Тень Буревестника Часть Первая (СИ) - Рэйвэн Джонни

Львёнок боролся со страхом изо всех сил, но постепенно отчаяние брало верх, заполняя его, как дождевые капли заполняют корыто. Лео с ужасом ожидал страшных пыток и кровавых дознаний, слава о которых широко гуляла в народе. В особенно мрачные моменты он начинал видеть перед глазами весь инструментарий инквизиторского «искусства»: щипцы, кляпы, железные груши и клешни, банальное калёное железо; вслед за ними предательский разум начинал вспоминать более изощрённые приспособления: обитое шипами кресло для допросов, дыбу, железные путы под странным названием «Дочь дворника», которые, сковывая жертву по ногам, рукам и шее, заставляли её пребывать в очень неудобной позиции, приводящей к сильнейшим мышечным спазмам, а в следствии переживания страшной боли - к полному безумию; в конце концов, когда в голове начинали возникать различные пилы, клети, гарроты, черепные прессы, жаровни и «коленодробилки», Львёнок впадал в жуткую панику, граничащую с желанием наложить на себя руки, при этом испытывая ненависть к учителю, который однажды зачем-то подсунул ему книгу под названием «Орудия кары человеческой».

Но, несмотря на все выдуманные ужасы, по непонятным причинам его никто не трогал. Лео не знал, сколько прошло времени с момента заключения, ибо природных источников света здесь не было, а большую часть времени вор проводил в тяжкой полудреме. Наконец настал час, когда сильные руки двоих крепких монахов вырвали Львёнка из беспокойного сна, и его куда-то поволокли. Лео знал, что крики ему не помогут, а сделают только хуже, но ничего не смог с собой поделать: волна леденящего ужаса перед пытками накрыла его с головой. Он брыкался, пытался вырваться и вопил о том, что невиновен, что он даже не знает за что сюда попал и требует оглашения обвинений, но пара крепких затрещин и добротный удар под дых укротили вора до состояния покорного ягнёнка.

К огромному удивлению его протащили по лестнице вверх, а не вниз, где ему на голову накинули холщовый мешок. По причине отсутствия зрения сразу же улучшился слух: судя по разгулявшемуся эху шагов, они миновали большой зал, после чего Лео ощутил сладость свежего воздуха. Поддерживаемый под руки вор бессознательно протопал по каменной кладке, наслаждаясь ночной прохладой - после вони темницы запахи города показались ему нектаром богов. Скрипнула калитка, заржали лошади. Его заставили пригнуться и усадили на мягкие подушки. Хлопнула дверца, сиденье качнулось, и послышался цокот копыт по мостовой.

Сколько они проехали, Львёнок не знал. Он ощущал лишь мерный темп лошадок, слышал скрип колёс и свистящее дыхание монаха, сидящего по левую от него руку. Когда вор попытался стянуть с головы мешок, ему дали по уху, да так, что в голове зазвенело.

- Далеко едем?

- Тебе мало было?

- Молчу.

 Наконец, карета остановилась, его вывели на улицу, и вновь шаги в неизвестность. Воздух пропитывала свежесть цветущего сада - пахло ирисом, шалфеем, шиповником, бергамотом и другими лекарственными растениями. Ночная прохлада сменилась теплом жилого помещения. Нога ударилась о ступеньку, Лео едва не упал, но услужливые монахи рывком поставили его на место.

- Любезные господа, ну неужели нельзя предупреждать о подобных препятствиях?

- Перед тобой лестница. Топай давай.

- Главное ведь вовремя, правда?

- Вижу твоё ухо уже не болит.

- Намёк понял.

Поднимались довольно долго, Львёнок насчитал двадцать две ступеньки, после чего ощутил мягкий ковер под ногами. Еще двадцать пять шагов, остановились, послышалось бряцанье ключей. Мягко щелкнул замок, по звуку - хороший, смазанный, с штифтами и пружинами, явно работы низкоросликов. Скрипнула дверь. Львёнка толкнули в спину, да с такой силой, что он упал.

Дверца захлопнулась, щелкнул замок. Лео медленно сел, тихо выругался и стянул с головы мешок. Под потолком зияло узенькое окошко, сквозь которое в тёмно-синем небе виднелся полумесяц.  Новые покои оказались несравнимо лучше прежних: гладкие оштукатуренные стены, стол с подсвечником, графин воды, молитвенник и - о, восхвалим же богов! - настоящая кровать. Львёнок, порешив, что раз на дворе ночь, то и выбора особо нет, скинул грязную одёжку и, застонав от удовольствия, лёг спать, укрывшись тёплым шерстяным покрывалом.

