Редкий дар (ЛП) - Кэри Жаклин

— Тогда, возможно, он прав, и вам стоило научить его военному делу, а не искусству служения Наамах и плетения интриг, если вы хотели почтить память своего воинственного сеньора, — безжалостно сказала я. Мои слова были жестоки, но просить прощения я не собиралась. Слишком свежа была в памяти та ночь: холодные камни подо мной и горячая кровь Алкуина, обагряющая мои пальцы.

— Возможно, — пробормотал Делоне, ничуть не осерчавший из-за резкости моего заявления. Он глядел сквозь меня, погруженный в какие-то неведомые мне воспоминания. — Возможно, и стоило.

Я слишком любила его, чтобы заставлять страдать.

— Алкуин сам выбрал дело, которому вы его обучили, милорд. Не преуменьшайте все то, что он ради вас совершил. Сейчас он горюет, что расплачиваться за его выбор пришлось Ги. Позвольте ему в полной мере оплакать Ги, и он сам к вам придет. Вот увидите.

— Надеюсь, ты права. — Взгляд наставника снова стал проницательным. — Значит, больше никогда. Туар Алкуина закончен. А ты…

— Я по доброй воле посвятила себя Наамах, милорд, — тихо напомнила я. — Вы не властны освободить меня от обета, как и Алкуин не мог нарушить свой.

— Нет. — Делоне снова взял перо. — Но я не отказываюсь от своих слов. Никаких свиданий, пока Бувар не привлечен к ответу. — Он обмакнул перо в чернила, очевидно не собираясь больше ничего обсуждать. Но я упрямо кашлянула. — Да? — поднял он глаза.

— Есть один лорд, назначенный послом в Хеббель-им-Аккад, — напомнила я. — Тот самый, который в чужих краях пристрастился к… экзотике. Дней через десять он явится с докладом к королю, и уже подписан договор, по которому я должна доставить ему удовольствие.

— А, лорд из окружения л’Анвера. — Делоне провел кончиком пера по нижней губе, глубоко уйдя в свои мысли. — Совсем о нем забыл. Наверное, тебя порекомендовал д’Эссо. — Он глянул на свое письмо. — Тогда пока жди, а там посмотрим. Если до этого дойдет… что ж, мы можем сослаться на постигшую наш дом трагедию, ни капельки при этом не солгав. Но еще посмотрим.

Я кивнула в молчаливом согласии, не желая дальше на него давить. Только проявленная наставником забота заставила меня поднять голову и глянуть на него.

— Не нужно делать это ради меня, Федра, — нежно попросил Делоне. — Если ты идешь на это только из любви ко мне… Прошу тебя, давай воззовем к жрецам Наамах и поищем способ избавить тебя от клятвы. Такой способ наверняка существует, ведь Наамах отзывчива и сердобольна.

Я смотрела на дорогое лицо, и вдруг из левого глаза засочилась красная пелена, застилая зрение. За спиной Делоне заколыхалось лицо Кушиэля, сурового и непреклонного с розгой и бичом в руках. По коже побежали мурашки. Я подумала об Алкуине и Ги.

— Нет, милорд, — прошептала я и моргнула. Туман перед глазами рассеялся. — Вы дали название тому, что я есть, и прославили мою истинную сущность, но судьбу для меня выбрал Кушиэль. Позвольте мне служить так, как мне предназначено, к вашей пользе и во имя Наамах.

Спустя несколько секунд Делоне коротко кивнул, сдаваясь.

— Значит, быть посему, только дождись моего разрешения, — сказал он и вернулся к письму.

Вот так мы с наставником уладили этот вопрос, и я готова признать за собой только ту вину, что не отметила как нечто важное, когда за письмом явился гонец в ливрее Дома Курселей. Ответа не последовало, и я выбросила это из головы, а Делоне, казалось, смирился. Он не стал устраивать похороны — Ги не имел семьи, да и жестоко было бы проводить церемонию, когда Алкуин не мог принять в ней участие, — но заплатил за отпевание, и Ги похоронили на земле святилища Элуа за Городом.

* * * * *

Через неделю рана Алкуина начала затягиваться и, судя по всему, должна была благополучно зажить, оставив только ужасный шрам. Я перевязывала товарища каждый день, предварительно вымочив бинты в теплой воде с отваром валерианы, чтобы притупить боль. Пусть лечить я не умела, но, по крайней мере, меня обучили ловкости и расторопности, и Алкуин был благодарен мне за заботу.

