Счастливые Земли - Погуляй Юрий Александрович

Следом, сквозь зубы цедя проклятия, пробирались остальные. Дебри окончились столь неожиданно, что Гезеш просто вывалился на поляну. И обмер…

Сдернуть шлем он не успел, так что вырвало Лесоруба прямо в нем. Сзади послышались сдавленные вскрики охраны.

Раньше вместо поляны тут тоже был бурелом. Площадка шагов сорок в диаметре образовалась после немыслимого боя. Столько крови, ошметков человеческих тел Гезеш никогда не видел. Разорванные на части, поглоданные трупы, а среди них мертвые туши бурых косматых тварей.

Скинув с себя шлем, Лесоруб с омерзением вытер лицо, стараясь не смотреть на место сражения.

– Больше десятка полегло, – прохрипел голос. Лихой разглядывал поляну с ужасом. – Точно Лавина. Перекидки белые.

Он врал. Белого на поляне не нашлось бы. Розовое, красное, бурое, но не белое!

Добравшись до листьев рябины, Гезеш сорвал пучок и принялся протирать забрало. Тошнило нещадно. Воздух смердел кровью и гнилью.

– Дней пять лежат. Зверье хорошо поглодало…

– Да заткнись ты! – просипел Лесоруб, и его опять вырвало.

– С юга шли… – Лихой, не слушая алебардиста, пошел по краю поляны, стараясь не ступать на ковер смерти. – Убегали?!

– Они их с самого Урочища тащили? – ужаснулся кто-то из Мечей. – Неделю?!

– Вечная память, – тихо сказал еще один. – Они все-таки победили…

Гезеш поднял на него взгляд. Бородатый воин указывал на поляну. Солдат, в бурой от крови перекидке, посреди месива смотрелся жутко. Мертвый лавинец глядел в небо пустым взором, но на его лице застыла победная улыбка. Рядом с погибшим валялась убитая тварь, напоминающая крота-переростка. Из пасти чудовища торчала рукоять клинка.

– От потери крови помер, – бородач сплюнул. – Ногу ему отгрызла, с-с-с-стерва.

Вернулся Лихой, замер над отдувающимся Гезешем.

– Бежали! Лавина – и бежала… Немыслимо! Здесь, судя по следам, на ночь встали, но их все равно догнали. Жаль ребят, они дело делали!

– Надо похоронить, – буркнул еще один Меч.

– Надо, – согласился Лихой. – Заслужили.

– Думаешь, что этих рядом нет? – простонал Гезеш.

– Точно нет. Говорю – этот от потери крови умер, а не от клыков. Значит, перед смертью последнюю завалил. – Бородач шагнул вперед и протянул руку Лесорубу. – Идем назад, а? Лихой, ты как?

– Двинулись. – Десятник сдержанно кивнул. – Но они и погибнуть умудрились особенно! Всю жизнь были ненормальными и смерть нашли такую же. Неделю уходили! Видать, своими же жертвовали. Оставляли по десятку, чтобы хоть как-то задержать? Иначе не пойму, как вообще сюда добрались. Хотя… Может и уцелел кто?

– Жалко ребят…

– Да… Идем!

Как ни странно, желающих похоронить павших нашлось много. Отряд Лавина, живая легенда Диких, как сказал Гнев. Не наемники, не шатающаяся банда. Их капитан, бывший дундэйлский паладин, как вышел из Колонны – продолжил дело своей страны и, как мог, боролся с плодами Безумия.

И вот решил расчистить дорогу через Свирепый Умрал… Гур-Дарг армию не рискнул послать, а сотня сорвиголов пошла по собственной воле.

Дикие Лавину уважали, хоть никто и не следовал ее примеру, а некоторые так вообще держали за сумасшедших. Гнев сказал, что капитан погибшего отряда брал к себе только лучших, в то время как остальные принимали всех желающих. Соискатель должен был доказать свои умения и храбрость. И мало кому удавалось. Но все же в Лавину шли.

После похорон Антаг нашел Гезеша и коротко сообщил:

– Завтра на тракт выйдем, к Свирейн-Даргу который. А через пару дней Ухкув начнется…

Больше они ничего в этот день друг другу не сказали. Да и незачем было.

К дороге через Свирепый Умрал вышли, как и обещал командир Мечей, на следующий день. И с удивлением обнаружили на развилке сидящего человека в грязной перекидке. Незнакомец поднял руку, приветствуя странников.

Лавинец?

