Печать на сердце твоем - Валентинов Андрей

– Пойду! – Згур усмехнулся, кивнул на мапу. – До Савмата далеко.

Палатин и Кошик переглянулись. Ивор покачал головой:

– Пойдешь? Да кто же тебя отпустит, сынок?

В подземелье было сыро и холодно, что, конечно же, не удивляло. Не удивляла и стража – дюжина крепких хлопцев при полном вооружении. И то, что отобрали оружие, казалось вполне в порядке вещей. Но вот остальное сбивало с толку. Згура привели в уже знакомый подвал, усадили на колченогую скамью у входа и оставили сидеть, причем стража не уходила и запирать его вроде не собирались. Чего-то ждут? Наверно. Не кузнеца ли с жаровней или плотника с колодками?

Згур оглядел невеселое убранство подземелья, гнилую солому, железные крюки в стенах, и брезгливо поморщился. Наверху, в большой горнице, продолжается пир, где-то там Улада, гости поднимают кубки да братины за здоровье молодых. Все это казалось чем-то далеким, уже не имевшим к нему никакого отношения. Наверно, его оставят здесь. Светлому Ивор скажет, что мятежный сотник куда-то пропал, а если Велегост все-таки победит, то Згура ему предъявят – в целости и сохранности, разве что слегка отощавшего на здешних харчах. А если Войчемир потребует от Ивора клятвы, что Згура нет в Валине? Сможет ли Палатин солгать пред ликом Матери Болот?

По ступеням простучали шаги. Еще один кмет, по всему видать, старший, подозвал двоих, что-то прошептал. Те, кивнув, направились куда-то в темноту. Згур проводил их взглядом, пожал плечами. Не ему ли место готовят?

Внезапно из глубины подвала послышался шум. Что-то упало, раздался сдавленный крик. Еще трое кметов бросились туда, шум приблизился, стал сильнее, в сыром воздухе повисла густая ругань. Наконец, в проходе появились стражники, волочившие что-то, слегка напоминавшее человека.

Згур чуть не присвистнул от удивления. «Чугастр»! Его-то за что?

Колодки и цепи не смирили Ярчука. Спутанные волосы торчали во все стороны, в бороде запеклась кровь, от старой домотканой рубахи уцелели лишь клочья, но взгляд оставался прежним – непримиримым, полным злого отчаяния. Четверо стражников с трудом справлялись с рассвирепевшей «вольной людью». Пятый, с трудом переступая непослушными ногами, плелся сзади.

Венета выволокли к двери и бросили на холодный глиняный пол. Ярчук зарычал и в тот же миг один из кметов с воплем отскочил в сторону – пленник, воспользовавшись удачным мгновением, вцепился в его ногу зубами, прокусив прочную ткань.

– Хорош!

От неожиданности Згур вздрогнул и резко обернулся. В дверях стоял Ивор.

– Этот? – рука в плотной перчатке указывала на буйного венета. Услыхав нестройный хор, извещавший Палатина, что «этот и есть», Ивор быстро кивнул и подошел к Згуру.

– Завтра на рассвете ты уезжаешь. Тебя проводят до полуденной границы. Уедешь подальше, вернешься через год. С Аланой я повидаюсь и все объясню. Согласен?

Згур медленно покачал головой.

– Я напишу Велге. Ты не будешь считаться беглецом…

– Нет.

Лицо Ивора дернулось, тонкие губы побелели:

– Ты мне не нужен здесь. Ни живой, ни мертвый. Если бы не Алана, я бы знал, как от тебя избавиться!

– Не сомневаюсь, сиятельный! – Згуру внезапно стало весело. – Граница велика. Вышлешь на полдень, вернусь с заката.

– Так значит…

Палатин помолчал, затем, словно забыв о сыне, резко повернулся к Ярчуку.

– Этого сюда! Снять колодки!

Кметы с опаской приблизились к венету. Тот угрожающе заворчал, но на этот раз обошлось без драки. Вскоре пленник уже стоял перед Ивором, потирая затекшие руки.

– Так говоришь, свободный человек? – в голосе Ивора звенело легкое презрение.

– Я – вольна людь! – угрюмо пробормотал венет, расправляя широкие костистые плечи. – Ярчук я, роду Бешеной Ласки. Мы, венеты, вольны суть!

– Вольный, значит? Тебя же, как холопа, продали?

Взгляд пленника налился злобой:

– Бояре! Злы бояре опоили, связали да на торг повели! Не по сердцу я им! Я – людь вольна, за волю кого хошь убью!

