Подселенцы (СИ) - Обава Дана

Марк обернулся и увидел, как Эльсон долго и мучительно, то есть явно не по своей воле, обращается. Одежда на нем затрещала по швам, и он попытался сорвать ее с себя.

— Поспокойней, тебе она еще пригодится, — напомнил Марк.

Оборотень остановился, тяжело дыша и укоризненно глядя на него.

— Да, знаю, ты предупреждал. Потерпишь еще немного? Я быстро.

Развернувшись, Марк прошел еще немного в сторону и, отодвинув длинные ветви, посмотрел на узкую щель в земле. Стараясь ни за что не зацепиться, осторожно соскользнул через нее вниз. Падать было не слишком высоко — метра три, не более. Включив фонарик, он огляделся вокруг. Он стоял сбоку не слишком просторного, заваленного камнями и старыми ветками помещения. Из него было два выхода, но двери в оба оказались заблокированы наглухо — это он проверял в прошлый раз, проверил и сейчас. На всякий случай нашел свою метку на одной из голых стен — сомнений не осталось, это было то самое место, где они в прошлый приход сюда оставили труп женщины. Но никакого трупа здесь теперь не было.

Первое занятие с новой группой подходило к концу. Перед Адель на сей раз поставили задачу научить семь человек рисовать фрукты-ягоды, и пятеро из них сегодня действительно неплохо продвинулись по этому нелегкому пути. Оставшиеся двое явно не подавали в этом направлении ни малейших надежд. Они по уши перемазались краской, кидались кисточками и пролили на пол бутылку пива, которую Адель уже два раза у них отнимала, но, видимо, не достаточно хорошо прятала. Как раз тогда, когда она обсуждала с одной из нормальных учениц достоинства ее связки бананов, они с грохотом уронили мольберт и оставленную у стенки стремянку.

Пока они с хохотом поднимали и то и другое, Адель медленно шла к ним в дальнюю часть студии и пыталась не злиться. Дурацкая бутылка, все та же самая с пятном на этикетке, снова стояла на самом виду, гордо, как будто это с нее все тут писали парадный портрет.

— Ну, как успехи? — процедила она, оборачиваясь на их работы.

На листе у Марка была кое-как намалевана гроздь винограда, очевидно забродившего. Ее он дополнил стаей пьяных птиц и ушедшим в нирвану котом. У Анжелины было еще веселей. На густом багряно-красном фоне, который в буквальном смысле стекал на пол, водили хоровод расплывчатые серо-голубые черепа.

— Это твои фрукты, после того как по ним как следует потоптались ногами, — радостно пояснила Анжелина.

— А черепа символизируют их преждевременную мучительную смерть? — предположила Адель.

— Не, это единственное, что я умею рисовать, так что вот, добавила.

Когда занятие наконец закончилось и все засобирались на выход, Адель поймала Марка за руку.

— Спасибо, что привел ее сюда, — ехидно прошептала она ему.

— Ага, она милашка, правда? — ничуть не устыдился тот.

— Само очарование! Но боюсь, ее выдающиеся таланты нужно развивать в другом месте!

— Ясно, не щипайся, — Марк послушно вымелся за дверь, а Адель осталась убирать после занятия. Не смотря на устроенный ее товарищами кавардак, управилась она быстро. Когда она вышла в коридор, шахматный клуб как раз начал заходить в свою аудиторию.

Сгорая от любопытства, Адель пошла в их сторону, решив хотя бы прогуляться мимо. На данный момент кое-что об этом обществе она уже знала. В прошлый раз чутье ее не обмануло, клуб действительно оказался не совсем обычным, и шахматами там совсем не интересовались. На самом деле это было дополнительное заседание городского совета, закрытое от посещений обычных граждан. И посвящалось оно каждый раз проблеме зараженных и их взаимодействию с городом. Все участники делились условно на темных и светлых. К темным относились те, кто активно пытался сдерживать эту проблему, то есть в основном истоковцы. К светлым — те, кто к этому вопросу относились пассивно. Председательствовал — местный егерь, которому Адель уже успела случайно прыснуть в лицо из газового баллончика, так что он, наверное, должен был испытывать к ней не слишком теплые чувства.