Дикие молча шли мимо, удивленно поглядывая на подозрительного бойца, но не смея остановиться без команды. Антаг дал ее, только когда поравнялся с воином.

Исхудавший, перепачканный в высохшей крови, покрытый шрамами, как свежими, так и не очень, солдат вымученно улыбнулся:

– Доброго пути!

– Лавина? – Командир Мечей замер над сидящим.

– Она самая… – кивнул тот. – Она самая. Вот, жду тех, кто уцелел.

– Мы вчера в лесу видели следы боя, на что вы напоролись?

Лавинец помрачнел:

– Значит, никто не дошел. Наверное, Восьмая Кисть была… Я надеялся, что хоть они выберутся.

– Что произошло?

Не знаю! Не повезло, – воин натянуто ухмыльнулся. – Наткнулись на эту стаю у Свирейн-Дарга. Явно из Урочища твари! Как там оказались – не пойму. В первой схватке отбились, но половина братьев полегла.

Он неожиданно хмыкнул:

– Зверушки-то разумные! И мстительные. Паладин решил, что бежать надо, не думая.

– Паладин? – спросил Гезеш.

– Их капитана так зовут.

– Звали, – поправил лавинец. – Его в первую ночь порвали. Обидно получилось. Дорогу-то аж до Свирейн-Дарга расчистили! Удалось ведь. А форт – пуст оказался. Да и эти… Мы и следы путали, и засады устраивали. Но каждую ночь лезли, сволочи.

– Свирейн мертв?

– Нет, там что-то другое. Ворота настежь, и никого, и, может быть? Хотя вряд ли… Надписи там на стенах жуткие. Паладин как прочел – лицом посерел. «Не смотрите за стену!» Похоже, что-то из Урочища пришло. И кротов этих небось оно же и привело.

– А ты-то как выжил?

Воин вздрогнул, его лицо окаменело, и, глянув в небо, он тяжело вздохнул:

– Ладно, что толку врать? Я себе слово дал, время исполнять… На третью ночь осталось лишь тридцать семь братьев. Мы решали, кто на этот раз будет отвлекать кротов, пока остальные драпают. Моя Кисть вызвалась… Мы пошли в сторону, откуда эти твари постоянно лезли… И я сбежал! Получается – предал братьев!

Антаг промолчал.

– Значит, я последний лавинец. Обидно… Последний брат Лавины опозорил цвета отряда! Бросил своих…

Гезеш неожиданно почувствовал жалость к сидящему воину. Почему? Ведь тот спраздновал труса и выжил, в то время как все друзья погибли. Поступок недостойный, но как поступил бы сам Лесоруб?

– Лавина не бежит. Но братьев больше нет. Я один. – Солдат поморщился. – Я сижу здесь четыре дня и жду, когда кто-нибудь выйдет. Слово себе дал если я последний, то должен умереть с честью!

Дикие молчали. Никто не осуждал его, никто не винил, но на лавинца старались не смотреть.

– Я сдержу слово!

– Присоединяйся, – проговорил Антаг.

– Нет, у меня другая дорога. Меня ждут братья.

– Одурел?

– Меня ждут братья, – повысил голос солдат и улыбнулся. – Удачи!

Отряды зашагали по тракту. Дикие старательно отводили взгляд от сидящего на распутье бойца. Гезеш на этот раз шел последним, и когда дорога нырнула в сторону, то остановился на повороте, чтобы посмотреть назад.

Одинокий лавинец поднялся, подхватил оружие и ступил на тропу к Свирейн-Даргу.

Сумасшедший…

Пышный лес неожиданно закончился, будто обрезанный Творцами, и вокруг воцарилась безжизненная степь. Сухая трава едва прикрывала черную землю. Кое-где встречались небольшие островки высохших, скорчившихся от настигшего мир проклятия, деревьев. Даже небо здесь казалось мертвым, нависшим над головой разбухшей тушей, готовым рухнуть и размазать по земле бредущих воинов.

Вдали, у горизонта, темнели холмы.

Антаг с каждой пройденной милей мрачнел все больше и больше. Простые Мечи вели себя под стать командиру. С тоской поглядывали вперед, кривились, угрюмо сплевывали на погибшую землю. Гезешу показалось, что воины очень не хотят идти дальше на восток.

– Птиц тоже нет, – неожиданно проговорил Родинка. В последнее время он стал молчуном. За долгий путь в компании Искателей весельчак и балагур здорово изменился. Стал серьезнее, задумчивее. Теперь слово из него приходилось вытягивать клещами.