Командировка в ад (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович

Николай почувствовал, как камень свалился с души. Закончится война, и, быть может, Милоша помилуют. Если не освободят совсем, то изменят пожизненное на вменяемый срок. Цепочку Милош-Ольга-Марина-Николай не просто порвать, даже если кузина супруги подаст на развод. Что вряд ли. Разводы здесь не в чести и крайне редки, после него жить в Высоки Планины Ольге станет невыносимо.

Правда, окончание войны видится в весьма отдаленной перспективе. До него масса дел.

— Борис! Олег! Василий! Душан! Представление окончено. Сегодня полеты с боевыми стрельбами. Жду наверху в тринадцать ноль-ноль в амуниции, — объявил волхвам Несвицкий.

Днем они летали в светло-голубых комбинезонах. Термоизоляция не столь важна, тепловизор слепнет из-за солнечных лучей. А вот черные силуэты на фоне майского неба смотрятся как мишени для стрельбы.

Старший Несвицкий, прислав юриста, с оснащением помог отчасти. Воинство Младеновича получило несколько ЗРК для установки на автомобильном шасси, с ними прибыли обученные операторы и ящики с ракетами. А вот запрошенных гранатометов не дождались. Не исключено, что на самом конце военно-бюрократической цепочки безвестный клерк в полковничьих погонах, знавший, что в партизанскую зону танки не пройдут, лихо вычеркнул противотанковые гранатометы как излишество. Пришлось срочно искать замену, и она нашлась на забытом военном складе. Но какая!

За руинами БиоМеда на бетонной площадке Олег Сушинский как пушинку приподнял двухметровую трубу. Но это в его руках и на земле она весит мало. В воздухе — ого-го. Тем более — заряженная. Олег заглянул в дуло и в казенник. Хмуро буркнул:

— Николай! Только не говори, что придется летать с этой… мечтой сантехника.

— А чем ты намерен сбивать вертолеты? — спросил Несвицкий. — Клюшкой для гольфа? Мне повезло застрелить пилотов из пистолета. Но там случайность помогла, и повторить подобное лучше не пытаться.

Вторую пушку осмотрел Душан. Он, успевший пройти начальную военную подготовку до германского вторжения, узнал оружие.

— Противотанковое безоткатное орудие. Тяжелое как мои грехи. Оптический прицел можно сразу снять — если стрелять из такой в воздухе, метров сто — предел, в линзы смотреть некогда.

— Самая большая снайперская винтовка из тех, что я держал в руках, — прикинул Василий. — И, бьюсь об заклад, самая неточная. Ее же… мать твою!… не перезарядить в воздухе!

Касаткин-Ростовский, обнаружив отсутствие механизма отпирания-запирания ствола, дослал боеприпас через раструб казенника.

— Позволю себе предположить, что сухопутные действовали по двое. Один держал трубу на плече, второй заряжал сзади.

— По трое, — уточнил Душан. — В походе один нес безоткатку, двое были увешаны снарядами. И в бронетранспортер ее не затащить из-за размера. Крепили снаружи. Оч-чень удобная штука. Зато пробивает танк, если удачно попасть. Вертолет — тем более.

— Сумеешь засадить точно в двигатель или редуктор? С первого раза? Мне кажется, надежнее бить осколочным по кабине. Если даже на борту окажется кто-то еще, способный управлять вертолетом, вытащит труп пилота, сядет на его место, возьмет рукоять… — Несвицкий вспомнил свой опыт расправы с экипажем. — Нет, фантастика. Упадет.

До вечера они отрабатывали взлет-посадку с пристегнутым к туловищу стволом базуки. На земле — освобождение от крыла и приведение оружия к бою. Получалось так себе. Оставалось лишь уповать, что ощущение опасности и полной мобилизации сил в боевой обстановке поможет. Хотя случалось и наоборот — отполированное на тренировке до мелочей сбоило на практике.

Постреляли, поднимаясь на метр-два над землей. Василий, проявив мастерство снайпера, попал в ствол сосны с сотни шагов первым же снарядом. У остальных выходило хуже. Успокаивало лишь то, что вертолет на дистанции сто метров — более крупная мишень. Но куда менее приятная, если летит навстречу. Это не сосна, та никуда не двигалась.

