Оседлать чародея - Крускоп Сергей

– Может, вам еще что-то отсюда нужно? – поинтересовалась между тем Змеевна.

Конек с подозрением посмотрел на нее.

– Вообще-то нет, – осторожно проговорил он. – Что это ты такая щедрая вдруг стала?

– А когда я не была щедрой? – приподняла бровь Марая. – Ну, если ничего не надо, тогда идем.

– А я раньше думал, – вслух сказал Виан, когда все трое оказались в жилой пещере, – что огненные змеи собирают только золото, серебро и всякие драгоценности и буквально спят на них.

– Это ужасно неудобно, наверное, – отозвалась Марая. – Впрочем, никогда не пробовала.

– Госпо… э… Марая, а зачем ты собираешь эти сокровища, включая книги? Ты же сама сказала, что сама бы их собирать не стала.

– Ну-у, – протянула Змеевна, – книг это не касается. Я их как-то с детства уважать научилась.

– А прочее? – не унимался Виан. – Тебя кто-то «попросил»?

– Ну да, – согласилась Марая, – один… человек. Давно.

– А меня, если честно, – сказал Лазаро, – гораздо больше интересует, почему Мара отдала нам этот перстень и готова была отжалеть еще что-нибудь на наш выбор.

– А я, – неожиданно произнес Виан, – кажется, догадываюсь почему.

И Лазаро, и Марая резко повернулись к нему.

– Я читал, – чуть смущенно проговорил Виан, – в одной книге как раз про огненных змеев… Только не знал, что там правда, а что выдумка. А Марая подтвердила… В общем, колдун или чародей может попросить змея охранять сокровища, связав его при этом особого рода нерушимым обетом. И тогда змей, пока обет с него не будет снят, должен оставленное на его попечение добро беречь, не удаляться от сокровища дальше чем на пятьдесят пять перекладов и не покидать свой пост больше чем на сутки. Избавить же змея от обязательств может законный владелец сокровища: либо тот, кто поручал его хранить, либо его наследник.

Виан замолчал. Марая, тоже не говоря ни слова, долго и испытующе смотрела ему в глаза. У нее это получалось лучше, чем у человека: Виана почти загипнотизировали подрагивающие зрачки зеленых немигающих змеиных глаз.

– Да, – медленно произнесла Змеевна наконец, – ты прав. Наполовину.

– Может, вы и мне что-нибудь поясните? – конек постучал копытом по краю стола, привлекая внимание.

– Я подумал, – ответил Виан, – что такой чародей, как ты… Ну, или каким ты был, пока не превратился в… хм… лошадь, вполне мог бы быть наследником того, кто связал Мараю обещанием.

– Это правда? – конек резко повернулся к Змеевне. – Тебе поручил хранить сокровища отец?

– А ты не знал? – удивилась Марая. – Перед пожаром он успел кое-что спрятать в подземельях замка, опечатав их колдовством. И провел ритуал, чтобы я могла самостоятельно проникнуть сквозь его заклинания и перенести ценности в другое, более безопасное место. Предполагалось, что после этого он меня освободит – я и без ритуала бы все сохранила, как могла. Но он умер.

На какое-то время в пещере повисла тишина. А потом Виан, обращаясь к коньку, тихо спросил:

– Твоим отцом был Леск Кошч? Лазаро кивнул.

– А что надо сделать, – спросил он, обращаясь к Марае, – чтобы тебя освободить?

– К счастью, – улыбнулась Марая, – почти ничего. Всего лишь забрать что-то из сокровищницы, имея на это право.

Возвращались они в Тищебор утром, переночевав у Марай в пещере – похоже, к вящему удовольствию хозяйки. Помимо прочего, Змеевна решила продемонстрировать свой талант стряпухи. В результате Виан вынужден был прошагать по лесу переклада три, прежде чем сытая истома отпустила его настолько, чтобы он смог сосредоточиться на создании портала.

– А как Марая сделала такую сокровищницу? – спросил Виан, когда они с Лазаро «шагнули» к деревеньке, в которой когда-то ночевали после охоты на фениксов.

– А? – отвлекся от своих мыслей конек. – Это не она сама делала, это подгорный народ делал.

– Подгорный? Карлики, что ли? А они разве существуют? – удивился Виан.

– А драконы с фениксами существуют? Хотя ты в чем-то прав: в Угорий подгорный народец не живет, они предпочитают селиться действительно под горами. Ну, и людей они не очень жалуют, а потому Даже там, где живут, редко кому на глаза попадаются. А вот то, что они якобы враждуют с драконами, – выдумки. Они вообще жуткие прагматики и Никогда не будут враждовать с тем, кто может заплатить.

