Рябиновая невеста - Зелинская Ляна

— Отпусти меня! — прошептала она, с ужасом понимая, что если сейчас их кто-то увидит, то королю не понравится всё это.

Ох как не понравится! Но Игвару будто всё равно!

— Я бы давно тебя отпустил. Если бы ты просто меня ненавидела. Но я чувствую ток твоей крови. Слышу твой запах, — он шептал что-то бессвязное, безумное и сладкое, склоняясь к её губам, — я ощущаю твоё желание, и будь я проклят, если ты не хочешь того же, чего и я.

Его ладони сжали её плечи, скользнули на спину, он обнял Олинн и прежде, чем она попыталась вырваться из его рук, поцеловал, как тогда у реки, неожиданно и не спрашивая. И снова, как и тогда, одновременно нежно и грубо, будто не хотел этой грубости и не мог сдержаться.

И было что-то такое в его словах, обволакивающее, как тёплый мёд, лишающее сил, оставляющее только одно желание — отвечать на его поцелуи. И она ответила. Не думала даже, что сдастся так легко, что от одного прикосновения растает, как свеча. Но растаяла. И когда он притянул её к себе, не сопротивлялась.

Игвар взял руку Олинн и прижал к своей шее, словно предлагая: «Обними меня!», и она, словно заворожённая, скользнула пальцами по коже.

− Скажи мне правду, − прошептал Игвар, отрываясь от её губ и сжимая в ладонях лицо Олинн. — Где она? Где звезда Севера?

А её пальцы в этот момент почувствовали на его шее металлический обруч — торквес, тот самый, который она видела ещё в избушке на болотах, и это ощущение металла и его слова отрезвили Олинн в одно мгновенье. Она вынырнула из сладкого дурмана и сразу вспомнила, кто перед ней.

Так всё это, чтобы узнать, куда она дела звезду? Этот поцелуй, этот страстный шёпот?!

И её захлестнула волна горькой обиды. Олинн упёрлась руками в грудь Игвара, попытавшись оттолкнуть, и когда он разжал объятия, с размаху ударила его по лицу. Не думала, что когда-нибудь сделает так.

Сама от себя не ожидала и поэтому испугалась. Всего и сразу. Чувств, нахлынувших на неё, той пропасти, в которую Игвар тащил её за собой, и собственной слабости. Того, что она оказалась игрушкой в руках двух могущественных мужчин. А главное, того, что все его слова — снова ложь! Всё лишь для того, чтобы узнать о треклятой звезде!

Сразу вспомнилось, как он страстно звал в бреду какую-то женщину, и слова короля о том, что у Грира нет дамы сердца, а значит этот его порыв, как и в прошлый раз, всё такой же обман! Только тогда он выведал у неё, как проникнуть в крепость, а сегодня хочет выманить у неё звезду!

И она бы ударила его ещё раз, но в тот же миг с ужасом подумала, а что сделает Игвар в ответ? Он ведь не из тех мужчин, которые потерпят подобное от женщины! Она замерла, прижав ладонь к губам и глядя на него глазами, полными отчаяния и страха.

− Так, значит? — только и произнёс Игвар, потерев щёку, и раздражённо провёл рукой по волосам.

Снаружи в третий раз призывно протрубил рог, и где-то на лестнице раздались шаги и голоса. Ещё одно мгновенье Игвар и Олинн смотрели друг на друга, обжигая взглядами, а потом лицо командора снова стало каменным. Он шагнул в сторону двери и толкнул её с такой силой, что она распахнулась, едва не сбив с ног стоявших за ней людей, и вышел первым. А Олинн ничего не оставалось, как последовать за ним.

Она с трудом нащупала ногами две узких ступеньки. От всего, что произошло, у неё совсем помутилось в голове. Олинн даже не сразу поняла, что во дворе их встречают ярл Бодвар и Фэда, и забыла поклониться хозяину дома. И только потом заметила, как сестра смотрит на неё и Игвара, и она поклялась бы, что Фэда всё поняла. Да и как не понять, если у Олинн пылает лицо и губы горят от поцелуя, а от смущения она готова провалиться сквозь землю.

Фэда присела в полупоклоне, и только теперь Олинн обратила внимание, что сестра одета так, что сразу и не узнать. Тёмное платье и длинный плащ с лисьим воротником, а волосы скрыты под накидкой, украшенной спереди тяжёлым ободом из жемчуга от уха до уха. Под подбородком края накидки скреплены так, что скрывают шею. И глаза Фэда подвела чёрным, как делают замужние северянки. Видимо, сестра не хотела, чтобы её случайно кто-нибудь узнал.

