Мама для наследника - Журавлева Юлия

Мариар молчит, вглядываясь в меня. Да уж, не такого ответа он ждал. Уверена, он даже не помышлял об отказе.

— Почему? — Его голос, только что живой и сильный, становится глухим и бесстрастным.

— Потому что Даяна, настоящая принцесса, жива. Она не столь плоха, как ты думаешь. Принцесса несколько раз помогала нам в самых тяжелых ситуациях. — Я глотаю слезы, но продолжаю говорить. — Потому что на Земле — в моем мире — еще живо мое тело, рядом с которым наверняка проводят дни и ночи мои родители. Там моя оборвавшаяся судьба, которую я не должна менять. Да еще ценой другой жизни.

Лицо повелителя каменеет, он бросает взгляд на Лема, стоящего поодаль, но смотрящего в нашу сторону. Чародей, безусловно понявший смысл нашего разговора, а возможно, и слышавший его, кивает и подходит.

— Лем, — Мариар внешне спокоен, и я завидую ему, сама сжимая кулаки и пытаясь не разрыдаться, — ты можешь отправить Даяну обратно в ее тело? А также вернуть к жизни настоящую принцессу, если она все еще жива?

— Могу, но на корабле. Мне нужна книга. И подготовка не помешает.

— Тогда, сразу по прибытии на корабль, займись этим.

Повелитель разворачивается и уходит. Лем смотрит на меня столь красноречиво, что и слова не нужны, качает головой и тоже отходит.

Со мной остается только Вовка. Я сажусь на камни, достаю ребенка из жилета и прижимаю к себе. Хотя бы он не отвернется от меня и не осудит. Пока. Но я очень надеюсь, что Даяна сможет стать хорошей матерью для нашего сына. И что он никогда не узнает обо мне, пусть я и не смогу его забыть и разлюбить.

Через полчаса подходят шлюпки.

Матросы подтаскивают их к берегу, и мы начинаем садиться. Я с помощью моряков залезаю в лодку, ко мне подсаживается Панен, все это время стоявшая в стороне, так и не решившаяся подойти. Надеюсь, и о ней принцесса позаботится. За время жизни в крепости женщина слишком отвыкла от большого мира. Мариар запрыгивает в другую лодку, даже не глядя в мою сторону. Ну что ж, я его понимаю, но сама смотрю на повелителя неотрывно, все равно, кто и что подумает. Остались мои последние минуты в этом мире.

Море благоволит нам, волны, до этого высокие, стихают. Обратный путь к кораблю занимает прискорбно мало времени. Я переворачиваю жилет, чтобы малыш находился за спиной, и уже привычно забираюсь по веревочной лестнице на корабль. На борту нас подхватывают и ведут в каюту, следом заходит повелитель, Лем и несколько чародеев. Повелитель сразу отходит к большому окну, Лем достает из запертого на чары сундука огромный фолиант, с усилием поднимает его, и кладет на стоящий посередине стол. Все чародеи склоняются над книгой, подхватывая бумагу и грифели. Я жмусь к стене, чувствуя страх и боль. Я не хочу так уходить. Мне хочется попрощаться с Мариаром, сказать, что я тоже его люблю, пусть и поняла всю силу своего чувства только-только. Попрощаться с Панен, рассказав ей правду, и пожелать постараться счастливо прожить жизнь на свободе. Побыть наедине с Вовкой…

— Даяна…

Я оглядываюсь в поисках того, кто позвал меня, но картина не изменилась, и на меня по-прежнему никто не обращает внимания.

— Даяна!

Точно! Я опять забыла. Чтобы не привлекать внимания, я тихонечко выхожу из просторной каюты, и иду к борту, наблюдая, как отдаляется Белый материк.

— Здравствуй, прости, что не говорила с тобой в эти дни, — наконец откликаюсь я.

— Все хорошо, я как раз накопила сил для этого разговора, — отвечает принцесса. — А мне есть что тебе сказать.

— И что же? — Я интересуюсь больше для вежливости, потому что ничего особого не жду. Не откажется же она от своей жизни.

— Я вижу, что нить, держащая твою душу в этом мире и в этом теле, стала слишком крепка. Перерубить ее безболезненно и без последствий теперь невозможно. Моя же, наоборот, истончилась до предела. Еще немного, и я перестану существовать. Так что у меня есть предложение — давай меняться.

