Дочь Хранителя - Шевченко Ирина

Я с трудом подняла обитую железом крышку погреба. А свечка где? Обшарив взглядом кухню и не обнаружив искомого, снова вгляделась в холодный полумрак хранилища. Ладно, и так найду. Картошка в ящике слева, мясо в бочонке справа. По скрипучей лестнице осторожно спустилась вниз. Мясо нашла сразу, выложила в миску два куска покрупнее — Ваол небось от ужина не откажется. Сейчас наберу в мешочек картошки… Ох! Со звуком внезапно грянувшего грома надо мной захлопнулся люк. От испуга перехватило дыхание, и я даже вскрикнуть не смогла. Отдышавшись, подняла глаза туда, где в кромешной тьме должен был находиться выход. И как эту крышку упасть угораздило? Я же вроде крючок зацепила. Или нет? Был уже прецедент, только тогда Лайс спускался — чуть было не прибило любимого братца.

Поставила миску с мясом на пол и нашарила лестницу. Поднявшись, попыталась толкнуть крышку одной рукой. Ничего. Убедилась, что ноги стоят крепко, и уперлась обеими. Никакого эффекта. Как будто держит ее что-то. Или кто-то…

Иоллар услышал, как девчонка возится с тяжелой крышкой погреба, и идея пришла мгновенно. Не самая лучшая идея, если учесть, что Эн-Ферро все-таки вернется. Но вернется завтра. А девица — вот она. Так почему бы не решить этот вопрос прямо сейчас? А потом, когда сам все узнает, будет что обсудить с Лайсом.

Проскочив на кухню — даже дверь не скрипнула — убедился, что Галла уже копошится внизу, и захлопнул крышку. Сверху поставил табурет и сел — так вернее. Через пару минут почувствовал слабый толчок. Потом еще один. Потом еще. Ни ругани, ни криков о помощи.

— А ты упертая. Не надорвешься, колдунья?

Интересно, многому она уже успела научиться? Вдруг как шарахнет заклинанием, и будут его потом от потолка отдирать.

— Что за шутки, Иоллар? — Голос из погреба звучал глухо, но не испуганно. Пока.

— Это не шутки. Хочу с тобой поговорить.

— Выпусти и поговорим.

— Нет. Сначала мы поговорим, а потом, может быть, я тебя выпущу.

— Какое «может быть»? С ума сошел? Мне поесть надо, на ногах еле держусь.

— Нормально ты на ногах держишься, — возразил он. — А если есть хочешь, отвечай быстро и честно.

— На что отвечать?

Понятливая девочка. И никаких оскорблений — век бы ее в погребе держать.

— Кто ты такая?

Тишина. Потом недоумевающее:

— В каком смысле?

— Кто ты? Имя. Возраст. Родной мир. Зачем пришла на Тар? Почему с Лайсом?

— И все? Ты же знаешь, Эн-Ферро тебе рассказывал.

— А теперь ты расскажи. Подробно.

— Подробно? Ладно, слушай. Меня зовут Галла. На Земле по паспорту: Иванова Галина Кирилловна. Возраст — двадцать шесть… точнее, почти двадцать семь лет. Работала открывающей на одной из станций. Потом у меня обнаружились способности к волшебству, и поскольку на Земле из-за низкого магического фона развивать их не получилось бы, пришла на Тар. Лайс по просьбе шефа за мной присматривает. Все?

— Твой шеф — Рошан?

— Да. Я ответила на все вопросы?

— Нет.

Но кое-что все же сказала. То, что по непонятным причинам отрицал Эн-Ферро, — это все-таки работа. Хранитель Дивер был прав, Рошан нанял Лайса. Возможно, даже не посвятил карда в подробности, велел только держать рот на замке и не сказал ничего о том, что девчонка представляет угрозу. А Лайс, как всегда, взялся за дело с энтузиазмом, носится с этой замухрышкой и, кажется, уже не на шутку к ней привязался. Эльф невесело улыбнулся: таков уж он есть, Лайс Эн-Ферро, и кому как не ему, Иоллару, это знать.

Но ничего, сейчас эта тощая ведьма-недоучка выложит все, а там уж он сумеет открыть карду глаза на его «дорогую девочку». Он слишком многим обязан Лайсу, чтобы позволить тому стать козлом отпущения в хитроумных играх Хранителей.

— Что ждет Эн-Ферро, если ваши подозрения подтвердятся?

