Железный рыцарь (ЛП) - Кагава Джули

– Ну, мои поздравления, братишка, — Рябина появился возле меня, все еще скрытый от человека, ухмыляясь, как волк ягненку. — Ты завалил дичь. Игра почти закончена.

– Почти? — Я накинул на себя чары, чтобы стать невидимым и не услышанным, поскольку Бринна спала рядом. — Что ты имеешь в виду под «почти»? Ее сердце принадлежит мне. Она отдала мне его охотно и добровольно. Она любит меня — такая была игра.

– Не совсем, — Рябина с насмешкой поглядел на спящую девушку. — Чтобы действительно закончить игру, ты должен сломать ее. Душу и тело. Разбить ее сердце и сделать так, чтобы она никогда снова не смогла найти настоящую любовь. Потому что ничто не может сравниться с тем, что у нее было с тобой.

– А это уже не чересчур? — Я махнул рукой на смертную, лежащую на алтаре. — Я привел ее сюда. Она отдалась мне. Дело сделано. Я оставлю ее в деревне и больше не увижу ее вновь. В конечном счете, она забудет.

– Не будь так наивен, — покачал головой Рябина. — Ты знаешь, что они не могут забыть нас. Не тогда, когда мы приложили столько усилий, чтобы заполучить их любовь. Если ты уйдешь, не разбив ей сердце, то она будет у того ручья искать тебя до самого своего последнего дня, пока не умрет. В отчаяние она, быть может, даже отправится в лес и будет съедена троллями или волками или чем-то ужасным. Поэтому, это будет действительно добрым делом, когда ты освободишь ее. — Он скрестил руки и откинулся назад, одаряя меня насмешливым взглядом. — По-правде, братишка. Не думал же ты, что это история будет иметь счастливый конец? Между смертной и эльфом? Как ты думал, все это закончиться? — Его усмешка обернулась диким оскалом. — Закончи то, что начал, Ясень. Если ты не хочешь, чтобы я убил ее сейчас, и тем самым, тебе не пришлось бы этого делать.

Я впился в него взглядом.

– Ну, хорошо, — буркнул я. — Но ты останешься в стороне, пока я не покончу с этим. Это все еще моя игра, даже сейчас.

Он усмехнулся.

– Конечно, братишка, — сказал он и отступил, указывая на алтарь. — Она вся твоя.

Я повернулся к Бринне, наблюдая, как она спит. Мне было все равно, что сказал Рябина. Сломать ее — не было частью игры. Я мог бы с легкостью отнести ее обратно в деревню и оставить ее там. И она бы никогда не узнала, что стало с ее принцем. Разбивание сердца смертной было игрой Рябины, тем, чем он упивался после того, как полностью использовал людей. И от них оставалась пустая оболочка. Я был не такой как Рябина. Все к чему он прикасался, он с уверенностью разрушал.

Однако, возможно, было бы лучше удостовериться, что она никогда не отправиться за мной. Она была всего лишь смертной, но я своего рода привязался к ней за то время, что мы были вместе, как к любимой собаке или лошади. Меня бы не беспокоило, если бы она поранилась или ее съели, бесцельно блуждающую по лесу, но это также не доставило бы мне удовольствия.

Я позволил ей проспать до рассвета, подарив ей одну последнюю спокойную ночь; ее сны и мечты целые и невредимые. Когда луна уменьшилась, а звезды начали исчезать с небосклона, я покрыл алтарь тонкой пеленой инея. Холода было достаточно, чтобы разбудить ее.

Моргая, она села, оглядываясь, дрожащая и озадаченная. Увидев меня стоящего около одного из столбов, она просияла, и сонливость спала с ее лица. Найдя свою сорочку, она быстро натянула ее и побежала ко мне с распахнутыми объятиями.

Я не улыбнулся, когда она подошла, и смерил ее холодным взглядом, наполняя воздух чарами, так чтобы он стал холодным вокруг меня. Она резко остановилась в нескольких футах, вспышка смятения скользнула по ее лицу.

– Любимый?

Смотря на нее вниз, я понял, что это будет легко. Она была так хрупка. Ее сердце как тонкий стеклянный шар в моем кулаке, наполненный чувствами, надеждами и мечтами. Всего несколько слов превратят это яркое, страстное существо в сломанную, пустую раковину. В голове снова пронеслось то, что сказал мне Рябина, насмехаясь над моим невежеством. «Ты действительно думал, что у этой истории будет счастливый конец? Между смертной и эльфом? Как ты думал, это должно было закончиться?»