В общем, пока что присутствовать на этом собрании Адель никто не приглашал, однако по плану Регины, озвученному ей совсем недавно, выступить ей там все же предстояло. Но это поближе к следующему полнолунию. Пока что сама Регина, по ее словам, обрабатывала кого-то, чтобы все прошло гладко.

Ну а пока что Адель решила прогуляться мимо и пошла, кося глазами, в сторону открытой двери. То, что с другого бока от нее приоткрылась другая дверь, она даже не заметила. Интересующие ее люди толпой заходили в зал с выставленными рядами стульями, как на концерте или конференции. Адель вытянула шею, чтобы разглядеть побольше, но ее вдруг резко потянуло назад. Мгновение и она оказалась прижата к стене небольшого помещения, типа кладовки. Свет не горел, и когда дверь захлопнулась стало совсем темно. Она не успела увидеть, кто же затащил ее сюда, но теперь он стоял рядом, сжав ее горло одной рукой, и от него сильно разило алкоголем.

Он сжимал ее горло не достаточно сильно, чтобы она могла дышать, но от неожиданности дыхание сперло. Она молча таращилась в темноту, хотя знала, что совсем рядом от нее пока что много людей. Еще чуть-чуть и коридор опустеет, дверь закроется, и тогда уже придется орать, чтобы позвать на помощь. А сейчас хоть просто голос подать. Ну, давай же, ну! Никак. И вот в коридоре опускается тишина, и она делает первый неуверенный вздох. Обидно.

— Что ты с ней сделала, тварь?! — услышала она полный ненависти пьяный голос.

Вместо того чтобы дать ей возможность ответить, рука на горле сжалась сильнее.

— Дядя?! — всхлипнула она шокировано.

— Какой я тебе дядя, сучка поганая?! Я уже знаю, что ты не она. Результаты пришли, наконец. Гребаные результаты из лаборатории. На что ты рассчитывала, претворяясь ей? Куда ты ее дала?!

— Дядя, это же я! — едва смогла просипеть Адель. Простое утверждение, конечно, никак не смогло бы убедить его, тем более его разум был сейчас затуманен крепкой дозой алкоголя, но она продолжала беспомощно взывать к нему, к той его части, которая любила ее как родную дочь, ни при каких условиях не бросала и всегда безоговорочно верила. Однако она понимала, что сейчас он видит перед собой совсем другого человека, не Адель, а ее убийцу или захватчика, и его любовь к ней в этот момент оборачивалась против нее. В стремлении защитить ее, он вполне мог ее уничтожить.

Чувствуя себя на волосок от гибели, мозг начал лихорадочно биться над задачей, вся цепочка размышлений молниеносно пронеслась в глубине, выдав на-гора только ответ.

— Это была не моя кровь! — воскликнула она сдавлено.

— Что ты несешь?!

— В лабораторию ушла не моя кровь, — повторила Адель, чувствуя, как чуть-чуть ослабла хватка. — Ее подменили.

— Для чего?

— Нужно, чтобы община продолжала верить, что я потомок Олкиндеров и имею право возродить эту стаю.

— Кому нужно? — уже более спокойно спросил Мик.

— Мы должны были тебе раньше рассказать, наверное, — проговорила Адель неуверенно.

— Ты должна рассказывать мне все! — прошипел Мик грозно.

— Ты же сохранишь это в тайне?

Мик как-то неопределенно вздохнул в темноте. Адель решила, что это "да", просто расстроенное и все еще сердитое.

— Так вышло, что оборотни случайно обратили мою подругу и еще одну девочку, — шепотом начала рассказывать Адель. — Регина Олкиндер из Истока научила их справляться с собой с помощью придуманной ей системы релаксации, но все еще стоит вопрос об их легализации в городе. К той стае они примкнуть не могут, потому что они уже израсходовали свою квоту. Вот мы и решили, что на собрании общества перед полнолунием, я выступлю и…

— Регина могла подменить твою кровь на свою, — прервал ее Мик, дыша перегаром ей в лицо.

— Наверное, я вообще забыла, что у меня брали кровь, — Адель положила свою руку на его. Та уже не сжимала ее горло, но все еще прижимала ее к стене. — На свою? Она оборотень?

— Не обращающийся, — мрачно подтвердил Мик. — Но все-таки Олкиндер. По крови можно определить только семейство, к которому принадлежит оборотень, но не его вид.