− Эйда Олинн, позвольте проводить вас, — произнёс Игвар голосом, полным безразличной вежливости, и снова подал ей руку.

Его лицо оставалось бесстрастным, и он рассматривал гостей, идущих к воротам, всем своим видом показывая, как неприятна ему навязанная королём галантность.

Фэда тоже молча отвернулась, сделала вид, что они с Олинн едва знакомы, и вся процессия двинулась к месту турнира. А Олинн совсем растерялась. Сейчас она уже жалела о том, что сделала, потому что понимала − у её пощёчины будут последствия. И она всё та же лягушка глупая, могла бы и правдоподобнее соврать про звезду. Вот Фэда бы смогла! Надо было с самого начала сказать, что отдала её отцу. Но теперь-то Игвар понял, что она знает больше. Что теперь с ней будет? Он командор, а она…

Олинн шла, едва касаясь пальцами рукава Игвара, и старалась на него не смотреть. Они проследовали к месту турнира в полном молчании, и ей казалось, что её ведут на казнь. Впереди шёл ярл Бодвар с женой, и, подойдя к помосту, на котором уже сидел король, хозяева замка пропустили гостей вперёд, указав на почётные места. Игвар сел по правую руку от короля, Олинн рядом с ним, а уже дальше Фэда и её муж.

Пытаясь успокоить тревожно колотившееся сердце, Олинн спрятала руки под рысью накидку и, принялась рассматривать всё вокруг. Она никогда раньше не видела турниров. В Олруде хирдманы просто собиралась в хозяйственном дворе крепости, орали и пили эль, криками подбадривая тех, кто сошёлся в центре круга, и иногда дрались до смерти. И что такое настоящий рыцарский турнир, ей предстояло увидеть впервые.

Ровную площадку прямо за воротами крепости огородили со всех сторон вешками и бочками. Соорудили большой помост с навесом от дождя, если тому вдруг вздумается снова пойти. И всё сооружение украсили еловыми ветвями, рябиной и красными плетями болотного плюща. На помосте поставили кресло для короля, укрыв его бархатной накидкой, и скамьи для гостей, а рядом ещё шатёр с закусками и вином. Повсюду развесили штандарты короля Гидеона, а его воины, все как один, надев поверх кольчуг плащи с гербами, встали рядами по обе стороны площадки.

Всё было так торжественно и красиво, что Олинн невольно залюбовалась, глядя на это зрелище. Воинов было много, больше, чем вчера на пиру. Она прислушалась к разговорам и поняла, что те отряды, которые уехали дальше на север, преследуя бежавших людей ярла, сегодня вернулись в Бодвар. После разговора короля с Игваром, который Олинн услышала недавно, она теперь понимала, что в зелёных плащах — это обычные воины, а в рыжих, подбитых мехом — найты. Главы балеритских кланов, что собрались под знамёна короля Гидеона. И различить их было нетрудно, у каждого найта под королевским древом на гербе был изображён клановый знак — ива, орешник, ясень…

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

За ограждением собралась толпа желающих посмотреть турнир. Снова протрубил рог, появился герольд со своим огромным посохом, украшенным лентами и оленьим рогом, и стал выкрикивать пышные имена победителей битв. Найты стали подходить к королю по одному и кланяться, прикладывая правую руку к сердцу, а затем усаживаться на нижний ряд помоста. Кого-то из них Олинн уже видела вчера на пиру, а кто-то появился впервые. Но все они, как один, с любопытством смотрели на Олинн, сидящую рядом с командором. Видимо, не понимали, кто эта девушка, и что означает её столь почётное место.

— Гленн Нье'Лири из клана Рябины! — воскликнул герольд, потрясая посохом. — Победитель битвы на Чёрном пороге!

И, прежде чем Олинн успела разглядеть лицо подошедшего найта, взгляд скользнул по его гербу. Рябиновая ветвь и полукруглая вязь рун под ней, словно чаша. И этот узор, и эта ветка были ей знакомы. На кулоне её матери они были точно такими же. Олинн невольно прижала руку к груди, туда, где под платьем прятался этот самый кулон, чувствуя, как сдавило сердце.