Проснулся вор, охваченный неприятным чувством, будто за ним наблюдают. Так и вышло - на пороге стояли двое церковников, но на этот раз в черно-белых рясах и не таких внушительных размеров, как монахи-инквизиторы. Они молча поманили его к себе, затем куда-то повели. Как оказалось - в банное помещение. Церковники ушли, а пропахший всеми прелестями темничной жизни вор, с удовольствием окунулся в исходящую паром воду. Когда належался, вдоволь поработал мылом и щёткой. Вскоре пришли двое церковных служек - абсолютно невзрачных и похожих друг на друга, как щенки одного помёта. Не произнеся ни слова, и никак не отреагировав на все его вопросы, они быстренько, но главное - качественно, побрили и слегка подстригли Львёнка, после чего также молча удалились. Нагой вор, оставшись в воде, долго пытался понять длину своего нынешнего «хвоста» и в итоге остался удовлетворён.

- Мда... - произнёс он в пустоту. - Такое ощущение, что меня готовят ко встрече с самим Мудрым...

Осмотревшись, Лео заметил оставленную служками новую одежду и вылез из воды. Он облачился в широкие штаны, простую светлую тунику с треугольным вырезом у горла и подпоясался плетёным косицей из чёрной и белой бечевы, поясом, что считался у сигнаритов символом смирения. Вода и утро сделали свои дело - Лео почувствовал себя свежим, отдохнувшим и более-менее спокойным. Вряд ли церковники стали бы купать и переодевать его перед пытками, а, значит, и дело не совсем дрянь. Когда Лео уже готов был лезть на стену со скуки, вернулись церковники. На этот раз к нему даже соизволили обратиться:

- Следуйте за нами.

Серые стены сменились белыми. Местами попадались изящные гобелены, содержащие в основном церковную символику и рисунки из смальты; пол покрывала ровная, чёрно-белая плитка; время от времени взгляд привлекали высокие резные окна и витражи изображающие картины священных писаний. Наконец, двое конвоиров привели Львёнка к большим двухстворчатым дверям. Один из паладинов в начищенных до блеска и сверкающих позолотой латах приоткрыл дверь, доложил, и Львёнка ввели в небольшой кабинет.

У окна за столом сидел старый знакомый, его высокопреосвященство Эйвин ле Гольт. По другую сторону - огромная татуированная детина, рагхарец, дикий и кровожадный варвар. Справа от него - неизвестный в сапфировой мантии Ордена. Чародей поднялся, скинул капюшон. Львёнок, просто не веря в свою удачу, тут же расслабился. Кардинал встал из-за стола, повернулся спиной, затем устало вздохнул и представил гостей друг другу. Лео, слушая главу церкви, поравнялся со Стефаном.

- Что здесь происходит?

- Молчи и слушай, дурак.

- Вы чего там шепчетесь?! - рявкнул ле Гольт. - Будьте любезны присесть и захлопнуть ваши рты!

Друзья, покорно склонив головы, опустились на стулья. Ле Гольт окинул троицу раздражённым взглядом и остановился на варваре.

- Уважаемый господин Завалон, я извиняюсь, но следующий разговор будет проходить в строго конфиденциальной форме. Любезно прошу вас покинуть мой кабинет и проследовать в свои покои.

- Я хочел... Хотеть... - нахмурил брови здоровяк. - Хочу! Я хочу в сад. Там хорошо. Вино... тоже хочу.

- Извольте проследовать в сад, в трапезную, в баню, куда вам будет угодно, милейший, главное не за ворота собора! До встречи завтрашним утром.

Варвар ушёл, кардинал вернулся в кресло и, сложив руки домиком у рта, смерил Львёнка таким взглядом, от которого вору стало неуютно. Его высокопреосвященство натянул добродушную улыбку, разом собрав на лице все морщины, и начал разговор саркастически-дружелюбным тоном:

- Любезнейший мой друг Лео... Мой старый добрый дружочек. Давно мы с вами не виделись, да? Вижу, что за эти годы вы возмужали, окрепли, отбросили последние придатки пубертатного периода и превратились в златовласого красавца из любимых юными девами сказок. Коня только белого под задом не хватает. Пять лет прошло как-никак.