ГЛАВА 15
Суд и приговор
Толпа церковных иерархов казалась золотым цветком, вышитым на черном, как ночное море, ковре из окружавшего ее кольца монахов в надвинутых на лица капюшонах и с мечами наперевес. Бархатные ризы, довольные краснощекие лица, выдающие крестьянское происхождение отцов Церкви — все это как-то не вязалось с установленными на площади перед замком виселицами, дыбами и другими хитрыми приспособлениями, долженствующими устрашать и карать. Иерархи переговаривались между собой, словно болельщики, делающие ставки на ипподроме, и пребывали в явном радостном оживлении.
А в центре стоял человек с лицом старой девочки: папа Каликст XXI. Облачение его не было роскошным, как в храмах Вечного города, где Рональду его доводилось видеть, — опрятная форма отличницы-гимназистки. Вокруг папы волнами расходилось ощущение опасности, сам же он казался спокойным, как памятник.
— Задача инквизиции — истребление ереси, — сказал папа тоненьким и спокойным голоском, и все тотчас умолкли, — ересь не может быть уничтожена, если не будут уничтожены еретики; еретики не могут быть уничтожены, если не будут истреблены вместе с ними их укрыватели, сочувствующие и защитники [22].
Монахи, сидевшие за столами, зашуршали бумагами, доставая одинаковые листки. Рональд скосил глаза, хоть такое и не было подобно рыцарю, и прочитал:
Анкета Св.Инквизиции
Имя? Прозвище? Кто сеньор?
Как часто вы ходите в церковь? — каждый день; раз в неделю; по большим праздникам; никогда не хожу и отрицаю Догмат святой веры (о еретик!).
Не доводилось ли вам летать на облаках? изменять погоду? отравлять колодцы? воровать по ночам христианских младенцев? (нужное подчеркнуть)
Случалось ли вам предаваться плотской любви в дни праздников? в дни Великого поста? вблизи святых мест и монастырей?
Не отдавались ли вы похоти с существами одного с вами пола? с козлами? со свиньями? с деревьями и камнями?
Как вы считаете: Единоподобен или Единосущностен Господь? (свою версию обоснуйте).
«Ого!» — только и подумалось Рональду. В церкви он сам не был уже Бог знает сколько времени, да и навскидку не решил бы, например, проблему о единосущности и единоподобии Господнем. Словом, анкета была замечательна тем, что после ее заполнения любой человек оказался бы еретиком. Это Святой инквизиции и нужно было.
Наспех возведенные трибуны были забиты народом, напуганным и любопытным. Эти люди готовились увидеть страдания и гибель своих родственников, но зрелище вызывало у них и неподдельный интерес: в скучной и страшной жизни даже казнь казалась невиданным развлечением, вроде визита всемирно известного цирка в захолустный городок.
Над площадью валил густой дым, истошно кричали крестьяне, растягиваемые на дыбах, подвешенные за ребро на железных крюках, протаскиваемые под колесом… Уже заметно пахло паленой плотью.
— Огонь очищает, огонь лечит, — равнодушно сказал Каликст. В ответ ему раздались слабые крики, уже неотличимые от стонов.
И только мертвецы столь же бесстрастно, как и папа, переговаривались между собой. Некоторые из них даже улыбались своим потаенным мыслям.
— Итак, все, кого мы сочли необходимым задержать, были допрошены. Некоторые из них сознались в ереси, некоторые были изобличены при помощи анкеты. Все они будут сожжены — равно как и те порождения ада, с которыми вступили в сношения нечестивые главари мужицкого бунта.
Самое обидное заключалось в том, что Рональда, как посланца Арьеса и, следовательно, второго по значимости человека, присутствующего на этой расправе, усадили рядом с папой. Впрочем, Каликст почти не замечал своего соседа и даже не обращал никакого внимания на то, что рыцарь время от времени перешептывался с Иегудой. Когда начался процесс, он и вовсе встал со своего кресла, изображая смирение — и одновременно влекомый охотничьим азартом: еще бы, такой расправы над еретиками не было с того самого времени, когда церковь признала джедаизм вредной формой манихейства. Рональд и Иегуда тоже последовали его примеру, а вот остальные зрители в присутствии папы продолжали сидеть: большинство — от незнания элементарных приличий, а вот маркиз, который сидел чуть ниже, — видимо, по каким-то ему одному ведомым причинам. «Вот сейчас папа уедет, и мы продолжим нашу беседу», — злорадно думал рыцарь.
