Гарри промолчал. Он уже понял, что такие возражения, скорее всего, и выдвинут против его новых доказательств; он прямо-таки слышал слова Гермионы: «Ну ясно же, Гарри, он всего лишь притворялся, чтобы заставить Малфоя рассказать, что тот затеял…»
Впрочем, эти слова были всего лишь плодом его воображения поскольку возможности поведать Гермионе о подслушанном разговоре ему не представилось. Вечеринку у Слизнорта она покинула еще до его возвращения - так, во всяком случае, сказал Гарри разгневанный Маклагген, - когда же он добрался до общей гостиной, Гермиона уже легла спать. А на следующее утро перед отъездом в «Нору» он только успел пожелать ей счастливого Рождества да сказать, что после каникул сообщит очень важные новости. Полной уверенности в том, что Гермиона его услышала, у Гарри не было - все это время за его спиной, не прибегая к помощи слов, прощались Рон с Лавандой.
И все-таки одного не сможет отрицать даже Гермиона: Малфой явно задумал какую-то пакость, и Снеггу это известно, отчего Гарри считал, что имеет полное право повторять: «А что я вам говорил?» - и уже сделал это несколько раз в разговоре с Роном.
До самого сочельника Гарри так и не смог побеседовать с мистером Уизли - тот теперь задерживался в Министерстве совсем допоздна. Этой ночью семейство Уизли и его гости расположились в гостиной, которую Джинни разукрасила до того, что каждому, кто здесь сидел, казалось, будто его самого опутали с ног до головы гирляндами из цветной бумаги. Только Фреду, Джорджу, Гарри и Рону и было известно, что ангел на верхушке рождественской елки - на самом деле садовый гном, цапнувший Фреда за лодыжку, когда тот дергал в огороде морковку для рождественского обеда. Обездвиженный заклинанием, выкрашенный в золотую краску, втиснутый в маленькую балетную пачку и украшенный приклеенными к спине крылышками, гном гневно взирал на всех, кто собрался в гостиной. Это был самый уродливый ангел, какого Гарри видел в своей жизни, с лысой, точно картофелина, головой и волосатыми ножками.
Предполагалось, что все будут слушать по радио рождественский концерт любимой певицы миссис Уизли, Селестины Уорлок, голос которой изливался из большого деревянного приемника. Флер, по-видимому находившая Селестину безумно скучной, так громко разговаривала в углу, что миссис Уизли то и дело наставляла свою волшебную палочку на регулятор громкости приемника, отчего голос певицы звучал все мощнее и мощнее. Под прикрытием особенно жизнерадостной песенки «Котел, полный крепкой, горячей любви» Фред и Джордж играли с Джинни во взрыв-кусачку. Рон украдкой погляды-вал на Флер с Биллом, словно надеясь обзавестись с их помощью полезными навыками. Римус Люпин, который выглядел еще более тощим и обтрепанным, чем прежде, сидел у камина, глядя на огонь и словно не слыша Селестины.
О, приди, помешай мое варево,
И, если все сделаешь правильно,
Ты получишь котел,
Полный крепкой, горячей любви.
- Мы танцевали под эту песню, когда нам было восемнадцать! - сообщила миссис Уизли, утирая вязаньем глаза. - Помнишь, Артур?
- М-м-м? - произнес мистер Уизли, снимавший, клюя носом, кожуру с мандарина. - А, да… прекрасная мелодия…
Он не без труда распрямился и взглянул на сидевшего рядом с ним Гарри.
- Извини нас за это, - сказал он, поведя подбородком в сторону приемника, из которого неслись теперь голоса подпевавшего Селестине хора. - Скоро уже кончится.
- Ничего, не страшно, - улыбнувшись, ответил Гарри. - Много сейчас в Министерстве работы?
- Очень, - сказал мистер Уизли. - И ладно бы еще толк от нее был, а то ведь арестовали мы за последние месяцы троих, но я не уверен, что хотя бы один из них настоящий Пожиратель смерти. Только не передавай никому моих слов, Гарри, - торопливо добавил он, приобретая внезапно вид гораздо менее сонный.
- Неужели Стэн Шанпайк так до сих пор и сидит? - спросил Гарри.