Койки, все двухярусные из-за экономии площади, заняли несколько комнат на третьем подземном этаже БиоМеда. Милица проверила холодильник с запасом зачарованной плазмы, шприцы, перевязочные материалы, медикаменты, дезинфицирующие вещества, походный хирургический набор. Поскольку не имела в подчинении санитарки, обмакнула тряпку в воду с добавлением хлорки, намотала на швабру и сама принялась мыть полы.

Деян Симанич тоже трудился, не покладая рук. Он умел не только врачевать. Наладил освещение, отремонтировал розетки. Исправил кран в умывальнике, чтоб не протекал. Подключил автоклав для дезинфекции инструментов. Потом принялся заводить журналы документации.

— Ну вот. С назначением! — Милица, освободившись от швабры, уселась на койку неподалеку от доктора. — Звучит громко: главный врач военного госпиталя Республики Слободна Србия.

— В котором два человека в штате и двадцать койко-мест, — он отложил ручку. — Шутишь?

— Не до шуток. Штабные говорят, что ждут немецкого наступления. Или воздушного десанта. Мы с тобой захлебнемся от пациентов. Это сейчас один-два в день на приеме — понос или застарелый мозоль на пальце.

— Бан обещал прислать больничаров, если госпиталь заполнится, так мне сказали. И волонтеров, — успокоил Деян. — Еще Несвицкий рядом. Скажи… Все не решался спросить. Кто меня спас от хорватов? Он или ты?

— Младенович, — без раздумий ответила Милица. — Я попросила Несвицкого, а он — генерала. Но без командующего ничего бы не решилось.

— То есть началось с тебя… А я за столько дней не поблагодарил. И даже не поинтересовался, кто помог.

— Ты же меня ревновал к должности заместителя главврача городской лечебницы, — усмехнулась Милица. — Дулся, как сыч.

— Боже… какой же я был дурак… Ты меня простила, раз похлопотала?

— Когда речь идет о жизни или смерти невиновного человека, не до мелочных счетов. Сигарету будешь?

Он отрицательно мотнул головой. В помещениях мини-госпиталя они не курили. А выйти наружу означало перервать разговор, чего не хотелось обоим.

— Скажу честно, ты мне очень нравилась, — признался Деян. — И как врач, и женщина. А потом словно камнем по голове треснуло. Что-то гадкое поднялось изнутри и сказало: она тебя подсидела. И я как идиот поддался. Вот сейчас мы вместе… и не вместе. Ты вольна уехать, когда заблагорассудится, дорога через Грецию открыта. Вернешься в Варягию.

— После чего мы никогда не встретимся. Деян! Уж реши, наконец, что в тебе перевешивает — доброе отношение ко мне или «гадкое изнутри». Тогда и вернемся к разговору. А пока давай учтем антибиотики. Их мало, некоторые помогают от болезней, где препарат Несвицкого не работает. Я диктую наличие по факту, ты записываешь. Хорошо?

Деян раскрыл журнал. Записывал под диктовку названия лекарств и количество упаковок, а сердце пело: Милица к нему неравнодушна, несмотря ни на что. Значит, ничто и не потеряно. Главное — не спешить. Если все удастся, она не покинет Сербию и после окончания войны.

Перелистывая страницу, украдкой глянул на напарницу, она сидела к нему боком, лицом — в профиль. И, очевидно, тоже не страдала из-за плохого настроения.

Повод для тревоги первым подал разведывательный самолет. Он кружил на высоте трех-четырех тысяч метров. ЗРК почти наверняка бы сбил его, но Младенович запретил: не хотел, чтобы враг заранее знал о наличии у них зенитного оружия.

Несвицкий рассматривал немца в бинокль. Обычный поршневой моноплан, чуть меньше, чем угнанный ими из Белграда в компании Шваркопфа. Скорость так себе, вертолетная. Если заранее занять место в стороне, воспользоваться облачностью и подобраться ближе… Увлекшись, он проговорил это вслух.

— Николай, что ты задумал? — тревожно спросил Касаткин-Ростовский. — За самолетом гоняться⁈ Это невозможно!

— Кто бы говорил… Помнишь Горчакова, как он в воздухе забрался в беспилотник?

— Ну, его же вплотную к нему подвезли. И беспилотник не рыскал по курсу.

Немец, пока они спорили, словно почувствовав недоброжелательное внимание, взял курс на север.