— Жан Пустослов, правая рука злокозненного разбойника, именующего себя батькой Полифемом, упорствует в отрицании, — сказал костлявый, сам похожий на живого мертвеца монах, кланяясь папе. — Как показали многочисленные свидетели, именно Жан Пропойца еще в молодые годы участвовал в разорении соседнего поместья, принадлежавшего Кверкусу Сквайру, да упокоится его душа в лучшем мире. Кроме этого, в молодые годы он сочинил непристойную поэму «Юнона и Авось», о языческих богах.
Монахи живенько закрутили барабан с множеством острых кинжалов, впивавшихся в дряхлое тело человека, подвешенного внутри барабана. Он сипло, по-старчески закричал, срывая последние голосовые связки. Рональд мысленно поблагодарил небо за то, что Полифем в лапы монахам не попал, отбился и ушел с небольшим отрядом в родные леса.
Маркиз, сидевший на трибуне, что-то прошептал, сделав брезгливое лицо.
— «Варвары», — озвучил Иегуда.
«Неужели и этот мерзавец маркиз презирает и осуждает эту дикость?» — удивленно подумал Рональд.
— Пламя поднялось высоко, тень от костра падает на врагов государства, — сказал Каликст.
— Иоанн Плешивец, спознался с лешим противоестественной двояковыпуклой связью. — Монах явно любил вычурные формулировки. — Сознался в спознании, будучи в полном сознании — ив данный момент умерщвляется на третьей виселице. Вот он, ножками болтает все еще.
Каликст одобрительно кивнул.
— Валтасар Гопнонстоп, сапожник. Повинен в страшном пьянстве, будучи в коем, неоднократно возносил хулу на святой престол и утверждал, будто видел святого Михаила, играющего на баяне. О чем сообщил его брат, находясь ногою в известного рода сапоге, изобретенном испанской нацией. [23]
Капитан Александр подсаживал сморщенного и трясущегося крестьянина, стоя на деревянной лестнице, приставленной к виселице, и ободрял его задушевными словами:
— Ну, ты не бойся! Надо умереть, понимаешь, надо. Они там не ошибаются, наверно, был на тебе какой-то грех. Может, ты просто забыл. Не так страшна смерть, как малюют, — если ты настоящий мужик, все нормально пройдет. Ну-ну, не дергайся, так только больнее выйдет. Давай, будь здоров.
Валтасар вцепился в надетую на шею петлю обеими руками, а капитан уже спускался вниз, чтобы отодвинуть лестницу.
— Портупея Поповна, дочь священника. Вопреки протесту скорбящего о том отца отдавалась по первому требованию людям всякого сословия — а помимо того колдовскими заговорами произвела воспаление гульфика у 150 человек в округе. Была высечена и отдана на поругание солдатам.
«Бедные солдаты», — зажмурился Рональд. — «Отчего монахам не преподавать начатки биологии — хотя бы те разделы, что касаются инфекционных болезней?»
— У меня все, — объявил монах. Следующий начал зачитывать анкеты своих допрошенных.
— Инесса Куртизанка, обвинена в ереси. Умерла под пыткой. Вина, следовательно, не доказана. Мое упущение.
Рональд вспомнил Инессу, одну из подруг Луизы, тоже черноглазую крашеную блондинку.
— Вы слышали? — воскликнул Каликст. — Вина не доказана! Церковь, будучи беспристрастным судиею, признает ее невинной! Да послужит это к устыжению тех, кто обвиняет нас в бессмысленной жестокости и неправосудии. Нам не нужно осуждение безвинных, и вы в этом только что убедились!
