– Я бы не хотела, – сказала жена.
– Знаю.
Кинжал в кармане стал тяжелым и горячим. Накатывало возбуждение – резкое, почти сексуальное. Требующее разрядки.
– Помнишь Эдгара По? – спросила Светлана.
Пустили нас легко, я даже не ожидал. То ли правила в ресторане стали демократичнее, чем я помнил, то ли с посетителями негусто.
– Нет. Он слишком давно умер. Вот Семен рассказывал…
– Да я не о самом По. О его рассказах.
– «Человек толпы»? – сообразил я.
Светлана тихо засмеялась.
– Да. Ты сейчас в его положении. Вынужден мотаться по людным местам.
– Пока мне эти места не опротивели.
Мы взяли по рюмке «Бейлиса», заказали что-то из еды. Наверное, это наводило официантов на определенные мысли по поводу нашего визита – две неопытные проститутки в поисках работы, но мне, в общем-то, было все равно.
– А он был Иным?
– По? Неинициированный, скорее всего.
– Есть свойства – существа без воплощенья,
С двойною жизнью: видимый их лик —
В той сущности двоякой, чей родник —
Свет в веществе, предмет и отраженье… —
тихо произнесла Светлана.
Я удивленно посмотрел на нее.
– Знаешь?
– Как тебе сказать… – я поднял глаза и торжественно произнес:
– Не бойся воплощенного Молчанья,
Ни для кого не скрыто в нем вреда.
Но если ты с его столкнешься тенью
(Эльф безымянный, что живет всегда
Там, где людского не было следа),
Тогда молись, ты обречен мученью!
Секунду мы смотрели друг на друга, потом разом засмеялись.
– Маленькая литературная дуэль, – ехидно сказала Светлана. – Счет один – один. Жаль, зрителей нет. А почему По остался неинициированным?
– Среди поэтов вообще много потенциальных Иных. Но некоторых кандидатов лучше оставить жить людьми. У По была слишком неустойчивая психика, давать таким особые способности – все равно, что пироману подарить канистру с напалмом. Я даже не рискну предположить, на чью сторону бы он встал. Скорее всего – ушел бы в сумрак навсегда, и очень быстро.
– А как они там живут? Те, кто ушел?
– Не знаю, Светлана. Да и никто не знает, пожалуй. Иногда их можно встретить в сумеречном мире, но общения, в привычном понимании, не случается.
– Я бы хотела узнать, – Светлана задумчиво оглядела зал. – А ты заметил здесь Иного?
– Старик за моей спиной, что говорит по сотовому?
– Какой же он старик?
– Глубокий. Я же смотрю не глазами.
Светлана прикусила губу, сощурилась. У нее уже начинали просыпаться маленькие амбиции.
– Пока не получается, – призналась она. – Даже не пойму, светлый он или темный.
– Темный. Не из Дневного Дозора, но темный. Маг средней силы. Кстати, он нас тоже заметил.
– И что мы будем делать?
– Мы? Ничего.
– Он же Темный!
– Да, а мы – Светлые. Что с того? Как работники Дозора, мы вправе проверить у него документы. Они наверняка в порядке.
– А когда мы вправе будем вмешаться?
– Ну… Если он сейчас встанет, взмахнет руками, превратится в демона и начнет откусывать всем головы…
– Антон!
– Я вполне серьезен. У нас нет никаких прав мешать честному Темному магу отдыхать.
Официант принес наш заказ, мы замолчали. Светлана ела, но без всякого аппетита. Потом обронила, обиженно, как капризный ребенок:
– И долго Дозор будет так пресмыкаться?
– Перед Темными?
– Да.
– Пока мы не получим решающего преимущества. Пока у людей, становящихся Иными, даже мимолетного колебания не будет, что выбрать, Свет или Тьму. Пока Темные не вымрут от старости. Пока они не смогут подталкивать людей ко злу с той легкостью, как сейчас.
– Но это ведь капитуляция, Антон!
– Нейтралитет. Статус кво. Обе стороны в цейтноте, что уж скрывать.
– Знаешь, Дикарь, который в одиночку наводит ужас на Темных, мне куда симпатичнее. Пусть он нарушает Договор, пусть даже невольно подставляет нас! Ведь он борется с Тьмой, понимаешь ты, борется! Один против всех!
– А ты не думала, почему он убивает Темных, но не выходит на контакт с нами?
– Нет.
– Не видит он нас, Светлана. В упор не видит.
– Он ведь самоучка…
– Да. Талантливый самоучка, Иной с хаотически проявляющимися способностями. Способный увидеть Зло. Не способный разглядеть Добро. Тебя это все равно не пугает?
– Нет, – мрачно сказала Светлана. – Извини, но не пойму, куда ты клонишь, Оль… Извини, Антон. Ты заговорил совсем как она.
– Ничего.
– Темный куда-то пошел, – глядя через мое плечо сказала Светлана. – Сосать чужие силы, творить злобные заклинания. А мы не вмешиваемся.
Я слегка обернулся. Увидел Темного – внешне ему, действительно, было от силы лет тридцать. Со вкусом одетый, обаятельный… За столиком, где он сидел, осталась молодая женщина и двое детей – мальчик лет семи, девочка чуть младше.
– Отлить он пошел, Света. Пописать. А его семья, кстати, вполне обычная. Никаких способностей. Их тоже предлагаешь ликвидировать?
– Яблочко от яблоньки…
– Скажи об этом Гарику. Его отец – темный маг. До сих пор жив.
– Бывают исключения…
– Вся жизнь состоит из исключений.
Светлана замолчала.
– Я знаю этот зуд, Света. Творить добро, преследовать зло. Сразу и навсегда. Я сам такой. Но если ты не поймешь, что это тупик – кончишь сумраком. И кто-то из нас будет вынужден прервать твое земное существование.
– Зато я успею…
– Ты знаешь, как будут выглядеть твои действия со стороны? Психопатка, убивающая нормальных, хороших людей налево и направо. Леденящие душу описания в газетах. Звучные прозвища – «московская Борджиа», например. Ты заронишь в человеческие сердца столько зла, сколько бригада темных магов за год не сотворит.
– Почему у вас на все готов ответ? – с горечью спросила Светлана.
– Да потому, что мы прошли через ученичество. И выжили. В большинстве своем – выжили!
Подозвав официанта, я попросил меню. Сказал:
– По коктейлю? И двинемся отсюда? Выбирай.
Светлана кивнула, изучая винную карту. Официант, смуглый, высокий, нерусский парень, ждал. Он всякого навидался, и две девицы, одна из которых вела себя как мужчина, его тоже не смущали.