– А, – Виан задумался, вспоминая устройство пещеры, – они не могут добраться до сокровищницы? Если они вырыли такую пещеру…

– Сам когда-нибудь у Мары спросишь, – отмахнулся конек. – Может, и могут. Это не моя забота.

– Лазаро, – сказал Виан вкрадчиво, – с Мараи обет снят, а ты – наследник. Так что теперь это именно твоя забота.

Конек остановился как вкопанный и задумчиво пожевал губами.

– М-да, – сказал он наконец, – об этом я как-то не подумал.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

Солнечная осень словно взялась компенсировать сырое окончание лета. Леса, окружавшие Тищебор и саму долину Тищи, сверкали всеми оттенками желтого, оранжевого и красного, с отдельными зелеными мазками сосен и елей. Кроны дубов и кленов отражались в Тище, расписывая речную гладь в той же желто-алой гамме. Меж лесами и деревнями чернели убранные поля, усеянные золотистыми куполами свежесметанных стогов. В стогах пищали и копошились полевки и мыши: они наконец-то просохли после летних дождей и теперь наверстывали упущенное, активно размножаясь. На стогах сидели многочисленные сарычи и коршуны, по причине хорошей погоды и обильной пищи отложившие свое путешествие в жаркую Абаэнтиду.

Но ясная погода осенью – еще не значит теплая. Днем солнце играло на разноцветных листьях и переливалось в водах Тищи, веселя глаз и поднимая настроение, а ночью же заметно холодало, и поутру на немногочисленных оставшихся на тракте лужах можно было увидеть прозрачную и хрусткую корочку льда.

Государь Влас, когда Виан передал ему перстень, долго сомневался, не морочит ли парень ему, государю, голову. Перстень, хоть и определенно неплохой и недешевый, не выделялся никакими особенными свойствами, ради которых стоило бы затевать поиски. Сходной ценности украшений Влас мог подарить своей потенциальной супруге хоть десяток.

В ответ на расспросы и сомнения царя Виан сочинил байку про огромного кита, которому он, Виан, помог советом. Дескать, кит тот от жадности проглотил целых три корабля с сокровищами – два кхандийских и один хорнский. И только Виан догадался, что вес этих кораблей и держит чудовище на мели, не дает уплыть в синее море. Кит отрыгнул корабли (вернее, то, что от них осталось), а в благодарность за совет помог отыскать на дне морском этот самый перстень.

– А не завираешься ли ты? – в очередной раз спрашивал царь. – Чудны морские обитатели, но где ж ты взял такого кита, чтоб по три корабля разом заглотать мог?

– Так вот же перстень! – отвечал Виан. – Как бы я его достал со дна морского без помощи?

– Так, может, ты, подлец, купил его где? – не унимался Влас. – Или, паче того, украл?

– Помилуйте, государь, – нешто я хоть раз в воровстве замечен был? А купить такое – где ж я столько денег набрал бы?!

– Ну, мало ли где ты его взял! Почем знать, что этот тот самый перстень?

– Государь-надежа, – не выдержал Виан, – раз вы мне не верите, так пойдите да и спросите у самой госпожи Омелии, тот это перстень или не тот. Уж она, верно, свои фамильные реликвии знает.

На этом Влас сдался, пообещав упечь Виана в самую жуткую темницу, какая только найдется, если Омелия перстень не признает.

С тех пор прошел почти месяц. И судя по тому, что Виан все еще был жив и здоров и по-прежнему ухаживал за лошадьми, принцесса перстень признала.

Сам он Омелию видел исключительно редко и издалека, пообщаться им ни разу не удалось. А конек, если ему и удавалось переговорить с госпожой, об этом умалчивал. Зато Виан точно знал, что в Эрианте Лазаро за этот месяц побывал дважды. И каждый раз, видя, как конек скрывается в портале, парень испытывал легкую зависть и непонятную тоску. Проведя как-то раз вечер в раздумьях, он с удивлением осознал, что тоска связана не с Эриантом как таковым (не о чем там тосковать – море, да пустыня, да руины города, который парень никогда целым не видел), а с молодой эриантской принцессой. Как ни странно, это открытие не вызвало в душе Виана никаких прежних сомнений в духе: «Кто она? И кто я?» Напротив, он потратил некоторое время, изобретая способ проникнуть в покои принцессы (раз уж она не имеет возможности или желания навестить его самого на конюшнях).