– Отменно!

Снятая перчатка легко хлестнула по рукаву. Палатин улыбнулся.

– Говорят, драться умеешь? Или врут?

Ярчук недоверчиво покосился на Палатина, двинул плечами:

– А ты проверь, боярин!

Перчатка вновь хлестнула по рукаву:

– Трое! Без мечей. Но – не калечить!

Кметы явно не спешили выполнить приказ. Наконец, под строгим взглядом старшего, трое отложили в сторону оружие и без особого рвения подступили к пленнику. Згур встал, заранее желая победы венету. Пусть он и лесное чудище, но все-таки трое на одного…

Первый кмет рухнул сразу – молниеносный удар в незащищенное кольчугой горло отбросил его к стене. Другой размахнулся – и с криком упал, вцепившись в коленку. Что случилось с третьим, Згур так и не понял, но смотреть на растянувшего на полу парня было неприятно.

– Отменно, – голос Ивора звучал равнодушно, словно такое доводилось видеть десять раз на дню. – Мечом можешь?

Пленник угрюмо кивнул и медленно, словно нехотя, коснулся поясницы. Згур понял – венет еле сдерживается, чтобы не зайтись стоном.

– Пошли на двор!

На земле лежал свежий, только что выпавший, снежок. Згур невольно зажмурился – полчаса в подземелье не прошли даром. Между тем один из кметов вручил пленнику меч. Ярчук недоверчиво покрутил его в руках, что-то буркнул под нос и вопросительно взглянул на Палатина.

– Двое! – распорядился тот. – До первой крови!

На этот раз кметы держались посмелее. Драка – дракой, меч же дело совсем иное, благородное. Двое парней переглянулись и, не спеша, вразвалочку, начали подступать к пленнику. Ярчук даже не смотрел на них, уставившись куда-то в землю. Згур едва сдержался и не крикнул венету, чтобы становился в стойку. В Валине рубиться умели – это он знал…

Первый удар он пропустил. Меч пленника взметнулся настолько быстро, что его не увидел не только Згур, но и тот, кому удар предназначался. Короткий крик – и стражник отскочил в сторону, сжимая рассеченную кисть. Выбитый из руки меч сиротливо лежал на снегу.

Сталь вновь ударила о сталь. Второй кмет оказался поопытнее, но вскоре и он завопил от боли. Удар пришелся по правому плечу. Кольчуга защитила, но рука повисла плетью. Стражник перехватил меч в левую, но сумел лишь размахнуться. Короткий, почти незаметный выпад, удар – второй меч упал рядом с первым.

Згур невольно охнул. Его учили драться. Этих кметов – тоже. Все они служат не первый год, и тут какой-то дикарь…

– А теперь со мной!

Ивор сбросил на землю теплый плащ, отстегнул пояс. Солнце блеснуло на лезвии франкского меча.

– Зашибу, боярин! – хмуро проговорил Ярчук, но Палатин лишь нетерпеливо махнул рукой.

Во двор уже выбегали кметы с длинными копьями, выскочил какой-то очумелый дедич в незастегнутой беличьей шубе, появился толстячок-управитель. Венет с угрюмой усмешкой окинул взглядом собравшихся и повернулся к Ивору:

– Изволь!

Внезапно он пошатнулся, рука, сжимавшая меч, безвольно опустилась вниз. Болезнь оказалась сильнее. Из груди вырвался стон, венет согнулся, с трудом удерживаясь на ногах, рука схватила горсть холодного снега. Когда Ярчук, с трудом переводя дыхание, смог выпрямиться, лицо его казалось даже не серым – зеленым.

Ивор спокойно ждал, не сводя глаз с пленника. Наконец, когда тот вновь поднял меч, медленно шагнул вперед. Во дворе стало тихо, только издали, из глубины дворца, доносился нестройный шум – свадебный пир продолжался.

Первым ударил Ярчук. Удар оказался настолько быстрым, что Згур еле успел заметить, как дрогнула рука венета, и клинок змеей рванулся вперед. Ивор, чуть шевельнув кистью, легко отбил удар и напал сам – почти столь же быстро. Зазвенела сталь. Ярчук, уклонившись от нацеленного в плечо клинка, отпрыгнул в сторону.

На мгновение показалось, что схватка закончена. Противники не двигались. Ивор опустил меч, обернулся, нашел глазами Згура. Ярчук тоже смотрел в сторону, словно бой стал ему неинтересен. Но вот его тело чуть заметно дрогнуло. Венет пригнулся, повел плечами и дикой кошкой бросился на врага.