Битва троллей - Хардебуш Кристоф

— Наверное, Друан подумал, что вам может помочь магия прорицателя. Или что духи знают ответы на ваши вопросы, — вслух размышлял Стен.

— Хорошо. Тогда пойдем к этому старому человечку, — решительно сказал Стен.

— Не так быстро. При дворе есть одна прорицательница, которая помогает советами Ионне. Нам нужно сначала поговорить с ней. Может быть, таким образом мы сможем избежать лишней поездки к Вангелиу.

— Тогда давай к ней, — настаивал большой тролль.

— Но сейчас же середина ночи.

— Когда мы в дороге, то всегда середина ночи.

Стен, смеясь, согласился с троллем. На горизонте наконец появился проблеск надежды, и лабиринт мыслей юного воина, казалось, начал медленно распутываться.

— И все же давайте подождем до завтрашней ночи. Люди спят, по ночам, — объяснил Стен с наигранной серьезностью. — Мы же не хотим быть невежливыми.

Комната была освещена лишь одной мерцающей свечкой. Но, тем не менее, в ней было невыносимо жарко. На белых окрашенных стенах плясали тени людей, отбрасываемые огнем свечки, хотя сквозняка не было.

— И как долго это уже продолжается? — шепотом спросил Стен, хотя для этого, в принципе, не было причин.

Такой вопрос показался ему соответствующим ситуации.

— Несколько недель, — ответила целительница Ливиан. — Сначала у нее была лихорадка, но затем все быстро прошло. А потом за один день она впала в это состояние.

Они посмотрели на прорицательницу, лежащую на кровати. Ее кожа была как восковая. Глаза закрыты, и только губы беспрерывно двигались, шепча тихие, почти беззвучные слова.

— Зачем это? — спросил Стен и показал на покрывало, которое было прикреплено по обеим сторонам кровати.

— Иногда она становится очень неспокойной. Мы привязываем ее, чтобы она не поранилась.

— А что это за болезнь такая? С тяжелой лихорадкой…

Влахак не договорил. Прорицательница Калинэ на первый взгляд могла показаться мертвой, если бы не шептала что-то все время. «Сейчас она нам совсем не поможет. Скорее наоборот, ей нужна любая помощь, которую ей только смогут оказать».

— Не знаю. Я еще ничего подобного не видела. Или же ее убивает лихорадка, или же она так отдыхает. Но так долго стоять на пороге между этим миром и следующим… как бы я хотела больше сделать для нее.

— Она хоть иногда просыпается?

— Периодически она говорит более отчетливо, — ответила Ливиан.

— Вы сможете послать за мной гонца, когда такое вновь произойдет?

— Естественно.

Стен с благодарностью попрощался, бросив последний взгляд на маленький силуэт прорицательницы, которая сейчас казалась такой уязвимой и слабой. Вернувшись к троллям, он сразу подошел к Парду и Керру, которые ожидали его.

— Ей очень плохо. Она не сможет с вами поговорить.

— Так, может, нам нужно уйти?

— Нет. Давайте подождем еще несколько дней, — предложил Стен, которому было спокойнее знать, что тролли находятся в надежном и безопасном месте. — Может, скоро ей станет лучше. А к Вангелиу мы можем отправиться в любой день.

Немного поворчав, Пард согласился с человеком, хотя Стен и заметил, как не понравилась эта новость троллю. «Ожидание для него невыносимо. Но Калинэ борется в своей битве, а нам остается лишь ждать, победит она или проиграет».

В течение следующих дней Стен принял участие в нескольких обсуждениях совета. Все больше и больше дворян и предводителей прибывало по приказанию Ионны в Теремию, и уже скоро солдаты в форме всех цветов стали привычным зрелищем на улицах города. По ночам Стен иногда сопровождал троллей, так как они не могли безвылазно сидеть в подвале. А когда Стен не мог этого делать, то столь редких гостей охраняли несколько ветеранов, которые участвовали в великой битве прошлого года. Когда наконец пришло сообщение, что жар у Калинэ немного спал, тролли с облегчением вздохнули, ведь вынужденное ожидание в подвале сильно угнетало их. Со спокойной душой Стен, Керр и Пард отправились в дорогу, чтобы еще раз навестить болеющую прорицательницу.

