Невеста эльфийских кровей - Караюз Алина

— Вы правы. Здесь я бессилен ему помочь. Но родные дольмены и духи предков смогут его исцелить.

— Вы заберете его с собой? — вскинулась Ринка. — Тогда я пойду с вами!

Тяжелый взгляд эльфа пригвоздил ее к полу.

— Твое место рядом с эльканэ, или забыла? А ты сначала сними проклятье, старик. Потом делай что хочешь, я не стану мешать.

Уркх покачал головой:

— Ты сильный маг, светлейший аэр, но тебе не дано видеть линии жизни. Нет никакого проклятья. Твой принц абсолютно здоров, только сильно ослаблен. Немного времени, хорошая еда, подпитка магией — и все восстановится.

— Как это нет? — Рив побледнел. — Но я же сам видел!..

— Ты видел не то, что было, а то, что тебя заставили видеть. Слышал не то, что тебе говорили, а то, что тебя заставили слышать. Ты верил в то, что тебе внушили. Эльф-полукровка продал свою душу Эргате и заключил с ней союз. Твой принц стал каналом, через который он тянул силы Эльвериолла. Не будь они одной крови, у отступника ничего бы не вышло. Но теперь он мертв, и канал оборвался.

Словно в ответ на эти слова Эландриль застонал.

— Эльканэ! — Рив склонился над ним. — Как вы?

— Голова раскалывается… — принц потрогал свой затылок, на котором наливалась свежая шишка. — А так… — он прислушался к себе. — Стало легче дышать. Будто мельничный жернов скинул.

— Я… я ничего не понимаю… А как же кровь? — Рив обернулся к Ринке. Девушка поднялась и стояла рядом с шаманом, наблюдая за его действиями. — Кровь истинной суженой. Разве не она должна была вылечить эльканэ?

Шаман колдовал над сыном. Но бросил через плечо:

— Вылечить? Это вряд ли. Сделать еще уязвимее — да. Кровь создает неразрывные узы.

— Боги! — Эльф со стоном схватился за голову. — Где были мои глаза?! Я впустил змею в сердце Эльвериолла!

— Темные жрицы плетут тонкие сети, — заметил шаман. — В них легко попасть, а выбраться почти невозможно. И этот несчастный… — он кивнул на тело Тессиля, изломанной куклой лежащее в луже крови. — Он тоже жертва.

— Ты его еще пожалей! — рыкнул Рив и запнулся.

Ему вдруг стало больно. Так больно, что он, уже ни о чем не думая, опустился на колени рядом с телом красноволосого эльфа. Запоздалое раскаяние охватило его.

Не увидел. Не заметил. Не предостерег.

Был глух и слеп.

Или хотел быть глухим и слепым? Ведь это удобно…

Горло Рива сжалось от захлестнувших эмоций. Он протянул дрожащую руку, отвел с лица Дюка потускневшую, слипшуюся от крови прядь.

— Мы же… мы же были как братья. Неужели он так хотел власти?

— Не он. Те, кто стояли за ним. Темные сети опутали его душу. Эргата взрастила в нем жажду мести, алчность и честолюбие. Никто не рождается с ядом в сердце. Даже самое темное исчадие Мрака.

— Теперь это не имеет значения, — заговорил Эландриль. — Он мертв, значит, мы никогда не узнаем правды. Вряд ли стоит приглашать некроманта, чтобы допросить мертвеца.

— Но Ваше Высочество…

— Хватит, — эльканэ внезапно поднялся и сел. Сморщился от дискомфорта, но все-таки расправил плечи и посмотрел на регента так твердо, как никогда до этого. — Я направлю в Стальные холмы карательный отряд и заставлю жриц Эргаты расплатиться за зло, которое творилось по их вине. Никто не смеет угрожать Хрустальному трону. Но сейчас у нас есть дела поважнее.

Рив дрогнул под этим взглядом. Дрогнул и отступил, обнаружив, что перед ним не слабый болезненный мальчишка, которого можно отодвинуть с пути, а наследник престола. Теперь, когда Дюк мертв, а чары рассеялись, Эландриль внезапно стал тем, кем должен был стать еще шестнадцать лет назад.

Королевская кровь напомнила о себе.

— Этот уркх, — эльканэ указал на Брента, — рисковал своей жизнью, чтобы спасти меня. Он достоин того, чтобы выжить.

Эландриль перевел взгляд на шамана и с чувством добавил:

— Я обязан твоему сыну тем, что дышу сейчас. Проси, чего хочешь. Я сделаю все, что смогу.

