Старец Горы - Шведов Сергей Владимирович

– Благородной Сесилией, дочерью короля Филиппа и Бертрады, единокровной сестрой благородной Констанции, супруги благородного Боэмунда. Сесилия хоть и считается незаконнорожденной дочерью Филиппа, поскольку связь ее родителей не была одобрена церковью, но за ней дают очень хорошее приданное. Да и Людовик, новый король Франции, обещал не забывать о своей младшей сестре.

Танкред нуждался в признании, особенно в Европе. Пока что многие считали его выскочкой, в лучшем случае племянником героического дяди. Брак с дочерью французского короля поднимал статус Танкреда не только на материке, но и здесь, в Святой Земле. Кроме всего прочего, у правителя Антиохии появлялся шанс привлечь на свою сторону французских крестоносцев, и тех которые уже находились на Востоке, и тех, которые еще собирались сюда отправиться. В будущем это могло привести к союзу между Францией и графством Антиохийским. Надо полагать, Боэмунд, укрепляя позиции Танкреда, отлично понимает, чем это чревато для него лично, но у графа Тарентского нет другого пути. Боэмунд публично отказался от своих прав на Антиохию в пользу византийского басилевса, а потому удержать новые владения он сможет только с помощью Танкреда.

– Девушка хороша собой? – полюбопытствовал правитель Антиохии.

– Ей всего лишь двенадцать лет, – усмехнулся Ле Гуин. – И пока что трудно сказать, какой она будет в девичестве. Патриарх Антиохийский Рикульф готов вас обвенчать хоть завтра, но настаивает на том, чтобы ваши брачные отношения были отложены года на два. Я бы отправил Сесилию в замок Раш-Русильон под опеку баронессы Адели.

– Мы так и поступим, – кивнул головой Танкред. – Что еще?

– Рожер Анжерский жаждет с тобой встречи.

– Я его плохо помню, – нахмурился Танкред. – Когда я покидал Италию, он был совсем мальчишкой.

– Сейчас ему двадцать пять лет, он, кажется, не глуп и очень воинственен. Как, впрочем, и все его рыцари, приехавшие в Святую Землю за славою и владениями. Я бы на твоем месте приблизил к себе Рожера, хотя бы на первых порах. Новые крестоносцы, как нурманы, так и французы, считают его своим вождем. Со временем мы сумеем внести разлад в их ряды, но пока что с бароном Анжерским придется считаться. Согласись, пятьсот рыцарей и три тысячи сержантов на дороге не валяются.

– Мы испытаем их доблесть в Кападокии, – спокойно произнес Танкред. – Эмир Ридван Халебский в последнее время проявляет чрезмерную активность.

– А я полагал, что ты вплотную займешься Киликией, – удивился Ле Гуин.

– Нет, Киликия подождет. Мы не можем оставить Ридвана в тылу, вступая в войну с Византией. Готовься, благородный Ричард.

– К войне? – насторожился Ле Гуин.

– К свадьбе, – засмеялся Танкред. – Я назначаю тебя главным распорядителем.

Сесилия была настолько взволнована предстоящим самым важным событием в ее жизни, что не спала практически всю ночь. Своего будущего мужа она видела уже дважды. Благородный Танкред, которому совсем недавно перевалило за тридцать, хоть и уступал ростом и шириной плеч своему дяде, но, по мнению благородных Терезы и Гизелы, был очень представительным мужчиной. Сесилия, по правде сказать, терпеть не могла своих говорливых опекунш, но в данном случае разделяла их мнение. Зато пажи, присланные будущим мужем, разочаровали Сесилию с первого взгляда. Во-первых, один из них, тот, что постарше, носил столь странное и труднопроизносимое имя, что будущая графиня никак не могла его запомнить. А второй, девятилетний Гуго, был настолько глуп и неповоротлив, что постоянно ронял край мантии, которую ему предстояло нести во время брачной церемонии. Тем не менее, эти два олуха сумели завоевать расположение благородных Терезы и Гизелы, которые называли их красавчиками, закармливали сладостями, и вообще души в них не чаяли. Даже обычно сдержанная Марта, которую Сесилия считала скорее подругой, чем служанкой не отказала себе в удовольствии, причесать вихрастого Владислава, вместо того, чтобы целиком посвятить себя госпоже. Примеру Марты последовали другие служанки, которые почему-то считали пажей чуть ли не главными участниками церемонии, напрочь забыв о невесте. Конец суматохе, поднявшейся в покоях благородной Сесилии, положила баронесса Адель де Руси, строгая дама лет тридцати пяти с властным и красивым лицом. С появлением баронессы притихли не только служанки, но и глупые гусыни, Тереза и Гизела, строившие из себя зрелых дам. Положим Тереза, будучи супругой Рожера Анжерского, имела на это некоторые права, а вот семнадцатилетней Гизеле еще предстояло найти достойного мужа в Святой Земле. Благородная Адель сумела в два счета поставить на место расшалившихся пажей. Гуго перестал спотыкаться на ровном месте, а десятилетний Владислав и вовсе явил собой пример собранности и послушания. На жалобы Сесилии благородная Адель отозвалась мягкой улыбкой и даже удостоила невесту серьезной и обстоятельной беседы наедине, подробно разъяснив ей тонкости предстоящей непростой церемонии, а также пролив свет на будущее, которого Сесилия всерьез опасалась.

