Удачная неудача Солнцеликого (СИ) - Штефан Елена

Естественно, я пошла на тот чудесный уступ, который показывала Сара. Вертела вопросы и так, и эдак, пытаясь подготовиться к разговору, но додумалась только взять с собой дневники Николая, хрустальную звезду, да тепло одеться.

Как там в инструкции? Положить артефакт около скалы, где попросторнее, позвать и отойти? Ничего мудреного. Даже с «позвать» сложностей не возникло, сказалось мысленное общение с Тишкой.

Волшебное здесь место, через пять минут я уже бездумно любовалась видом озера, вода которого искрилась чешуей ряби. Как-то не вовремя вспомнились поездки в Москву, вот также ощущались вибрации пола и стен в метро, когда приближался поезд. Вспомнилось и прекратилось вместе с вопросом из-за спины:

— Это ты гостья с изнанки?

Двое. Один — глубокий старик, второй выглядел ровесником Ваена. Оба плотные, неширокие в кости, с покатыми сильными плечами. Люди как люди, но что-то с ними было не так. О, руки! Длинные руки и коротковатые ноги, прямо как у статуи Рушата. А еще большие, хотя и раскосые, глаза и крупные уши. Со зрением и слухом у этих товарищей наверняка получше, чем у меня. Да и силушкой их природа явно оделила полной мерой, несмотря на невысокий рост.

— Да. Я Нина, — склонить голову в приветствии было так естественно. — А вы друг Николая?

— Норда. Мы звали его Нордом. Но имя Николай нам знакомо. — Старик мелко потряс головой, сам с собой соглашаясь. — Меня называй Некриром, а моего внука

— Рориром.

— Могу я пригласить вас в свой дом?

— Прости, иная. Нам в ваших домах не всегда комфортно. Слишком светло. Ты выбрала хорошее время, теневое. Поговорим здесь.

Ну здесь, так здесь.

— Я благодарна за ваш интерес. Мне очень важно, как и чем жил Николай.

— Почему?

— Что вы знаете о том, как он умер в первый раз?

— Сказал, что была война.

Война. Просто была война… Как это знакомо! Те, кто действительно воевал, не любили говорить о пережитом, известный факт.

— Он закрыл своим телом врачующего целителя, когда гибель была неминуема. Вы не знали?

Потрясение на этих лицах, старом и молодом, говорило лучше самой гениальной риторики.

— Зачем?!

Разве русский задал бы такой вопрос? Мой ровесник — точно нет.

— Кто знает, наверное, он решил, что жизнь целителя важнее его собственной жизни. Поэтому я так почитаю его. Но давайте не будем о той страшной для меня и чужой для вас войне. Чем занимался мой предок? Гунар сказал, что вы дружили и сотрудничали?

— Предок. Норду бы понравилось. — Старик обнажил в улыбке крепкие зубы. — Он многому нас научил. А что ты знаешь о подгорном народе, детка?

Что гномы хитрые и жадные.

Но эти люди и близко не подходили к книжному канону. Ни рыжих бород, ни монументальных плеч, ни топоров. Просто глаза, привыкшие к сумеречному освещению, просто уши, способные улавливать малейший шорох осыпи, просто тела, способные протиснуться в самую непролазную щель и взобраться на самую немыслимую каменную стену.

— Ничего. Только догадываюсь. Вы умеете ходить сквозь горы?

— Некоторые из нас рождаются с такой способностью. — Рорир ответил с мягким достоинством. — Ваши маги берут понемногу у всех стихий. Мы же, в основном — у тверди земной. Рушат — наш поводырь и покровитель. Вода, воздух и огонь тоже важны, но твердь — основа основ.

Очень интересно, но я не за этим сюда пришла. В данный момент мне важнее сохранить память о Норде-Николае.

Некрир правильно истолковал мой вздох.

— Вот, — из перекинутой через плечо длинной узкой сумы появилась тетрадь. — Ты уже умеешь читать?

Это не являлось дневником или его подобием, это было нечто вроде творческого календаря с заметками. Бездумно листая страницы, которым больше семидесяти лет и напитываясь благоговением я увидела эскиз знакомой звезды.

— Вот это вы помогли сделать? Какой смысл Николай вкладывал в этот артефакт?