— Тогда, позвольте мне забрать его, эльканэ. Родная земля — лучший лекарь.

— Я пойду с вами! — повторила Ринка с безрассудным упрямством. — Я хочу быть рядом с ним. После всего… что случилось…

Вспомнив пережитый ужас, она захлебнулась отчаянием, но тут же взяла себя в руки и твердо закончила:

— Я не оставлю его одного! Не просите об этом!

Рив дернулся что-то сказать. Его лицо исказилось, глаза засверкали едва сдерживаемым возмущением. Где это видано, чтобы эллевиан самого эльканэ так убивалась по какому-то уркху?! Что эта девчонка себе позволяет? Да еще в присутствии суженого!

Но Эландриль поднял руку, и беловолосый захлопнул рот, не издав ни звука. Принц посмотрел на шамана:

— Сколько тебе нужно времени, чтобы поставить его на ноги?

— Три дня, — тот поклонился. — Через три дня он либо вернет себе человеческий облик и исцелится, либо… — он сделал говорящий жест.

— Значит, три дня.

Взгляд Эландриля задержался на Ринке.

— Я тебя услышал, — произнес эльфийский принц с видимым усилием. Слова давались ему тяжело. Казалось, каждое он выталкивает из себя вместе с кровью. Но у него было достаточно времени, чтобы подумать. И чтобы принять решение. — У тебя есть три дня. Потом ты вернешься.

— Спасибо, — прошептала девушка едва слышно. Ее сердце облегченно забилось.

Эландриль кивнул Риву, и тот, не смея перечить, активировал новый портал.

— Боюсь, как бы вы не пожалели о своей доброте, — проворчал Рив, когда строптивая троица исчезла в сиянии. — Я все понимаю, но это уж слишком!

Эльканэ бросил на него нечитаемый взгляд и ровно, без единой эмоции произнес:

— Найди того, кто снимет эти рханговы ожерелья. У тебя есть три дня.

Три дня безумной надежды. Три дня душевных мук и самобичевания. Целых три дня, чтобы снова почувствовать себя между жизнью и смертью…

Слишком маленький срок, чтобы сделать окончательный выбор. Но достаточный, чтобы сойти с ума.

Эландриль все решил для себя. У него было время подумать, взвесить все «за» и «против». И сделать единственный выбор, который давала ему Судьба. И все равно, стоило ему лишь вспомнить об этом, как сердце сжималось в безнадежной тоске. Глухое отчаяние давило на грудь.

Устав метаться в своих покоях, он потребовал, чтобы слуги вынесли его в сад. И уже там, глядя на цветущую магнолию, внезапно подумал, что за все шестнадцать лет, которые ему пришлось провести прикованным к кровати, он ни разу не покидал своей спальни…

Пусть темные маги и Дюк Тессиль лишили его возможности передвигаться. Но почему же ему ни разу не пришло в голову, что за стенами дворца есть целый мир? Почему он ни разу не подумал, что можно спуститься в сад, полежать на шелковистой изумрудной траве у пруда, посмотреть, как мелькают в воде серебристые рыбки… Насладиться ароматом цветов, вдохнуть свежий воздух…

Единственное, о чем он думал эти годы — это о смерти. О том, что ее ледяное дыхание щекочет его затылок. О том, что она стоит очень близко… И что она слишком ревнивая дама, чтобы он мог думать о чем-то еще, кроме нее.

Эландриль лежал на траве, устремив взгляд в небо. Туда, где ветви могучих дубов переплелись в искусный шатер. Ласковый ветер шевелил его волосы, солнце целовало бледные щеки. После гибели Тессиля прошла не только постоянная слабость, но и боязнь света.

Принц был еще слаб. Он не мог долго стоять, самостоятельно передвигаться, даже спуститься по лестнице. Но с каждым днем сил становилось все больше. Да, они возвращались по капле, но главное, что они возвращались.

Над головой раздалось вежливое покашливание:

— Гхм… гм… Ваше Высочество…

Эландриль повернул голову и взглянул на говорившего.

Аривильер Лиатанари стоял перед ним в запыленной дорожной одежде. Уставший и хмурый.

— Выпей воды, — принц кивнул на низенький столик. Там заботливые слуги разложили спелые фрукты и бутылку медовой воды.

— Спасибо, эльканэ, — Рив поклонился, а потом залпом выпил кружку духмяного напитка.