Первая невеста чернокнижника - Ефиминюк Марина Владимировна

— И что? — выпрямилась я и уперла руки в бока. — Ты тоже ешь, как не в себя, и польза от тебя сомнительная.

— Может, она замаскированный петух?

— Эверт Ройбаш, ты олень, — буркнула я. — Что хотел-то?

— Я догадался, где кольцо моей матушки, — торжественно объявил он и свернул пальцы калачом: — Вот такой рубин. С орех! Обогатимся, когда продадим.

Знал, подлец, чем завлечь девушку, отчаянно страдавшую без зарплаты. После того как Макстен в ультимативной форме запретил устраивать экскурсии по междумирью, я осталась совсем без дохода.

Чисто по-человечески чернокнижника, конечно, можно понять. Выходит он на балкон в одном исподнем, сладко потягивается, а во дворе задирает головы толпа народа. Какое счастье, что в магическом мире не было фотоаппаратов, но я буквально видела вспышки в глазах достопочтенных тетушек, когда они плотоядно таращились на сексапильного черного мага. К слову, за разврат они неплохо доплатили, так что Макстен являлся главной достопримечательностью и показан был не случайно. Если бы не вышел на балкон, пришлось бы вести теток в дом, и я точно не отделалась бы одним предупреждением. Хорошо, что новый черный прислужник пока не научился варить острые соусы…

На кухонном столе из глиняного горшка радостно тянулся к солнечным лучам плотоядный цветок Васенька, переживший местный апокалипсис. Вокруг лежали всевозможные пыточные приспособления, начиная от пинцета и заканчивая клещами, отлично подходившими для выдирания зубов.

— Олень, ты же не мстишь цветку за то, что он цапнул твою мать за палец? — ухмыльнулась я. — Дело давнее, а палец он выплюнул.

— Лучше бы сразу откусил и переварил, — пробормотал Эверт, припоминая, что случилось после появления Мартиши в Мельхоме. — Он слопал матушкин перстень, а отдать не хочет.

Я нахмурилась. Сказать откровенно, Васенька действительно за последний месяц ни разу не раскрыл створки. Переварить драгоценность пытался?

— Он скоро сдохнет от заворота кишок, — предрекла я близкую гибель, — тогда и вернешь трофей.

— Не хочу, чтобы смелое создание, цапнувшее мою мать, пало бесславной смертью, — отозвался Эверт. — Я умею быть благодарным.

— Достаем, — немедленно согласилась я посодействовать извлечению кольца.

— Ты суй ему палец, а я вытащу кольцо, — предложил Эверт и пару раз для наглядности щелкнул пинцетом.

— Палец не дам.

— Ладно, — сдался Олень. — Я дразню, ты вытаскиваешь.

С энтузиазмом мы взялись за извлечение, но, сколько Эверт не водил пятерней перед цветком, плотоядное растение наотрез отказывалось распахивать створки.

— Ты, может, руки плохо помыл? — предположила я.

— Может, он просто кольцо отдать не хочет? — огрызнулся он.

Некоторое время мы разглядывали несговорчивый цветок. В тишине было слышно, как в окно билась муха. Незаметно задумчивое молчание превратилось в невысказанное коллективное согласие.

— Ты ловишь, — не отрывая взгляда от цветка, немедленно заявила я.

— Почему я?

— Я в юбке.

Жужжащую жертву удалось поймать без приключений. Однако, сколько мы не водили придавленным лакомством перед зубастой пастью, Васенька наотрез отказывался принимать подношение.

— Хорошо, я знаю, что делать, — махнула я рукой. — Почеши его под бутоном.

— Чего?

— Приласкай.

— Как?

— Пальчиками. Кто из нас двоих почитывает порно?

— А?

— Трактаты отшельника Ерима, — напомнила я о пошленькой книжке, по которой Макстен учил меня читать. — Там же подробно объясняют, где, как и под каким углом надо щекотать.

— Но не цветы же, — буркнул Олень, однако кончиком указательного пальца почесал цветочек по сочному стеблю. Плотоядное растение неожиданно повернуло головку. Приободренный удачей парень тронул основание бутона, и створки раскрылись во всю ширину, демонстрируя влажное синее нутро, игольчатые клычки и кольцо с красным камнем.

— Страстно чеши! — приказала я, осторожно вытаскивая перстенек пинцетом. — Есть!