Однако, еще не дойдя до цели, они услышали тяжелый топот копыт по мостовой, приближающийся к ним. Тролли тут же остановились, и Стен почувствовал их напряжение.

Вскоре из темноты к ним выехали два рыцаря, освещавшие себе путь высокими фонарями. Увидев человека и троллей, они натянули поводья лошадей и уже медленным шагом подошли к ним. Это были мужчина и женщина, одетые в цвета Ионны. Сидящий впереди мужчина наклонился вперед и спросил;

— Стен сал Дабран?

Ожидая уже самого худшего, влахак ответил:

— Да, это я.

— Вы должны последовать за нами. Воевода получила новости и просит срочно прибыть к ней.

— Новости? Что за новости?

— С востока, — уточнил посланник хриплым голосом. — Марчег Ласцлар повел своих солдат в войну.

— О этот трижды проклятый пес! — взорвался Стен и, повернувшись к троллям, объяснил им новость: — Марчег нападает на нас.

— Простите, — вмешался вдруг рыцарь, прежде чем тролли успели что-то ответить, — но марчег Ласцлар идет маршем на Турдуй, а не на нас.

Стена словно холодной водой окатили. Его руки задрожали, когда он понял, что это означает. «Висиния в Турдуе!»

20

Настроение было подавленное, однако Флорес фактически не замечала других воинов. С тех пор как лазутчики доложили, что преследователи не напали на их след и не гонятся за ними, Тамар хотя бы разрешил сбросить тот головокружительный темп, который они взяли от самого туннеля, дав возможность немного отдохнуть и людям, и животным. Затем они наконец встретились с войском под командованием сцарка по имени Оден, который привел его с границы. Так что беженцы были переданы под его защиту. Собрав отряд в пятьдесят человек, Тамар поскакал на запад, в то время как беженцы под защитой пехоты и кавалерии медленно потянулись за ним.

Ежедневное колоссальное напряжение сил требовало от людей большой выдержки. А у Флорес к физическому истощению добавилась еще и духовная усталость, которая парализовала все остальные ее ощущения. Потеря Висинии оставила в душе юной влахаки болезненную пустоту. Она чувствовала боль в спине и ногах, теплое пульсирование в отекшей правой руке. Она ела всухомятку и пила воду. Но все это казалось ей ненастоящим, ничто не могло заглушить безмолвие в ее душе. Только терзающий голос, обвиняющий ее в смерти юной боярыни. «Это разобьет Стену сердце, — мрачно думала она. — Мой брат доверял мне; Ионна доверила мне сопровождать Висинию и вернуть ее в целости и сохранности, а теперь она мертва. О духи, как же он ее любил».

Вскоре погода испортилась. Небо затянуло облаками, и хоть жара последних недель спала, но воздух стал душным и влажным. Однообразие дней для Флорес слилось в одну бесконечную скачку. Она больше не знала, как долго они уже в пути, да это и не интересовало ее. Когда Тамар останавливал отряд, она не знала, будет ли то короткая передышка или уже ночной привал. Она молча спрыгивала с седла и опускалась на землю у какого-нибудь дерева, опираясь на его ствол. Вокруг люди начинали заниматься обыденными делами. Расседлывали коней, зажигали костер, чтобы приготовить еду, и убирали камни с территории лагеря. Один из масридов взял ее лошадь за повод и начал обтирать ее. Флорес безучастно закрыла глаза и не открывала их до тех пор, пока на нее не упала тень.

— В нашем народе принято, чтобы каждый воин сам заботился о своей лошади.

Легкий кивок — единственное, на что была способна Флорес. Тень исчезла с ее лица, и она вновь откинула голову.

— А вы позор для своих воинов, — прошипел Тамар ей на ухо.

На этот раз влахака открыла глаза и устало посмотрела на масрида.

— Наконец наша принцесса проснулась! — язвительно проговорил марчег. — Как вы можете опускаться до такого?

— Устала, — ответила Флорес.

— Мы все устали. Мы все истощены. Но, тем не менее, мы продолжаем выполнять свои обязанности!