— То есть как — меняться? — Я опешила, не веря услышанному.

— Меняться телами. Ты останешься здесь, в этом теле, а я перейду по нити жизни в твое. Оттуда перерублю нить, чтобы никаких проблем больше не возникло. Но учти, вернуться назад ты никогда не сможешь. Когда нить оборвется, ты просто не найдешь свое тело и меня среди других родственных душ.

— Но как ты будешь жить? Мой мир очень сложен, ты же ничего о нем не знаешь! — Это предложение казалось не просто выходом — спасением. Только принять его сразу я не могу: слишком много «но» в нем заключено.

— А этот мир, по-твоему, прост? — раздается смешок в моей голове. — Но ты ведь как-то справилась. И я справлюсь. Что касается знаний и навыков, они придут ко мне сами. Постараюсь очистить свою память перед переносом, все равно ничего хорошего, что хотелось бы сохранить, я здесь не видела. Так что пройдет немного времени, и я полностью сживусь с новым телом, забуду, кем являлась ранее, и стану тобой со всеми воспоминания, знаниями, навыками и даже многими чувствами.

— Но мои родители… — Тот решающий довод, который тянул меня назад.

— Поверь, — не дала развить мне мысль истинная Даяна, — я стану им хорошей дочерью. Я буду радовать их сейчас, как вернусь, и позабочусь о них в старости. К тому же чего-чего, а родительской любви мне так и не довелось испытать. Надо же ее хоть когда-нибудь почувствовать, узнать, что это такое.

— Они могут заметить подмену, — все еще колеблюсь я.

— Не заметят, — уверенно отвечает принцесса, — тело после нескольких месяцев в коме такое слабое, что и говорить первое время толком не получится, надо жизненно необходимые навыки восстанавливать. А пока они восстановятся, я уже вживусь в тебя настолько, что ни мать, ни отец не поймут.

Я закрыла лицо руками. Они, может, и не поймут, а вот я? Я никогда их больше не увижу. Мама никогда не позвонит и не спросит, как у меня дела, все ли в порядке, хорошо ли я кушаю. Не перетруждаюсь ли на работе… Я закусила губу. Этот выбор похож на предложение: вот твоя ладонь, мы можем отрезать тебе эти два пальца, а остальные оставить, а можем вот эти два. Или этот один, как вариант. Какие тебе пальцы больше нравятся? Какие нужнее и важнее? А ведь отрезать их одинаково больно.

— Хочешь, я сотру тебе воспоминания или притуплю чувства? Твоя прошлая жизнь станет далекой и нереальной, ты не будешь ощущать сильных переживаний, лишь легкий флер того, что чувствовала когда-то, — предлагает моя внутренняя собеседница, и я неожиданно для себя все решаю.

— Нет. Оставь как есть. У меня не было никакой «прошлой» жизни. Все это — воспоминания, чувства — часть меня настоящей. Я не хочу забывать родителей. Я буду по-прежнему их помнить и любить. Не забуду друзей, работу, коллег, даже клиентов. Пусть этот накопленный опыт останется со мной. И я действительно надеюсь, что ты станешь для родителей хорошей дочерью. Лучше, чем была я…

Горло перехватило, слезы потекли по щекам. Простите, мама и папа! Я верю, вы бы поняли и поддержали меня, если бы узнали правду. Но, надеюсь, вы ее никогда не узнаете.

— Спасибо! Ты молодец! Это правильное решение, самое разумное из всех возможных, — неожиданно подбодрила меня Даяна.

— Почему ты так рвешься в мое тело и в мой мир? — не могу не спросить я. — Ведь я старше, да и внешность у меня… попроще. И совсем не принцесса.

— Думаешь, только у тебя имелся доступ к моим навыкам и знаниям? Это обмен, ты что-то узнавала от меня, а я видела твои воспоминания, твой мир. Я мечтаю о свободе, Диана-Даяна, у меня ее никогда не было. Все решалось по чьей-то воле и по принципу долга перед страной и родом. Никогда не существовало моего «хочу», одно только пресловутое «надо». Я не знала, что возможна другая жизнь, где женщина самостоятельна, где она не товар, не вещь. А теперь знаю. Почему бы не попробовать пожить для себя, как желаю я и только я? Не уверена, что ты сможешь меня понять.

В последних словах я чувствую какую-то обреченность, в самом прямом смысле чувствую. У нас ведь пока одни чувства на двоих.