— Все зависит от того, какую роль он играет во всем этом. Если он всего лишь наемник, то ничего ему не грозит — разбираться будем с нанимателем. Если же принимает более активное участие в заговоре, то… Он ведь единственный проводник в Сопределье и единственный оставшийся адепт магии Пилаг, было бы жаль потерять его из-за его же глупости…

— Я все рассказала!

— Зачем ты здесь? И во что втянула Лайса?

Тишина.

— Не хочешь говорить?

— Хочу. Только слова подберу повыразительней!

Еще ерепенится! Но ничего, это ненадолго.

— Как думаешь, сколько весит стол?

— Ты не посмеешь!

— Да неужели? Ты меня плохо знаешь, колдунья. Советую рассказать все как есть.

— Иди ты…

— Как невежливо с твоей стороны. И недальновидно. Стол я все-таки придвину и пойду погуляю. Час, может, два. А ты пока посидишь в холодке, подумаешь, что еще рассказать. Договорились?

Тишина.

— Молчание — знак согласия.

Он установил массивный стол так, чтобы две из его ножек стояли на крышке погреба. Прошел в комнату и опустился на диван. На душе было мерзко. Нет, не из-за того, что он запер девчонку в холодном погребе, а из-за гаденького предчувствия, что ничего она ему не расскажет и, хочешь не хочешь, придется ее выпустить. А завтра, когда ведьма в подробностях опишет свои страдания Эн-Ферро, останется только собрать пожитки и уходить из этого дома.

— То есть ты согласен?

— Да. Я поговорю с Лайсом…

— А вот это излишне. Ему не следует ни о чем знать. К тому же он может быть связан клятвой. Считаешь, он нарушит слово ради тебя? Вот и не подбивай его на сделки с совестью. Просто разузнай о девушке, которую он сопровождает: кто, откуда, чем занимается на Таре. Неплохо было бы… Нет, пожалуй, это будет обязательным условием: достань образец ее крови. Да не смотри ты на меня так, не придется тебе ее резать. Достаточно пары капель. Женщины часто ранятся, готовя еду, работая в огороде, иголкой может уколоться. На худой конец в мусоре поройся или в грязном белье — есть у женщин дни… Эк тебя перекосило! Ладно, на месте разберешься. В сроках тебя не ограничиваю, но сам понимаешь, чем быстрее, тем лучше. Когда узнаешь все что нужно, свяжешься со мной через старый портал. Я покажу на карте. Только будь осторожен, девчонка тоже его использует. Да и вообще, будь с ней аккуратнее, кто знает, чего можно от нее ожидать…

Единственная надежда на Дивера, на то, что Хранитель сдержит слово и не станет преследовать Эн-Ферро.

Решено, если больше ничего не узнает, засиживаться не станет — резанет ножом по костлявой ручке, и с кровью и той обрывочной информацией, что удалось получить, отправится к заброшенным вратам. А потом затаится где-нибудь поблизости и станет ждать, Лайсу может понадобиться его помощь.

Часа не выдержал, максимум минут сорок. Возвратился на кухню, ударил пяткой по крышке:

— Не надумала пообщаться?

Тишина.

Вот ведь упрямая стерва!

Чтобы как-то снять раздражение, вышел из дома, спустился с холма на пустынный берег и вынул клинки. Сколько прошло времени, не считал и вспомнил, что нужно возвращаться, только когда над землей уже сгустились ранние зимние сумерки.

— Не мучь ни меня, ни себя, Галла. Просто скажи мне то, что я хочу узнать.

Тишина.

Он отыскал впотьмах свечку, зажег, опустился на колени и прижался ухом к шершавым доскам: ни звука. Вернул на место стол и приподнял крышку, с опаской — а вдруг ткнет чем-нибудь? — заглянул в погреб. Полоска зыбкого желтоватого света вырвала из тьмы кусок лестницы — широкие, грубо сколоченные перекладины. Девчонки нет. Иоллар откинул крышку и опустил вниз руку со свечой.

Она лежала прямо на земляном полу и, казалось, не дышала.

— Дура упертая!

Соскочив с лестницы, оказался рядом. Приподнял за плечи невесомое тельце и резко встряхнул. Несколько раз хлестко ударил по холодным щекам, и чтобы привести в чувства, и просто потому, что очень хотелось сделать нечто подобное.

Она слабо вздохнула. Кажется, даже приоткрыла глаза.