Вместо украшения в пасть была засунута муха, тем самым Васенька и удовольствовался.

— Убейте меня! — в ужасе выпалил Эверт, разглядывая перстень на свет. — Он почти переварил рубин! Лучше бы он отожрал и переварил матушкин палец.

— Хозяин спрашивает, почему вы вопите, как демоны, — раздался высокомерный голос нового прислужника. Как все одержимые, он ходил абсолютно бесшумно, хотя бывший белый маг Ирен Орсо не уступал ростом Эверту. За слугой следовал вингрет. К сожалению, после той драки летать Карлсон больше не мог.

С момента пробуждения в новой роли Ирен не вспоминал ни о посохе, ни о борьбе за добро. Иногда отстранение рассуждал о белой магии, рассказывал истории о школе Дигора и о том, как призывал силу Вселенной. Бывшего сеятеля добра больше не волновало прошлое. Единственное, о чем он мог думать, — как угодить хозяину.

Пару дней назад мы с Максом ввалились в спальню, начав раздеваться еще на подлете к двери, а прислужник уже стоял возле кровати и с самым серьезным видом держал зажженную свечку. Все настроение испоганил, одержимый подлец!

— Госпожа Алина, — Ирен перевел взгляд куда-то мне за плечо, — ваша курица пересекла запрещенную линию.

— Чего? — Я оглянулась. Дунечка со двора заглядывала в кухню.

— Я натравлю своего Тэйра, — с индифферентным видом заявил Ирен, всей проклятой душой ненавидевший птиц.

— Твоего Тэйра вообще-то зовут Карлсон, — сложила я руки на груди, — и он мой.

— Но кормлю его я, — изогнул бровь одержимый, — и он очень любит курятину.

— Макс! — заорала я на весь дом. — Они хотят сожрать мою Дунечку!

Эпилог

— Олег, быстро иди сюда! Сейчас будут звонить! — цыкала мама на отца. Она не догадывалась, что я давно следила за комнатой через волшебное зеркало, транслирующее все, что успевала захватить камера ноутбука.

— Почему ты натянул треники? — набросилась она, когда появились папины ноги в тренировочных штанах. — Зять всегда одет с иголочки.

— Под столом все равно не видно, — отмахнулся он.

— Прилижи вихор! — буркнула она.

— Да какая разница? У нашей дочери муж — китаец, они и не такие хайеры делают, я в Интернете смотрел.

— Это были японцы, — поправила мама.

— Да? — фыркнул папа. — Они все на одно лицо.

— И Максим не китаец. У него внешность сугубо европейская.

— А по-твоему, в Китае живут шведы?

— Почему сразу шведы? — обиделась матушка. — Может, он испанец.

— Ага, китайско-каталонский, — фыркнул папа.

Ни одно письмо так и не переправилось через границу миров, потому что у гениального чернокнижника Макстена Керна получилось настроить связующее зеркало, и я начала общаться с родителями через «скайп». Вернее, это у них выглядело так, будто дочь звонит с помощью компьютерной программы, а на деле я сидела перед зеркалом в тяжелой золотой раме (ужасно вычурной) и ждала, когда муж щелкнет пальцами, чтобы настроить двустороннюю связь.

Обычно вся семья расставляла стулья перед лэптопом и начинала или натянуто улыбаться в камеру, или задавать вопросы. Особенно бабушка любила узнать, почем у нас тут хлеб и не поднялись ли цены на молоко. Со стороны Мельхома тоже вечно происходили диверсии: то прислужник Ирен попытается зеркало загородить спиной, то Эверт пронесет череп Егорку. Объясняй потом, что за странные типы бродят по нашему дому.

Сегодня нам повезло беседовать с родителями без остальных родственников.

— Готова? — Макстен сел на диван рядом со мной.

— Готова, — вздохнула я. Как примерный зять, он поправил рубашку и щелкнул пальцами.

— Ой, звонят! Смотри, звонят! — Мама всполошенно схватилась за мышку, пытаясь попасть в кнопку вызова на экране. Она так долго ковырялась, что казалось, будто кружок с трубочкой скакал, не позволяя на себя нажать.

— Да быстрее ты! — цыкнул папа.

— Я стараюсь!

Получилось!

— Алинка, привет! — заулыбалась мама. — Зятюшке тоже большие приветы!