– Ты поживешь у нас года два, – пояснила благородная Адель. – И только по достижении четырнадцатилетнего возраста приступишь к исполнению супружеских обязанностей. На этом настаивает патриарх Рикульф, и я с ним абсолютно согласна.

С одной стороны Сесилия почувствовала облегчение, с другой – обиду. По всему выходило, что благородный Танкред считает ее то ли глупой, то ли недозрелой, а ведь она дочь короля, которой самой судьбой предназначено править людьми.

– Управлению людьми тоже надо учиться, Сесилия, – улыбнулась Адель, – а пока что ты не можешь справиться с двумя пажами.

– Вредные они, – обиделась невеста. – А Гуго мне все время язык показывает, стоит только тебе отвернуться. Нельзя его кем-нибудь другим заменить?

– Боюсь, что нет, – вздохнула Адель. – Благородный Гуго твой единственный родственник здесь, в Антиохии, и его участие в церемонии если и не обязательно, то, во всяком случае, желательно.

– Так он еще и мой родственник? – удивилась Сесилия. – А как он сюда попал?

– Гуго сын твоего дяди графа де Вермондуа, правда незаконнорожденный. Но в Святой Земле этому придают гораздо меньше значения, чем в Европе. Здесь многие шевалье обзавелись новыми семьями, потеряв связь с родиной. Тебе еще многое предстоит узнать, Сесилия, прежде чем ты станешь не просто супругой, но и соправительницей своего доблестного мужа.

– То же самое мне сказал, благородный Ролан, когда мы плыли сюда на корабле, – вздохнула Сесилия.

– Ты знакома с шевалье де Бове? – удивилась Адель.

– Три года назад в Париже я собиралась выйти за него замуж, – неожиданно улыбнулась Сесилия. – Я тогда была совсем ребенком. Но потом мы стали просто друзьями. Шевалье де Бове страшный человек, правда ведь баронесса?

Последние слова Сесилия произнесла почти шепотом и испуганно оглянулась при этом на дверь. Адель хоть и побледнела слегка, но все-таки сохранила самообладание:

– Почему ты так решила?

– Он убил в замке Гранье несколько десятков человек, включая двух шевалье, Шелона и Рошфора. Его вину не сумели доказать, а Божий суд закончился в его пользу. Но старший из Рошфоров, благородный Пьер, при мне поклялся отомстить Ролану за смерть своих братьев. И он сдержал слово. Вот только убийце, подосланному им, шевалье свернул шею и выбросил его за борт. А еще приор Сегюр сказал, что Ролан еретик, склоняющий благородный дам к блуду. Во всяком случае, Люсьену де Рошфор он точно склонил и, как считают многие, по просьбе моего брата Людовика, который терпеть ее не мог.

– А она была его невестой?

– Да, – кивнула Сесилия. – Но после скандала их брак расстроился. Люсьена возненавидела и моего брата, и Ролана, погубившего ее честь, но тот нашел утешение в объятиях Эмилии, вдовы Этьена де Гранье.

– А разве Этьен убит?! – воскликнула потрясенная Адель.

– Так ведь с этого все и началось, – развела руками Сесилия. – Ролан мстил за смерть благородного Этьена, а вдова отблагодарила посланца дьявола, отдавшись ему на еще не остывшем супружеском ложе.