спины. В итоге ему удалось тихонько затесаться между безмолвными воинами и уйти с передовой, оставшись живым. Рваная крестьянская рубаха и дырявые ботинки — не лучшая защита от ударов безумных тварей. Из товарищей продолжал сражаться лишь Аль Баян. Он расчищал путь к воротам. Раймон отсиживался в тылу, охраняя раненую Адриану и упавшего в обморок поэта. Парящие глаза бывают разные, некоторые из них способны только вызывать память старых ран. Один такой напал на поэта. Тот вновь увидел горящий дом и падающие балки. Почувствовал усиленную во сто крат боль от огня и беспомощности. На этот раз он не выдержал и рухнул без чувств.

К моменту, когда войско добралось до ворот и Аль Баян распахнул их заклятием, от призрачной армии ничего почти и не осталось. На землю Аурелиона Аль Баян затаскивал уже истощённых и бессознательных друзей, даже Эдвард попал под острые зубы химер: отделался обмороком, кровопотерей и откусанным ухом. Раймон заходил в ворота рыдая по товарищам.

Чародей захлопнул ворота и у них же и упал от усталости. Да, погибли в бою только призраки. Однако то был бой, который кураторы надеялись выиграть играючи, но прошлое победило вновь. Они лежали у ворот. Истощённые, разбитые, раненые и истерзанные, не знающие, что делать дальше. Но всё же они были живы. Хоть и только телом. Странники достигли заветной земли.

***

Тишина. Только изредка раздаются звуки шагов. Чётко отмеренные во времени, так умеют ходить только военные. Маркус встал напротив двери камеры и осмотрелся по сторонам. Вдоль стен дежурило шестнадцать солдат — лучшие из лучших, среди них нашлось даже несколько магов. Ранее тёмный проход надраили до блеска, развесили факелы. Обветшалую дверь добротно укрепили, ржавые кандалы заменили на новые — серебряные. Тюрьма никогда не знала такой заботы. Но каждый в Иннире понимал: когда идёт проверка, нужно вылизать всё сверху донизу. Вопрос только в том, что будет после инспекции…

— Приветствую вас капитан Крейг. Вижу, вы подготовили камеры к визиту Отца Настоятеля. Прошу отчитаться о проделанной работе.

Отличная осанка, сверкающий панцирь, парадное оружие, закрученные усы. Лучше бы Крейг стал портным или изготовителем красок: этот человек умел выглядеть неотразимо, только вот сердце трусливое и разум порченный. Однако Маркус не выбирал себе подчинённых — приходилось работать с тем, что есть.

— Достопочтимый, любимый, уважаемый, неотразимый генерал Маркус! Всё готово, завершено, окончено, приготовлено и дожидается визита любимого, уважаемого…

— Молчать! «Неужели ему нравится так унижаться? Нужно проверить, кто жаловал ему звание капитана, небось, не за военные заслуги он его получил…» — В другом месте зады лизать будешь. Работу видел.

— Ну и как вам, достопочтенный генерал? Удовлетворительно? Похвально? Отлично? Блистательно? — Не унимался лизоблюд.

— Удовлетворительно. — Сухо отчеканил генерал — Караул остаётся здесь, а ты поработаешь ещё. Передай моим командирам, что к завтрашнему дню войско должно быть полностью собрано и снаряжено. Нужно покончить с Духословным лесом и Массорской чумой. Эту страну пора поднимать с колен.

— Разумеется, я сделаю всё в лучшем виде, можете на меня положиться! — Крейг не переставал кланяться и совершать попытки поцеловать руку Маркуса. Этот служащий умудрился поддеть под свой панцирь парадную рубаху с манжетами, также от головы его несло каким-то противными духами.

— Замолчи наконец и иди работай, Отец Настоятель скоро придёт и мне очень не хочется, что он видел кого набрали в наше войско. Чего это ты застыл? Награду хочешь? Так вот тебе награда — назначение. Поздравляю! Теперь ты командир авангардного отряда лёгкой кавалерии! Я даю тебе возможность завоевать себе честь и славу в добром бою за нашу родину! Не это ли величайшая награда для солдата?

Крейг моментально прекратил всякие разговоры, немного позеленел и поспешил откланяться.

«Я уверен, завтра в городе его уже не будет. Такие трусы никогда не смотрят опасности в лицо, ждут, пока она повернётся спиной или же вовсе бегут всю жизнь».

— Всем смирно! Отец Настоятель идёт! — На лице Маркуса вздулось несколько вен, объявлял он громогласно и торжественно, с глубоким уважением. Стражники замерли и подняли немного взгляд, дабе случайно не встретится глазами со своим великим лидером. Отец Настоятель медленно спускался по лестнице, сегодня он надел парадную рясу и множество золотых украшений. Казалось, что от их веса его немного прижало к земле.

— Хорошо Маркус, всё сделано красиво. А теперь иди, мне нужно поговорить с узниками наедине.

Говорил старик натужно, с большим трудом ему давалось каждое слово. Глаза же и вовсе не двигались, смотря только вперёд.

— Но сэр… Это опасно…

— Нет. — Отец Настоятель отмахнулся от потуг генерала — Я велел заковать пленников в лучшие кандалы и выставить караул. О большей безопасности и мечтать нельзя. Если меня что и убьёт, то это старость, Маркус. От этого неотвратимого убийцы нет спасения, и скоро он придёт за мной, но пока что я жив и мне предстоит важный разговор. А теперь ступай, войско должно быть готово к завтрашнему утру.

— Так точно сэр, всё будет выполнено в лучшем виде ваше высокопреосвященство!

«Предупредить я его предупредил, а остальное не моё дело. Выполняем приказы Маркус, выполняем. Тут стоят лучшие люди, лучшие…».

Отец Настоятель вошёл в камеру, ещё два дня назад это место выглядело совсем иначе: древние скелеты, гремящие холодными и ветреными ночами цепи, крысы, много крыс. Но время идёт и комнату изменили, наполовину. Ровно до середины камеру выкрасили в белый цвет, поставили чайный столик и удобное креслице в придачу. Узники же находились на тёмной стороне, скованные по рукам и ногам, избитые и замученные, но, несмотря на это не павшие духом.

Данте поприветствовал Отца Настоятеля язвительно улыбочкой, всё его лицо разболелось, но он старался не показывать страданий телесных, пока душа ликует. Заключение сильно потрепало мятежника, и без своего излюбленного костюма и трости он совсем потерял былой шарм.

Тощий, как обглоданный скелет, щёки впали, на месте, где должен был быть левый глаз, осталась только зияющая дыра — повязку отобрали. Маэстро же наоборот, совсем не изменился. На месте был и костюм, и маска. При обыске маску пытались снять, но выяснилось, что легче преступнику просто оторвать голову, чем снять эту дьявольскую маску!

Отец Настоятель повернул кресло в сторону Данте, сел и захрустел имбирным печеньем, ему не хотелось вести серьёзный разговор на пустой желудок.