Он был хорошим пациентом: никогда не жаловался, что меня не удивляло, поскольку склонностью к нытью мой товарищ не отличался. На седьмой день он даже засмеялся, увидев, как я нюхаю его рану, проверяя, не загноилась ли она.

— А из тебя получился неплохой врач, — тихо пошутил он, пытаясь сесть среди подушек ровнее, и тут же скривился, так как швы натянулись.

— Лежи спокойно, — предостерегла я, опустила пальцы в горшочек с бальзамом и принялась наносить целебную мазь на рану. Порез выглядел ужасающе на бледном торсе Алкуина, но уже затягивался. — Если хочешь, чтобы за тобой ухаживали еще лучше, позволь Делоне на тебя взглянуть.

Алкуин упрямо покачал головой, непримиримый и непреклонный. Я посмотрела на него и вздохнула. Ничто не могло лишить его уникальной красоты, но выглядел он осунувшимся и изможденным.

— Ги, как и мы с тобой, сам сделал свой выбор, — напомнила я, накладывая свежую полотняную прокладку на рану. — И он знал, как велик риск, знал лучше любого из нас. Ведь именно его наняли, чтобы убить Делоне, а отбившийся Делоне тогда простил его и взял к себе в дом. Виня во всем себя, ты умаляешь долг, выплаченный Ги.

Первая моя фраза, которая проняла Алкуина.

— Но его долг не умаляет моей глупости, — упрямо возразил он.

— Ах, фу-ты, ну-ты, — фыркнула я, бинтуя его торс. — Другие, конечно, могут сглупить, но только не Алкуин но Делоне. Что ж, если ты думаешь, что справедливо грызешь себя за этот случай, то как же, по-твоему, должен казниться Делоне из-за того, что не догадался, насколько тебе отвратительно служение Наамах? Послушай меня, Алкуин, вам обязательно нужно поговорить, и чем скорее, тем лучше.

На секунду мне показалось, что он готов смягчиться, но тут его рот упрямо сжался, и Алкуин снова коротко покачал головой, закрывая тему. Не падая духом, я занялась уборкой в комнате: подвинула таз для умывания, сложила бинты, закрыла горшочек с бальзамом.

— А скажи мне, пожалуйста, кто из Стрегацца Тереза? — спросила я, заметив, что Алкуин больше не обращает на меня внимания. — Которая старшая? Я думала, дочери принца Бенедикта принадлежат к Дому Курселей.

— Они принцессы крови по рождению, как Лионетта де Тревальон, но Тереза вышла замуж за кузена по матери из рода Стрегацца, Доминика. — Я побудила Алкуина отвечать хорошо затверженный урок; его слова опережали мысли. Он всегда лучше меня разбирался в королевской генеалогии. — По всем расчетам плохой союз для принцессы — он всего лишь мелкопоместный граф, — но ведь и она вторая дочь. Первая — Мария-Селеста, которая вышла замуж за сына дожа. Ее сын — наследник престола Серениссимы. Не исключаю, что после гибели принца Роланда Доминик Стрегацца помышлял подобраться поближе к ангелийскому трону.

— И обнаружил, что Дом Анверов стоит на его пути, — додумала я. — Как он, наверное, был разочарован. Но какое дело Делоне до того, кто убил Изабель л’Анвер? Судя по всему, она была его личным врагом.

Алкуин пожал плечами и махнул рукой.

— Понятия не имею.

— Возможно, он любил Изабель, а не Эдми де Рокай, — предположила я. — Возможно, в его глазах ее предательство заключалось не в том, что она подстроила смерть первой нареченной принца, а в том, что сделалась второй.

Алкуин выпучил глаза.

— Ты не можешь всерьез так думать, Федра! Делоне никогда не стал бы покрывать убийство. Никогда! И будь это правдой, зачем бы ему чтить обещание, которое принц дал касательно меня? Зачем перекладывать на себя обязательство преуспевшего соперника?

— Из-за чувства вины? — предположила я. — Позавчера он жутко разозлился, когда я упомянула принца Роланда. А вдруг все это время мы ошибались, и вражда между Делоне и Изабель л’Анвер де ла Курсель проистекала не из ненависти, а из неудавшейся любви?

Алкуин прикусил нижнюю губу, обдумывая мои слова, пока я прятала улыбку. Я принялась строить эти фантастические теории лишь чтобы отвлечь его, но последняя оказалась слишком правдоподобной, чтобы попросту от нее отмахнуться.