- Боюсь, что сидит, - ответил мистер Уизли. - Я знаю, Дамблдор напрямую обращался к Скримджеру пытался заступиться за Стэна… Все, кто его допрашивал, согласны с тем, что Пожиратель смерти из него такой же, как из этого мандарина… Однако наверху стараются создать видимость хоть каких-то успехов, а «три ареста» выглядят гораздо лучше, чем «три неоправданных ареста с последующим освобождением»… Но это опять-таки сведения совершенно секретные.
- Я не проболтаюсь, - пообещал Гарри.
Он поколебался немного, прикидывая, как подступиться к тому, что ему хотелось рассказать. Пока он собирался с мыслями, Селестина Уорлок запела балладу «Ты заклятием взял мое сердце».
- Мистер Уизли, вы помните наш разговор на вокзале, перед тем как мы отправились в школу?
- Я все проверил, Гарри, - тут же ответил мистер Уизли. - Обыскал дом Малфоев. И не нашел ничего, ни сломанного, ни целого, чему там находиться не следовало.
- Да, я знаю, читал про этот обыск в «Пророке»… Но я о другом… о чем-то более…
И он рассказал мистеру Уизли все, что услышал из разговора Снегга с Малфоем. Рассказывая, Гарри заметил, что Люпин слегка повернул голову в их сторону и вслушивается в каждое слово. Когда Гарри закончил, наступило молчание, только Селестина продолжала мурлыкать:
О, мое бедное сердце, где ты?
Надолго ль оставило ты меня?
- Тебе не приходило в голову, - сказал мистер Уизли, - что Снегг просто изображал…
- Изображал готовность помочь, чтобы выведать планы Малфоя? - быстро откликнулся Гарри. - Да, этих слов я от вас и ждал. Но как мы можем знать наверняка?
- Знать - это не наше дело, - неожиданно произнес Люпин. Он повернулся к огню спиной, и теперь взгляд его был устремлен, минуя мистера Уизли, на Гарри. - Это дело Дамблдора. Дамблдор доверяет Северусу, и этого всем нам должно хватать.
- Но, - возразил Гарри, - допустим, всего лишь допустим, что Дамблдор ошибся в Снегге…
- Это уже говорилось, и много раз. Все сводится к тому, доверяешь ты суждению Дамблдора или не доверяешь. Я доверяю, а потому доверяю и Снеггу.
- Но ведь и Дамблдор может ошибаться, - настаивал Гарри. - Он сам так говорит. А вы… - Он взглянул Люпину в глаза. - Если честно, вам нравится Снегг?
- Я не могу сказать, что он нравится мне или не нравится, - ответил Люпин. - Нет-нет, Гарри, я правду говорю, - добавил он, увидев появившееся на лице Гарри скептическое выражение. - Мы с ним никогда не были закадычными друзьями - все, что произошло между Джеймсом, Сириусом и Северусом, оставило слишком много горьких чувств. Но я не забываю, что в тот год, когда я преподавал в Хогвартсе, Северус каждый месяц готовил для меня волчье противоядие и готовил замечательно - я не испытывал в полнолуние обычных страданий.
- Тем не менее он «случайно» проговорился, что вы оборотень, и вам пришлось покинуть школу! - гневно воскликнул Гарри.
Люпин пожал плечами:
- Да оно так или иначе выплыло бы наружу. Мы оба знали, что он метит на мое место, и все же Северус мог бы причинить мне куда больший вред, просто подмешав что-нибудь в противоядие. А он сохранил мне здоровье. И я ему благодарен.
- А может, он просто не решался подмешать что-нибудь в противоядие, зная, что Дамблдор не спускает с него глаз! - возразил Гарри.
- Тебе хочется ненавидеть его, Гарри, - со слабой улыбкой сказал Люпин. - И я тебя понимаю: Джеймс - твой отец, Сириус - крестный, ты унаследовал от них давнее предубеждение. Разумеется, ты должен рассказать Дамблдору то, что рассказал мне и Артуру, но только не жди, что он с тобой согласится. Не жди даже, что твой рассказ его удивит. Вполне возможно, что Северус расспрашивал Драко по приказу Дамблдора.
…пусть ты разбил его на части,
Оно вернулось - это счастье!