Я встретился с ней взглядом, холодно улыбнулся и разрушил иллюзию.

– Иди домой, человек.

Она запнулась, ее губы дрожали.

– Ч— что?

– Мне это наскучило. — Скрестив руки, я откинулся назад и одарил ее презрительным взглядом. — Мне наскучили все эти разговоры о любви, судьбе и браке.

– Но… но ты сказал… я думала…

— Что? Что мы поженимся? Сбежим вместе? Заведем выводок полукровок? — насмешливо проговорил я, качая головой. И она поникла еще больше. — У меня никогда не было намерений жениться на тебе, человек. Это была игра. И теперь игра закончена. Иди домой. Забудь все это, потому что я собираюсь сделать то же самое.

– Я думала… я думала, что ты любишь меня…

– Я не знаю, что такое любовь, — честно ответил ей я. — Только то, что это слабость. И то, что тебе никогда не следовало позволять этому чувству поглотить тебя. В конце она сломает тебя. — Она закачала головой, толи в знак протеста, толи недоверия, я не мог сказать. Да и мне было все равно. — Ничего из этого не было правдой, человек. Не пытайся искать меня, потому что ты никогда не увидишь меня вновь. Мы играли — ты проиграла. Теперь, скажи «прощай».

В оцепенении она упала на колени, я отвернулся, направляясь к деревьям. Спустя несколько мгновений в воздухе раздался ужасный, душераздирающий крик, заставивший птиц вспорхнуть. Я не оглянулся. В то время как крики продолжали доноситься, каждый следующий ужаснее предыдущего, я уходил все дальше в лес с чувством успеха, омраченного лишь небольшой толикой сомнения.

Когда я достиг тропы ведущую обратно в Зиму, я внезапно почувствовал, что был не один. Фигура наблюдала за мной сквозь деревья: высокая, темная, облаченная в свободную одежду с капюшоном, скрывающим ее лицо. Я потянулся к мечу, но она подняла скрюченный, кривой посох и направила его на меня…

…Я ОЧНУЛСЯ НА КАМЕННОМ полу храма, задыхаясь, когда настоящее снова нахлынуло на меня. Хранитель возвышался надо мною, холодный и безразличный. Я приложил силы, чтобы подняться на ноги и встал, прислонившись к стене. Воспоминания того дня яркими вспышками проносились передо мною: четкие, яркие и болезненные.

Бринна. Девочка, чью жизнь я разрушил. Я вспомнил, как видел ее однажды после нашей последней встрече, блуждающую вдоль ручья с потускневшими и пустыми глазами. Я никогда не видел ее после, никогда не думал о ней, пока однажды старая жрица друидов не нашла меня. Она представилась как бабушка Бринны, высшей жрицей клана, и потребовала ответить, был ли я тем, кто убил ее внучку. Девочка впала в глубокую депрессию, отказываясь есть или спать, пока в один день ее тело просто не прекратило функционировать. Бринна умерла от разбитого сердца. И жрица пришла отомстить за нее.

– Я проклинаю тебя, демон! Бездушный. Пусть с этого дня ты потеряешь каждого, кого любишь. Пройди через те же муки, что и девочка, которую ты уничтожил, познай самую сильную сердечную боль, пока остаешься бездушным и пустым.

Я посмеялся над нею тогда, утверждая, что я не способен любить, и ее жалкое проклятие будет потрачено на меня впустую. Она только обнажила в улыбке пожелтевшие зубы и плюнула мне в лицо, прямо перед тем, как я отрубил ей голову.

Я рухнул на пол, их лица заполнили мою голову, темные глаза смотрели на меня с обвинением. Мое дыхание участилось. Я закрыл глаза, но не мог убежать от ее лица — девочки, которую я убил — только потому, что она влюбилась.

Мои глаза горели. Слезы стекали по лицу и падали на холодный пол, затуманивая мой взгляд.

– Что… Вы со мной сделали? — выдохнул я, хватаясь за грудь, едва в состоянии дышать — настолько тяжелым было это чувство. Хранитель посмотрел на меня без выражения, неподвижная тень в комнате.

– Совесть, — произнес он, — часть человечности. Сожаление — то, чего ни один смертный не может долгое время избегать. Если вы не сможете принять ошибки прошлого, тогда вы не пригодны для того, чтобы иметь душу.