— Раз ты о звезде знаешь, то она, скорее всего, у тебя. Позволишь взглянуть, я так давно ее не видел. — Старый Некрир протянул открытую ладонь.

Красное рубиновое стекло выглядело особенно кровавым в это тусклое утро. Вдруг остро захотелось и я выпустила немного силы. Просто, чтобы полюбоваться, как сменяется зловещий багрянец на синеву зарождающегося пламени, перетекая сквозь все оттенки фиолетового и обратно.

— Да, Норд тоже так играл, когда мы сделали, наконец, удачный экземпляр.

Некрир присел рядом и задумался, лаская стекло старческими руками. Мешать ему не хотелось и я вернулась к беглому просмотру тетради предка. В основном записи касались механизмов, связанных с бурением. Немножко о стекле. Побольше о водопроводе. И все, ничего личного.

— Норд был хорошим другом? Есть ли в живых прочие его знакомцы?

— На самом деле я младший брат его друга. И да, он умел дружить. Многие мелочи забылись, но имя Норд до сих пор популярно в наших пещерах.

Как я не выспрашивала своих новых знакомцев о личной жизни Николая, не добилась ничего. Либо старик деликатно умалчивал, либо ее не было и предок свел все личное к служению народцу, подарившему подобие душевного комфорта. А может быть просто его знания и навыки горные люди ценили больше, чем предки Гунара. Или нашлись энтузиасты, пожелавшие воплотить хоть что-то.

Гости заметно беспокоились, щурились и терли глаза. Похоже, обычный дневной свет им неприятен. Надо их отпускать.

— Могу ли я просить о повторном визите? В удобное для вас время? — пора прощаться, а мой мозг только начал генерировать приемлемые вопросы, а не это неловкое растерянное блеяние.

— И ночью?

— И ночью! Только я буду почти слепа. Но это неважно, о стольком еще хочется спросить!

— И столько еще не рассказала! — Рорир вернулся к скале, у которой так и остался лежать голыш-артефакт и протянул его деду. Некрир степенно и почтительно вернул звезду, не тая сожаления. Потом передал мне камень-артефакт. Готова прозакладывать любимый тюрбан, но с булыжником сделали что-то магическое.

— Держи Нина, наследница Норда. Следующий раз мы придем через три дня к вечеру. Луна станет полной, ты не будешь слепа.

— С радостью. Последний вопрос, уважаемые. Из чего сделана ваша одежда?

Одежда и впрямь знатная. Очень-очень простая, но сшитая так ладно, что у меня была уверенность, она хоть и свободного кроя, но удобнее гимнастического трико, и гораздо прочнее.

— Из грибов, детка. Из подземных грибов.

Черт, хочу это увидеть!

Рушатовы дети подошли к скале, и я следом, как примагниченная. В сером монолите зияло изящное овальное отверстие, из которого тянуло теплом. Рорир обернулся и дал знак не ходить дальше. Шаг, еще, и мои гости растворились в камне, лишь легкая вибрация далекого метрополитена убеждала, что нет, не пригрезилось.

Часть 43

По лицам домашних легко читалось, что они в курсе, настолько растерянными были Гунар и Ваен, задумчива Кира и безмятежен Тит. Транслировал онлайн, заразочка мелкая, но это лишь на благо, ибо пересказать все нюансы непростого разговора с горными людьми мне не под силу.

— Они называют себя руши, чтоб ты знала, — Тишка говорил вслух, но как-то отрешенно, — что делать, когда один человек хочет зла другому?

Тишка не забывает контролировать храм?

— Не вмешивайся, — хором воскликнули Гунар и Ваен.

— Спали его подношение, — посоветовала Кира, — может и дойдет, что ты против.

— Тогда я не получу от него силы.

— И помрешь немедленно, да? — Переключиться на дела молельщиков получилось с трудом и от того высказывание получилось несколько раздраженным.

— Не помру, — обиженный на мою неоправданную резкость, Тишка надулся.

— А ес-сли придут молис-са, ш-што бы Нина умерла, или Дораш-ш? Ш-што сделаеш-шь? — Сара затрепетала одежками, демонстрируя, свое недовольство. — Примеш-шь такую с-силу?

— Сара, дорогая, ты не права. Сила есть сила, для бога неважно, кто ее даст, важно, как она используется. Правда, Тишенька?